Однажды ночью Домна Федотовна проснулась от стука в окно. Приподнялась на постели:
— Сынок!
— Я на минуту, мамочка! Чтобы видели: жив, здоров.
— Тебя спрашивали какие-то люди, — рассказала Домна Федотовна,— сказали, что твои друзья. Только меня не обманешь…
— Что же ты ответила, мамочка?
— Уехал, сказала, на Урал.
— Какая ты у меня умница!.. А как отец?
— Он теперь на Украине.— И добавила тише: — По заданию Ленина.
5
К осени 1917 года рабочее движение поднялось на новую ступень. Революционный народ шел к главной цели — завоеванию власти Советов.
На заводах и фабриках столицы усиленно формировались отряды Красной гвардии. В начале октября Леонид Петровский докладывал Н. И. Подвойскому о том, что обучен и вооружен сводный отряд в 500 человек.
23 октября Петровский в числе делегатов 1-го городского района принял участие в заседании Петроградского Совета. Обсуждался доклад Военно-революционного комитета. Заседание констатировало: партийные комитеты воинских частей фактически руководят ими.
Поздно вечером 24 октября в 1-й Городской комитет большевиков ворвался запыхавшийся нарочный из Смольного, юноша с едва пробивающимися усиками и горящими глазами. По-девичьи миловидное лицо его выражало волнение и причастность к какой-то тайне, которую он не выдал бы даже под угрозой смерти.
— Велено передать оперативному дежурному,— выпалил он, доставая пакет.
Из-за стола встал плотный молодой человек, на внимательный взгляд, пожалуй, моложе самого курьера.
В приказе были подробные указания о начале восстания.
С этого момента в течение суток Леонид Петровский не ложился спать ни на минуту: рассылал красногвардейцев в отмеченные приказом пункты, раздавал рабочим оружие.
Вечером 25-го красногвардейский отряд, в котором Леонид командовал отделением, быстрым маневром окружил и захватил Инженерный замок и, оставив часовых, двинулся через Марсово поле в сторону Зимнего дворца. Здесь, в конце улицы Миллионной, отряд, слившись с другими боевыми группами, остановился, ожидая сигнала к штурму.
Штурмовавшие окружили Зимний дворец, вплотную приблизились к его стенам.
Леонид с волнением всматривался в освещенный фасад дворца, перед которым высились баррикады. Он осознавал, что свершающееся решительным образом изменит жизнь народов. Конечно, не мог тогда 15-летний красногвардеец понять всю грандиозность, глубину происходящего. Но чувства восторга и обновления тех дней он помнил всю свою недолгую жизнь. Как это было удивительно и прекрасно: он, Леня Петровский,— свидетель и участник революционного штурма Зимнего дворца, обители нескольких поколений царей!..
— Молодой человек,— оборвал его мысли взволнованный голос с сильным иностранным акцентом.— У вас не найдется… это… как же? Вечная перо!
Леонид увидел перед собой человека в шляпе с широкими полями, в длинном пальто. Тень от шляпы падала на его лицо, но не могла скрыть восторженный блеск глаз.
— Потерял свое! Такая суматоха!
— Пожалуйста,— Леня достал автоматическую ручку, подаренную ко дню рождения матерью.
Иностранец понравился ему с первого взгляда. Леонид хотел было спросить, как он здесь оказался, но орудийный выстрел со стороны Невы тут же отвлек его внимание.
Отряды Красной гвардии двинулись к дворцу.
Около часу ночи раскрылись двери одного из подъездов, и красногвардейские отряды ворвались в Зимний дворец.
Временное правительство и охранявшие их юнкера сдались бойцам революции.
Спустя полтора часа Леня вновь неожиданно столкнулся с иностранцем в коридоре Зимнего. Мимо матросы вели арестованных министров. Иностранец что-то быстро записывал в блокнот Лениной ручкой.
— А, молодой человек! Поздравляю! Вы понимаете? Социалистическая революция! В России! Вы большевик? Конечно?! Будем знакомы. Я тоже.
— Леонид Петровский.
— Джон Рид, американский журналист.
К утру власть в Питере полностью перешла в руки восставших.
