В конце первой недели карантина увидела почки нового сознания: оказывается, можно строить планы только на один день. И от этого ощутила детский восторг – награды себе теперь тоже можно раздавать каждый вечер.
А ещё через неделю прилетела идея: чтобы помочь людям, можно всего на 20 минут собирать всех вместе и говорить о хорошем, поднимать настроение, снимать чужие страхи силой своего духа. Так можно спрятать собственную боль.
В конце третьей недели она поняла, что все дети смотрят на неё и ждут примера. Сотрудники нуждаются в смехе, одобрении, признании их героического труда и благодарности. Проверив закоулки мозга, поняла, что ее страх испарился. В ту же минуту осознала, зачем ей дано было столько сил, энергии и любви.
Ей захотелось снова стать СВЕТОМ.
Она уже это делала – кому-то освещала дорожку, кого-то поднимала с колен. Опускала заломленные в истерике руки, а многим утирала слезы. Она не раз выгоняла чужой страх. Этот жуткий страх неизвестности. Но теперь задумалась: стоит ли растрачивать собственную жизнь на освещение пути в обновленный мир чужим людям?
Душа отвечала молчанием.
Прошёл ещё месяц. Она, как робот, действовала по совершенно чуждому ей раньше плану – жить без планов.
Дни сменялись днями. Постепенно исчезла грань между выходными и буднями, а с ней и страх не выспаться. Она не ставила будильник, но почему–то глаза сами открывались с первыми лучами солнца. Медленно выходила на веранду и вдыхала ароматы весны. Узнала, что каждый день пахнет по-своему. Вначале земляной, бархатно-пыльцовый, подснежниковый запах манил в лес. Его сменял фиалково-абрикосово-вишнево-цветуший, садовый. Запах черемухи приносил с собой леденящий колючий северный ветер. Потом сирень подключала всю симфонию весеннего буйства, от которого кружилась голова. Оказалось, она жила в стоголосом хоре лесных птиц. Душ и стакан тёплой воды неожиданно превратились в лучших друзей. Она с любовью стала болтать по утрам с мужем и провожать его на работу. Потом, пока дети спали, напевала и готовила им завтрак. Будила их нежно, а дразнящие запахи уже прокладывали тропинку на кухню. Смотрела, как они выросли, и ей чудилось, что она только что вернулась к ним из операционной, где находилась долгие годы. Работе достаточно выделить только три часа в день, а потом забыть о ней и заниматься тем, чем хочется в данную минуту. Можно часами наблюдать, как раскрываются ладошки ростков перца, и умиляться, как выстреливают, словно солдатики, огурчики. Оказалось, что копаться руками в пушистой земле и высаживать туда все, что цветет и растет, – это удовольствие, которое можно позволить себе только в мае. Вспоминала, как бабушка говорила ей: «Июнь, хоть плюнь. Посадишь – ничего не вырастет». Поэтому торопилась разбить розарий. Болтала с детьми и читала книги. Помирилась с мамой и набаловалась уже своими, родными собаками. Накрывала детям стол к обеду и чувствовала себя снова настоящей мамой-квочкой. Опять прилипла к мужу. Перетрогала все его морщинки и пересчитала желтые крапинки его зеленых глаз. И время ощущалось таким огромным и безразмерным. Заметила, что нежное поглаживание животика, целование ручек и других частей тела – это все, что нужно женщине для неземного счастья. Пекла торты и жарила, парила и варила блюда, которые не готовила многие годы. Устраивала праздничные ужины со свечами и приглашала всю семью за стол.
Ее дом постепенно наполнился ванильно-творожной духом, смехом, теплом, счастьем и покоем.
А ещё через неделю она вдруг почувствовала необычайную сладость в этой запертой клетке. Оказывается, эта клетка не ее ограничивала. Она сохранила для нее весь мир, разрушив то, что столько лет высасывало ее душу.
А потом неожиданно открылось, что то, что она считала клеткой, на самом деле – крепость ее души, замок ее семьи.
Только сейчас осознала, что всю жизнь искала свободу вне себя, вне своего дома и своей семьи. Боролась до крови за эту свободу. Рушила малейшие попытки накинуть на себя путы. Свет своей души щедро раздаривала людям, которые, возможно, уже не помнят ее имени. Да и не важно ей теперь, помнят или нет. А свобода – она внутри. Ее следует не искать, а беречь. А этот внутренний свет —укрыть от зависти, разбоя, непонимания, насмешек. Потому что он необходим себе, своей семье, своему роду. Из этого источника еще много, много столетий будут пить нектар твои потомки.
Она поняла, что находится внутри этой сладости запертой клетки – секрет жизни счастливой женщины. Секрет счастливой семьи, счастливых детей и секрет могучего рода.
Ксения Жааф
kseniyajaaf@gmail.com
Сон онлайн
Почти антиутопия
Он внезапно проснулся. Его трясло мелкой дрожью, словно лошадь, бившуюся в ознобе, такую большую и вместе с тем беспомощную. Колючий комок подступал к горлу и, словно бондарь, надевающий металлическое кольцо на круглую бочку, сжимал тиски вокруг его уже не такой накачанной груди, которая всё ещё пыталась дышать.
