– Ура! Это будет самая классная новогодняя вечеринка ever! [12] – выкрикнула Катя и закружила подруг в хороводе на коньках.
Будто вторя их настроению, из динамиков на весь парк грянула новогодняя песня Деда Мороза и Снегурочки из старого мультфильма про неразлучную парочку закадычных врагов – Волка и Зайца [13].
Глава 26. Поцелуй истинной любви. Сейчас
Олеся была похожа на сказочную Снегурочку: нежно-голубое платье, серебряный пушистый ободок, две длинные белые косы, обрамляющие румяное лицо с яркой улыбкой. Маша не могла оторвать глаз от подруги.
– Ты прекрасно выглядишь, – от всей души похвалила она. – Идем?
– В каком смысле «идем»? Ты так, что ли, пойдешь? – Олеся с пренебрежением осмотрела Машину серую толстовку и черные джинсы.
– Ну да, – кивнула девушка. – Я согласилась пойти на вечеринку к Кате с Никитой, но не соглашалась наряжаться.
– Как встретишь Новый год, так его и проведешь, – зловеще напомнила Олеся.
– Прекрасно! Я проведу его в комфортных мне вещах.
– «Гульку» хотя бы можно тебе расплести и уложить каре волнами? – ткнула в собранный на Машиной макушке пучок волос подруга.
– Так и быть, разрешаю.
После еще почти часовых сборов («Маша, хотя бы ресницы накрась!») и взаимных поздравлений с родителями («Пусть новый год принесет только хорошее») Маша и Олеся выдвинулись из квартиры на Большом Конюшковском. Прихватив с собой в качестве подарка большую жестяную банку горячо любимого Катей имбирного печенья, они решили пройтись до съемной квартиры новобрачных в районе Маяковки пешком. Сумеречная столица уже включила золото праздничных украшений, вдохновляя витринами магазинов и кафешек на шумное и вкусное праздничное веселье всех москвичей, кроме, пожалуй, таких унылых личностей, как сегодняшняя Маша Иванова.
– Какая милота! Посмотри, как украшены деревья вдоль бульвара. – Олеся светилась предвкушением новогодней ночи не хуже электрических гирлянд.
– Угу. – Маше даже головой было лень вертеть туда, куда без перерыва тыкала пальчиком подруга.
– А вон там натянули разноцветные фонарики. Смотри, это похоже на волшебный шатер!
– Или колокол, – бесцветно заметила Маша.
– Точно. О, знаешь, что означало старое выражение «пойдем под колокол»?
– Что?
– Стыдно, Мария, ты же лингвист, а не знаешь!
– Очень стыдно, – откликнулась подруга тоном, по которому было понятно, что ей вообще все равно.
– Ладно, просвещу тебя. Раньше колоколом называли полотняную палатку с угощением и напитками. «Пойдем под колокол» – это типа «пойдем выпьем».
– Вот потому я и не знаю этого выражения, а ты в курсе.
– Почему это? – не уловила Олеся.
– Ты любишь выпить!
– Что??? – Девушка молниеносно собрала варежкой с близстоящей скамейки снег и запустила упругим холодным комочком в подругу.
Та в ответ даже не поежилась.
– Маш, ну ты что? Тебе не холодно, что ли, совсем? Снежок же вон прям тебе за капюшон залетел!
– Нормально, – дернула та плечами в ответ.
– Ну и настроение, – грустно вздохнула Олеся.
– А я говорила, что не надо меня никуда вытаскивать! И мне не веселье, и тебе тоска.
У Соколовых-Котовых (невеста решила оставить после замужества свою фамилию) дым стоял коромыслом. В прямом смысле этого слова: Катя в первый раз готовила мясо в духовке. На стене небольшой прихожей, по периметру обмотанной серебристыми, малиновыми и зелеными колючками мишуры, почти не осталось свободных крючков для верхней одежды, а пол был сплошь усеян несколькими черными и коричневыми парами, а также одной бежевой парой зимней обуви.
– Привет, привет! Как у вас мило, – щебетала Олеся, снимая свой нарядный белый полушубок и крутясь перед высоким узким зеркалом на стене, давая хозяевам насладиться своим нарядом, тщательно продуманным макияжем и аккуратными косами.
– Да, неплохо, – бросила Маша, скинула кроссовки на меху и короткий пуховик, невесомо поцеловала хозяев в щечки и протопала в комнату.
– Что с ней? – шепотом поинтересовался Никита.
– Не обращай внимания. Временные трудности, – заверила его жена.
В двадцатиметровой комнате с нарядной искусственной елкой в углу, большим кожаным угловым диваном и стеклянным круглым столиком, на котором «а-ля фуршет» расположились легкие закуски и бокалы с игристым вином, обнаружились Арбузовы Валя с Аней, пара девчонок, смутно знакомых по свадьбе, и совершенно незнакомый Маше молодой человек.
– Вадик! – выкрикнула из-за ее спины Олеся, впрыгнула в комнату и обняла этого высокого и плечистого («Боже, почти как Корольков») блондина с ультракороткой стрижкой. – Маша, это Вадик – друг Димы и его партнер по бизнесу.
Иванова закатила глаза. Ну, конечно, раз Олеся познакомилась с парнем, пусть даже при странных обстоятельствах, она его уже не упустит.
– Очень приятно. – Маша вяло пожала протянутую крепкую руку.
– На, глотни, тебе очень надо, – сделав акцент на слове «очень», подруга всунула в ее руку изящный фужер.
