— У тебя замерзло лицо, — прошептал ей в щеку Люк, оторвав губы от ее рта. — Если мы сию же минуту не встанем, я сорву одежду с нас обоих. А кончится тем, что мы отморозим себе кое-что и потом не сможем объяснить врачам, как это случилось.
Поднявшись, Люк поставил на ноги и ее. Быстро начал счищать снег с одежды. Но постепенно его движения замедлялись, и уже было непонятно, то ли он чистит ее, то ли ласкает. Джей-Джей закрыла глаза и отдалась его рукам. Тело жаждало даже таких прикосновений. Люк быстро и крепко поцеловал ее в губы, потом запрыгнул на дорогу и подтянул Джей-Джей.
— Во всем виноват ты, — говорила Джей-Джей, когда они подходили к воротам ранчо. — Все было бы в порядке, если бы ты перестал целовать меня. Я не хочу хотеть тебя.
— Тогда не отвечай на мои поцелуи.
— Я не люблю тебя. Не обижайся, но ты для меня только сексобъект.
— Сделай одолжение, О'Брайн, — хрипло проговорил Люк, — перестань напоминать, что ты хочешь со мной спать. Или я не отвечаю за свои действия.
— Мой приезд сюда — ошибка, — пролепетала Джей-Джей. — Мы только ухудшили положение. Ты знаешь, что мы несовместимы. Нам нужно от жизни разное. Мы не сможем сделать наш брак удачным. — Джей-Джей остановилась и высвободила руку, которую все еще держал Люк. — Давай я позвоню Бартону и попрошу приехать за мной.
— Нет. Мы заключили договор. — Он смотрел ей в лицо. — Я не юрист, но уверен, что устное соглашение не менее законно, чем письменное.
С огорченным видом Джей-Джей встретила его настойчивый взгляд. Он ошибался насчет устного соглашения, но не это ее заботило. Ей хотелось убежать и в то же время хотелось найти в конюшне теплый уголок, где они могли бы любить друг друга. Она сама не знала, чего хотела. Легкие наполнил холодный, сухой воздух. Бартон был прав, настаивая, чтобы она поехала: она должна найти ключ и освободиться от власти, которую Люк имеет над ней.
— Я останусь. Но, по-моему, нам лучше, пока я здесь, держаться подальше друг от друга.
— Наоборот! Все, что сейчас есть между нами, — это воспоминания о спальне. Нам нужно как можно больше времени проводить вдвоем, и к концу срока мы осточертеем друг другу.
Может быть, к концу трехнедельного срока, когда они поедут в город, так и будет, но сейчас Люк казался сексуальным с головы до пят, от поношенных сапог до широкополой шляпы. Когда он сосредоточенно вглядывался в сверкавший на солнце снег, она видела профиль с волевым подбородком.
— Что? — Люк потер рукой подбородок. — Неужели я пропустил это место, когда брился? — Он не повернул головы и продолжал внимательно следить за дорогой. Прошедший недавно снегоочиститель соскреб слой снега и оставил оледеневшее полотно дороги.
Значит, он почувствовал, что она разглядывает его. Джей-Джей неохотно отвела взгляд от строгого профиля и уставилась в окно. Темное пятно вдали привлекло ее внимание.
— Кто это? Они похожи на лосей. Их там по крайней мере сто.
— Здесь, в горах Сентинел, зимуют большие стада.
Джей-Джей наблюдала за лосями, пока их было видно. Потом стала разглядывать равнину, со всех сторон окруженную горами. Они проезжали по мостам над ручьями, заросшими ивой, мимо ранчо, больших и маленьких. Легко было понять, почему здешние городки называют парками.
— Твоя семья давно здесь поселилась?
— Мамина семья давно. Первый Стирлинг приехал сюда в конце прошлого века. Он был второй сын, то есть не получил наследства, и искал счастья в чужих краях. Многие английские аристократы покупали здесь землю и разводили скот. Большинство из них вернулись домой, оставив землю на попечение американцев. Теперь английские лорды снова приезжают сюда — охотиться. А Стирлинг был совсем другим человеком. Он не только укоренился здесь, но и женился на дочери своего партнера. К тому времени, когда появился я, ранчо принадлежало Зейну и моей маме. Она владеет сорока пятью процентами, но поручила управление ранчо мне, потому что Зейн оставил мне свою долю.
— Твой отец тоже из этих мест?
— Нет, он из военной семьи и учился в Вест-Пойнте. Мама встретила его, когда поехала на Восточное побережье учиться в колледже.
— Твой дядя никогда не был женат?
— Нет, был. Однажды мама привезла свою сокурсницу на каникулы, и они с Зейном понравились друг другу. Но жена Зейна почти все время проводила, навещая друзей и знакомых на Восточном побережье. Когда она жила здесь, то постоянно убеждала Зейна переехать на Восточное побережье. Она обещала, что ее отец найдет Зейну хорошую работу в семейном бизнесе. Они развелись через полтора года, и дядя не упрекал ее. Он говорил, что это его вина: он женился на женщине, которая родилась и выросла не на ранчо.
— Но и ты родился не на ранчо.
— Это вина мамы. — Он усмехнулся. — А я изо всех сил стараюсь искупить ее. Мы с мамой жили здесь, пока отец служил во Вьетнаме. Я проводил здесь лето с шести лет. А когда учился в Европе, то попал в историю, какие там часто случаются, и родственники привезли меня сюда. — Он насмешливо улыбнулся. — Зейн так загружал меня делами, что мне некогда было попадать в истории. — И уже серьезно добавил: — Это единственное место, откуда мне не хотелось бы быть изгнанным.