Сегодня он получил сообщение, что если он не пройдёт добровольную чипизацию, она будет сделана принудительно. «Ради вашего же блага. Вы же понимаете, мы все в одной лодке. Оставайтесь на линии».
«Да уж, в одной», – подумал он. Вот уже 93 дня он не видел ни одного живого человека, все живые были по ту сторону этого чёртова экрана. Все ушли в онлайн. Сначала это было модно, потом удобно, а затем и вовсе стало необходимо. Только вот необходимо кому?
Он чувствовал раздражение, оно всегда возникало и было для него маркером того, что им пытаются манипулировать, продавливая свой интерес. Цифровизация как прогресс на его глазах превращалась в тотальную систему контроля и антиутопию, становящуюся реальностью. Даже Оруэлл не мог такого предвидеть. Границы размывались – временные, пространственные, личностные. Индивидуальность стиралась, превращаясь лишь в чередование единиц и нулей Big Data.
Конечно, выход в онлайн не мог не радовать, ведь только так он мог видеть людей и иметь какую-то связь с внешним миром, который вдруг в одночасье стал потусторонним и почти недоступным. Вся жизнь сузилась до размеров экранов и создавала иллюзию единственно возможного бытия. В то же время он не мог не замечать надвигающейся, нет, уже надвинувшейся катастрофы. Как ловко их загнали по норам, убедив в необходимости социальной дистанции и изоляции. На его глазах временная, якобы для спасения, мера становилась постоянной. От своих мыслей и чётко прорисовавшейся картинки он вдруг взмок, как будто стоял в бане, забыв раздеться. Он судорожно думал, не пройдена ли точка невозврата, и что можно сделать, как всё отмотать назад. Нет, назад, скорее всего, уже не получится, но что можно ещё изменить, или не допустить?
Вдруг он услышал, как заиграла его любимая мелодия, как будто из прошлой жизни. Из той, когда ещё было всё живое и настоящее. Он спохватился – это утрачено. Безвозвратно? Его бросило в холодный игольчатый пот. Он проснулся. Оказывается, это звонил будильник. Он выдохнул. На столе возле клавиатуры компьютера его привычно ждал кот. Которого он тут же спугнул, бросившись, словно ловкая, стремительная пантера, грациозная в своём прыжке, он метнулся к столу и резким уверенным движением выдернул все эти чёрные провода, которые как хваткий бесчувственный спрут поглощали его жизнь.
Он заварил кофе, взял под мышку кота и смело вышел на улицу. Там простирался всё тот же пронзительный и такой долгожданный ещё неизведанный мир.
Наталия Фирсова
vk.com/firsmyaf
facebook.com/firsmyaf
Звук
Яшка проснулся от странного звука. «Похоже на…» – он не смог придумать, на что же это похоже, подтянул одеяло и перевернулся на бок. Вылезать сразу не хотелось – зябко. Родители ушли ещё затемно и, как водится, выключили печку. Огонь без присмотра оставлять нельзя, это даже Яшке понятно. Но вот что непонятно совсем – это откуда звук? Тук-тук. Тук-тук-тук. Нехотя мальчик вылез из постели и быстро оделся. Потёртые флисовые штаны, майка, свитер… Потянулся за шапкой и передумал. «Нормально. Обойдусь» – протянул он с отцовской интонацией. Тук-тики-тики-тук.
С первой вспышки эпидемии прошло 10 лет. Яшки тогда ещё не было. Вернее, никто о нём не знал. Родители были слишком заняты выживанием: колесили по городу в поисках продуктов и лекарств, перестраивались на удалёнку, работали, теряли работу, искали новую, волновались, смотрели новости… Поэтому о Яшке мать узнала лишь на третьем месяце, когда отчётливо начали проявляться признаки беременности. И, конечно же, тогда она ещё не могла представить, во что всё это выльется.
Первый год самоизоляции молодым родителям казался даже интересным: все эти онлайн-сервисы и дистанционное обучение, созвоны с друзьями, маски и защитные костюмы… Но постепенно радость сменила паника, потом отрицание, ну а когда вымерла половина земного шара, все поняли, что мир больше не будет прежним. Опасно было не только на улице, но и дома: грабители, убийцы, насильники и прочая шваль не гнушалась ничем. С тех пор семья начала укреплять дом. Отец наглухо заколотил окна, оклеил стены шумоизоляцией, обшил железом входную дверь. А когда и электричество отрубили, своими руками собрал печь. Яшка рос по картинкам и маминым рассказам. Отец был немногословен и большую часть времени проводил на улице, добывая продукты, дрова и всё, что попадётся. Но сегодня родители ушли вместе. Зачем??? Яшка не мог взять в толк. Снаружи ведь так опасно! Тррр… Тук!
Мальчик замер, ему стало не по себе. Он постарался успокоиться, повторяя, как мантру, про себя папины слова: “мой дом – моя крепость, мой дом – моя крепость, мой дом…” Тук-тук-тук. Яшка зажал уши. И зачем-то зажмурил глаза. Ему хотелось, чтобы родители пришли поскорее, а лучше – вот прямо сейчас! И чтобы это прекратилось… Тррррррр-тук! Звук прорывался даже сквозь пальцы. Мальчик всхлипнул и отнял руки от лица. Трррр.