Наряду с занятиями по боевой подготовке все занятия должны быть подчинены одной задаче: воспитанию наступательного духа и стремления бойцов и командиров к решительному уничтожению фашистских разбойников в Отечественной войне советского народа».
Командир корпуса объезжал все части, проверяя организацию и качество занятий, инструктировал командиров, и если надо, то и сам показывал, как нужно, например, применять бутылки «КС», чтобы поджечь танк.
Тщательно контролировал Петровский подготовку артиллеристов. 3 августа он собрал командиров артиллерийских частей на совещание. Выслушав командиров, сказал:
— Все же на основной вопрос — почему противник наносит нам жертвы — вы не ответили… Корпусная артиллерия плохо ищет цели. Командиры артполков, не имея связи с командирами стрелковых полков, не знают этих целей. Такое отношение к делу преступно. Считаю, что при том количестве орудий, которое у нас есть, мы обязаны были полностью уничтожить врага. Однако этого не случилось. Пехота имела много жертв, а артиллерия не могла в нужный момент сманеврировать…
Своим выступлением командир корпуса заставил артиллеристов хорошенько задуматься.
В дни, когда боевая обстановка стала еще более наряженной, лучшие бойцы и командиры 63-го корпуса, отличившиеся в боях, подавали заявления в партию. Еще большее количество заявлений было подано красноармейцами с просьбой о принятии в ряды ВЛКСМ. «В боях буду драться, не щадя своей крови, а если потребуется, то и жизнь отдам за свободу Родины». Так думали все воины корпуса.
5 августа, в так называемый очередной выходной день, Петровский делится с семьей фронтовыми впечатлениями:
«У нас дела кое-как двигаются. Мне, что называется, везет: хотя иногда и бываю в самом пекле, но выхожу целым и невредимым. Правда, я, как старый солдат, учен и впросак не хочу попадать. Я все-таки могу более или менее точно определить по звуку, где упадет снаряд или мина и, как правило, успеваю укрыться.
Сейчас у нас опять выходной. Затишье. Наверное, гад будет нас обстреливать. Снаряды копит. Рогачев и Жлобин заняты моими войсками, и за эти победы мне присвоено звание генерал-лейтенанта, а остальным — генерал-майора, это мои командиры дивизий. Гадов-немцев бьем и будем бить нещадно. Паршивые они, насилуют, все отбирают, а сами трусливы. Недолог тот час, когда наступит перелом, и погоним их, чертей. Вот летит над головой их самолет. Они стали разбрасывать мины, которые в хлебах незаметны, и когда убирают хлеб, то рвутся. Но народ быстро учится, и, прежде чем убрать хлеб, обыскивают поля и их обезвреживают».
6
Между тем обстановка на фронте все более обостряется. Получив сокрушительный отпор на фронте 63-го корпуса, фашисты начинают активно маневрировать на флангах корпуса и армии, пытаясь выявить участки поуязвимее.
5 августа гитлеровцы наносят удар на фронте соседней 13-й армии и одновременно на левом фланге 21-й армии, пытаясь захватить переправы через Днепр в районе Речицы. Наше командование стягивает сюда последние резервы.
7 августа немцы при активной поддержке авиации и танков форсируют реку Сож.
Наши резервы полностью исчерпаны, а фашисты продолжают стягивать новые части. Разведка постоянно сообщает о сосредоточении крупных сил противника в района Климовичей. Именно в этом месте 9 августа фашисты прорывают нашу оборону. 11 августа гитлеровские войска, форсировав Днепр, заходят в тыл 63-го корпуса в района Стрешина.
В эти дни был захвачен немецкий приказ от 9 августа «Сегодня начались три новых наступления германской армии… В центре армейская группа фон Бока начинает охват с целью окружения русских частей, находящихся на Днепре к северу и северо-западу от Гомеля».
Из мемуаров Гудериана, Гота и других источников теперь стало известно, что поворот части сил группы армий «Центр» на юго-восток в направлении Гомеля был произведен по настоянию Гитлера, чтобы ликвидировать угрозу со стороны наших армий Центрального фронта и оказать помощь группе «Юг», рвавшейся к Киеву. Это означало в итоге отвлечение значительных сил группы армии «Центр» от наступления на Москву более чем на два месяца и фактический срыв плана захвата столицы Советского государства. Уже тогда более дальновидные руководители нацистского вермахта начали понимать, что вместо блицкрига Германии предстоит тяжелая затяжная война. Вот что записал в своем служебном дневнике 11 августа 1941 года начальник штаба сухопутных войск Германии генерал-полковник Гальдер:
«На всех участках фронта, даже там, где не ведется наступательных действий, войска измотаны. То, что мы сейчас предпринимаем, является последней и в то же время сомнительной попыткой предотвратить переход к позиционной войне. Верховное командование обладает крайне ограниченными средствами. Группы армий разобщены между собой естественными преградами (болотами). В эти бои брошены наши последние силы».
Утром 11 августа четыре пехотных немецких полка при поддержке танков и авиации возобновляют наступление.