— Ты больше никогда не уезжал отсюда?
— Нет, уезжал на время. Посмотри туда. — Он сбросил скорость. — Улиты.
Джей-Джей посмотрела, куда он показывал. Большие птицы, штук десять, сидели на снегу, уткнувшись клювом в хвост. Если бы Люк не привлек ее внимания, она бы их не заметила — они прекрасно сливались с окружающим пейзажем. Чего ей здесь никогда не удастся.
В городе Люк оставил Джей-Джей, показав улицу, где они будут обедать, и назвав час, когда ждать его. Она прогулялась по главной улице, останавливаясь и разглядывая витрины. Ей не хотелось заходить в магазины из опасения, что придется называть себя. По улице проносились пикапы всех размеров и цветов, проехал даже огромный грузовик, нагруженный длинными сосновыми бревнами. Когда подошло время, назначенное Люком, Джей-Джей пробралась по снегу к бару. Люк уже стоял у дверей и ждал ее.
Они вошли. Соблазнительные запахи и горячий влажный воздух сразу окутали их. За стойкой во всю длину помещения на высоких стульях сидели несколько мужчин. Они приветствовали Люка и с любопытством разглядывали его спутницу. Высокая стройная блондинка в голубых джинсах и выцветшей красной клетчатой рубашке, с косой, короной уложенной на макушке, поставила перед двумя свободными стульями две дымящиеся кружки.
Люк повесил их куртки на деревенскую вешалку возле дверей и сел на один из свободных стульев. Джей-Джей села рядом.
— Сьюзен, — сказал Люк, — познакомься, это Джей-Джей О'Брайн. О'Брайн, это Сьюзен Кертис, она печет лучшие в Колорадо пироги.
Джей-Джей что-то вежливо промычала, а блондинка засмеялась, показав белые зубы на красивом лице с безукоризненным макияжем. В зеркальной стене за спиной женщины отразилось красное, обветренное лицо Джей-Джей. Она провела пальцами по коротким обыкновенным русым волосам, безнадежно примятым вязаной шапкой.
— Только в Колорадо? — поддразнивая, удивилась женщина. Голубые прекрасные глаза сверкнули. — В прошлый раз ты говорил охотникам, что я делаю лучшие пироги в мире.
— Да, но они до того разгорячились, что городской советник заставил меня пообещать, что я больше не буду так говорить.
Джей-Джей потягивала обжигающий кофе и удивлялась: неужели Люк и Сьюзен не понимают, как глупо звучит их разговор? Не дело так ласково улыбаться женатому мужчине!
— Считай, что поездка в город не удалась, — обратился Люк к Джей-Джей, — если не съешь кусок пирога Сьюзен. Какой ты хочешь? — Он показал на маленькую черную доску-меню, стоявшую, будто мольберт, на стойке.
— Банановый крем, — прочла Джей-Джей.
— Простите, кончился. — Блондинка не казалась ни капельки огорченной. Она взяла тарелку и протянула Люку огромный кусок пирога с меренгами. Из крема выглядывали ломтики банана.
Джей-Джей сделала вид, что не заметила, и заказала яблочный пирог.
— Как вам нравится Норт-Парк, миссис Ремингтон? — Сьюзен со стуком поставила перед Джей-Джей тарелку. — Здесь не очень похоже на Денвер.
— Нет, не похоже, — ответила Джей-Джей. Сьюзен знала, кто она, и, судя по тону, ей это не очень нравилось. Люк говорил, что после их свадьбы не спал с другой женщиной. А до свадьбы? Эта Сьюзен просто в наглую флиртовала с ним. Неудивительно, что другие мужчины, сидевшие за столом, решили уйти.
Как только за ними закрылась дверь, Сьюзен облокотилась на стол напротив Люка.
— Утром здесь был Эд Паркер, фонтанировал. Берди убежала, и он в ярости.
— Если он мешает тебе, позвони в полицию.
— Он ее ищет.
Люк пожал плечами и взял второй кусок пирога.
— Он говорил, что, когда найдет, кто-то очень пожалеет, что прятал ее, — добавила Сьюзен.
Опыт Джей-Джей подсказывал: чем меньше людей знает, где Берди, тем лучше. И пока Люк не успел сообщить что-нибудь о местонахождении Берди, она уронила вилку.
— Простите, — проговорила Джей-Джей, — могу я побеспокоить вас? Мне бы чистую вилку. — И когда Сьюзен молча протянула ей вилку, продолжила: — Люк прав. Пирог замечательный. Вы давно живете здесь?
— Три года.
— Вы и Люк, должно быть, хорошие друзья.
— Мы вместе не спали, если вы об этом спрашиваете.
Люк поперхнулся пирогом и схватил кружку.
— Я не спрашивала, но интересно, что вы почувствовали необходимость сказать мне об этом. Личная жизнь Люка до нашего брака меня не интересует, — солгала Джей-Джей. — Люк не того типа мужчина, чтобы изменять.
Она понятия не имела, откуда могла это знать, но поспорила бы на зарплату за пять лет, что это правда. Джей-Джей вспыхнула, заметив, что Люк наблюдает за ней в зеркало, и, одарив его приторной улыбкой, занялась пирогом.
Сьюзен вновь наполнила их кружки.
— Поскольку мы говорим откровенно, миссис Ремингтон…
— Зовите меня Джей-Джей. Или по фамилии — О'Брайн, я так привыкла.