– Ну, я вижу, тут все знакомы, – просиял праздничной улыбкой хозяин дома, внося на большом подносе слегка подгоревшее, но все же умопомрачительно пахнущее запеченное с овощами мясо. – Давайте начинать нашу вечеринку!
– Но, прежде чем мы проводим старый год, хотелось бы рассказать и показать вам, как прошел наш с Никитой медовый месяц. – Катя нажала на кнопку пульта, и из музыкальных колонок полилась приятная джазовая мелодия.
– Ну, это была скорее медовая неделя, – хмыкнул новобрачный.
– Зато на островах!
Хозяйка дома притушила свет, приглушила музыку и вывела на большой экран телевизора, до этого момента прикидывавшегося большой картиной на противоположной стене, ролик со своего смартфона. Комнату наполнили счастливые и такие еще свежие воспоминания молодоженов: лазурное небо, прозрачное море, зеленые пальмы, сочные фрукты, яркие цветы и страстная любовь, которую даже через экран передавали лица, позы и поцелуи новобрачных. Катя в желтом сарафане весело смеялась, кружась в объятиях Никиты посреди пляжа с белоснежным песком. От края до края и до горизонта – ни души. Лишь их любовь, их счастье. Наблюдавшая вместе со всеми эту видеоидиллию Маша почувствовала, как в горле комом встает обида. «Не зависть, а именно обида, – уточнила она сама для себя. – У меня никогда не будет такого. Лишь странный любовный морок, а потом поцелуй и одиночество. До конца моих дней».
Чтобы не показывать, что готова прямо сейчас разрыдаться, она тихонько обулась и сквозь небольшую стеклянную дверь за легким белым тюлем незаметно вышла на крошечный балкон. Внизу неслись автомобили, спешащие поскорее завершить все предпраздничные дела, на заснеженные улицы ложились тени от ярких огней, тут и там раздавались звуки хлопушек и заразительный смех. Рой снежинок в столбе фонарного света напоминал россыпь драгоценных камней.
– О Диме думаешь? – Олеся, как всегда бесцеремонно, вылезла следом и влезла в ее мысли. Она раздобыла пару теплых пледов в коричневую клетку и одним из них накрыла озябшие Машины плечи. – А вот что бы ты выбрала, – не дождавшись ответа, продолжила подруга, – совсем его не встречать и, соответственно, не жалеть о потере или, как сейчас, чтобы все было, но уже, возможно, позади?
– Не возможно, а точно! Но лучше как сейчас, чем совсем не знать, что такое по-настоящему влюбиться.
– Эх, Машка, какая же ты все-таки романтичная… Как ты сохранила себя такой в наши циничные дни?
– Не развиваюсь, наверное, – пожала плечами девушка и сильнее закуталась в плед.
– Я пойду, ладно? Холодно тут. Тебя одну-то можно оставлять? Не прыгнешь с балкона?
– Я несчастная, но не больная, – хмыкнула Маша.
– Угу, но давай только недолго. Катя о тебе переживает. – Олеся исчезла за занавеской.
Маша еще немного поглазела на любимые московские огни вдалеке, потом стала внимательно разглядывать окна квартир дома напротив. Она старалась представить в деталях, как живут люди в них, что сейчас делают, счастливы ли. Это была ее любимая с детства игра. Но мороз пробирался все глубже под кожу, и девушка уже подумывала о том, чтобы вернуться в квартиру, когда услышала, как позади открылась и закрылась балконная дверь.
– Кать, прости, что ушла, не досмотрев ваше видео. Я очень рада за тебя и Никиту, правда, – сказала Маша, не оборачиваясь.
– Прощаю. – Для Кати у вошедшего был слишком низкий голос.
Сердце Маши подпрыгнуло к горлу, она повернулась к двери.
– Дима?
– Привет.
– Тебе Олеся позвонила?
– Нет, я сам тебя искал. Олеся позвала сюда Вадика. Я случайно об этом узнал. Ну и расспросил его как следует.
– Да, они с Вадиком спелись…
Маша жадно смотрела на застывшего у дверного косяка парня, на его черты, которые с таким трепетом перебирала в памяти все эти дни, впитывала доходящее до нее даже через небольшое расстояние тепло его тела, ловила такой родной взгляд. Кажется, Дима тоже не заморачивался с праздничным нарядом, пришел (или прибежал, узнав, что Маша будет там?) в чем был: в синих джинсах и темно-зеленом худи, так идущем его каштановым волосам…
– А как же твои бесплатные новогодние пассажиры? – вспомнила девушка, чтобы разбавить неловкую тишину.
– Боюсь, сегодня ночь таксистов. – Он улыбнулся уголками губ, а потом прикусил нижнюю. – Маша, я… – Он сделал к ней маленький шажок, но заполнил собой все пространство этого крошечного выступа, парящего над улицей. – Я пожалел, что в ту ночь в бассейне так повел себя. Да, мне было обидно. Но это чувство ничто по сравнению с той болью, которую я испытываю сейчас. Без тебя.
Маша присмотрелась к его лицу. Осунулся, под глазами залегли тени…
– Вот я овца! – хлопнула она себя по лбу. – Эгоистка!
– Ты чего? – Дима изумился такой ее самокритичности.
– Я тут неделями жалею себя, думаю, какая я бедная-несчастная, одинокая! А о тебе-то не подумала. Ты же под чарами, тебе в разы хуже. Я же тебя не поцеловала!