К полудню, выйдя на шоссе Пропойск — Довск, они движутся в направлении Гомеля. Одновременно два фашистских полка атакуют левый фланг армии. Фашисты идут густыми цепями во весь рост.
Для отражения атаки вступают в бой наши счетверенные зенитные установки.
11 августа в связи с выводом 137-й стрелковой дивизии в резерв армии Л. Г. Петровский в соответствии с полученным приказом начинает скрытную перегруппировку частей корпуса, чтобы заполнить оголившийся центральный участок фронта.
Обстановка осложнена до крайности. Но Леонид Григорьевич в этот день находит время для письма жене. Письмо это было последним.
«…Хочу поздравить тебя с днем рождения. Думаю, что это письмо ты получишь примерно к этому времени. Почта-то работает уж как аккуратно! Вот уж подарить ничего не смогу. Была у меня плитка шоколада, да я ее съел.
Сидим в лесу, города, которые вокруг нас, сожжены. Одни трубы торчат, и купить-то негде. Но пусть будет подарок за мной. За мной, как за каменной стеной, не пропадет. Вот если будет оказия, то пришлю.
Крепко тебя по случаю дня рождения целую.
Немец сегодня что-то летает над нами, но пока не трогает.
Вот идет один товарищ с докладом, и я письмо кончаю.
Крепко вас целую. Тебя и Олю.
Привет всем. Леонид».
На следующий день 21-я армия сдерживает врага уже на протяжении всего фронта. В шесть часов утра части 63-го корпуса отбивают фашистскую атаку на Рогачев.
В девять часов на наши позиции обрушивается артиллерийский шквал — вражеская артподготовка продолжается полтора часа. К полудню со стороны немцев, подхваченные ветром, вдруг всплывают облака дыма, которые вскоре заволакивают поле боя сплошным туманом. Под прикрытием дымовой завесы гитлеровцы идут в атаку. И откатываются, оставляя десятки трупов.
Но снова дымовые завесы, фашисты убирают убитых и снова отчаянно атакуют — и снова трупы в зеленых мундирах сплошь застилают поле…
На правом фланге 154-й стрелковой дивизии тем временем создается критическое положение: фашисты наступают крупными силами при активной поддержке орудий и пулеметов. Кое-кто из наших бойцов пытается покинуты окопы.
Вдруг раздается возглас:
— Ни шагу назад!
Красноармейцы видят командира корпуса.
Через пятнадцать минут атака немцев захлебывается.
К ночи 13 августа бронемашины и мотоциклисты немцев появляются на шоссе Довск — Гомель. 63-й корпус оказывается под угрозой окружения.
Утром 14 августа враг овладел Чечерском, в окрестностях которого находится штаб 21-й армии. Связь штаба с войсками оказалась нарушенной, и руководство боевыми действиями фактически потеряно. Работникам штаба пришлось с боем прорываться из окружения.
К исходу 14 августа фашистские войска заняли станцию Буда-Кошелевская, завершив, таким образом, полное окружение 63-го корпуса.
К исходу 19 августа гитлеровцы ценою больших потерь ворвались на окраины Гомеля — бои разгорелись на улицах.
В ночь на 30 августа гомельская группа войск отошла на восточный берег реки Сож.
7
13 августа вечером на большой поляне неподалеку от штаба 63-го корпуса встречали самолет, посланный командованием фронта. Офицер связи передал командиру корпуса пакет. Петровскому предписывалось немедленно вступить в командование армией. Утром того дня был ранен начальник штаба 21-й армии, исполнявший одновременно обязанности командующего.
Петровский сел за стол, упершись локтями в разложению на столе полевую карту, вдавил подбородок в сжатые кулаки. Подумать было над чем: назначение, безусловно, почетно, но может ли он оставить корпус в такую минуту?
Тускло мерцала лампочка, подключенная к полевому генератору. В углу отрывисто стучал ключом радист, безуспешно пытаясь наладить связь.
Петровский решительно направился в соседнюю комнату, где находился офицер связи. Увидев командира корпуса, офицер встал.
— Передайте командующему, что я прошу отсрочить выполнение приказа до выхода корпуса из окружения…
— Но, товарищ генерал-лейтенант…
— Выполняйте.
На присланном за Петровским самолете вместе с офицером связи улетел один из тяжело раненных командиров.
14 августа, учитывая то, что 63-й корпус оборонялся фронтом на запад, имея открытыми фланги и тыл, командующий фронтом приказал корпусу начать отход на рубеж Столпня — Городец — Черная Вирня — Жлобин. На основании этого приказа Петровский отдал предварительное распоряжение об отходе дивизий на восточный берег Днепра.
Между тем направление южнее Скепни было совершенно открыто, и штаб корпуса не имел точных данных об обстановке в этом районе.
К сожалению, приказ командующего фронтом на отвод 63-го корпуса был отдан с большим опозданием: к этому времени правофланговый сосед, 67-й корпус, уже отступил далеко на восток, обнажив фланг и тыл корпуса Петровского.
По показаниям пленных было установлено, что юго-западнее Жлобина сосредоточивается новая пехотная дивизия противника, прибывшая из Франции, а южнее, у поселка Стрешин, расположились только что переброшенные в этот район резервные части немцев.