В те бурные, кипящие, победные дни Григория Ивановича Петровского не было в Петрограде: он выполнял очередное задание партии на родине Леонида — в Донбассе, выступал на партийной конференции Горловско-Щербиновского района, помогал создавать первые органы новой власти — земельные комитеты для распределения помещичьих угодий, ревком.
Через несколько дней Г. И. Петровский возвратился в революционный Питер, сразу же отправился в Смольный и оказался в круговороте сложнейших неотложных дел. Я. М. Свердлов, В. И. Ленин доверяли ему ответственные функции, и должность народного комиссара внутренних дел была в ряду важнейших в те дни…
В тот же период в группу красногвардейцев, которые несли охрану в Смольном, были включены Петр и Леонид Петровские.
Радости и гордости братьев не было предела. Домна Федотовна улыбалась, деля с сыновьями восторг от порученной им почетной миссии.
Одно из свидетельств об этом периоде жизни Л. Г. Петровского, его встречи с В. И. Лениным — воспоминания Е. Я. Драбкиной, дочери известного революционера С. Гусева.
Случилось так в тот день, что юные красногвардейцы, по-детски расшалившись, чуть не сбили с ног человека. Им оказался Владимир Ильич Ленин. А далее приведу отрывок из книги Е. Я. Драбкиной «Черные сухари»:
«— Осторожно, товарищ,— сказал знакомый голос.
— Ой, Владимир Ильич!
Он спросил нас о причинах столь бурного веселья. Сказать правду мы постеснялись и наплели какую-то историю, шитую белыми нитками. Владимир Ильич явно не поверил, но промолчал и позвал нас на минутку к себе.
Так неожиданно осуществилась наша мечта побывать у товарища Ленина и изложить ему некоторые наши идеи…
Робея, храбрясь и смущаясь, мы изложили Владимиру Ильичу те предложения, которые возникли у нас во время споров по международным вопросам.
Мы сказали, что не разделяем взглядов так называемых «левых коммунистов» и безусловно стоим за заключение мира любой ценой. Но при этом думаем, что раз германские империалисты явно провоцируют срыв мирных переговоров и хотят продолжать войну, то не считает ли Владимир Ильич, что имело бы смысл взять миллион человек и приказать, чтобы они прорыли подкоп под линией фронта прямо в тыл немцам? По этому подкопу в Германию проберутся наши самые отчаянно смелые люди и призовут германский нарор к революции. А когда произойдет революция в Германии вслед за нею вспыхнет революция во Франции, и тогда..
Нет, Владимир Ильич не считал, что имело бы смысл делать такой подкоп.
Быть может, он сомневается в том, имеются ли такие люди? Но мы хорошо знаем людей, которые…
Нет. Владимир Ильич не сомневался в существовании таких людей.
Он знал, что такие люди есть.
Он сказал нам, что революции не заказываются. Революции происходят как следствие взрыва негодования народных масс. И нам надо думать не о подкопах, а о том, как помочь рабочему классу всех стран. Эту помощь Советское правительство уже оказало, например тем, что опубликовало тайные договоры. Теперь весь мир видит, что правители всех капиталистических стран — разбойники. Без всяких подкопов мы делом, поймите, делом помогли трудящимся увидеть, каким обманом является проклятая империалистическая война…
Итак, наш план не принят!
— Я вижу,— сказал Владимир Ильич, вглядываясь я наши лица,— что ваша мысль уже работает над изобретением новых планов.
Его проницательность нас поразила.
— Прежде чем их выслушать, я хотел бы знать, кем вы собираетесь быть…
Владимиру Ильичу явно хотелось сказать: «когда вырастете», но он удержался. Леня Петровский сказал, что он решил идти в Красную Армию и сделаться пролетарским полководцем…
Я, оказывается, тоже избрала для себя военную карьеру!
По лицу Владимира Ильича было похоже, что намерения наши ему нравятся, но в то же время он в чем-то сомневался.
— А сколько каждому из вас лет? — спросил он.
Мы пробормотали что-то, из чего можно было расслышать только «...надцать».
— Ну, если бы вам было по девятнадцать, вы сказали бы об этом погромче,— засмеялся Владимир Ильич.— Будем считать, что по семнадцать.
(О, если б это было так!)
— Вам известен декрет о создании Красной Армии, вы знаете, что в нее будут принимать от восемнадцати лет,— продолжал Владимир Ильич.— Вы что-то огорчены? Уж не боитесь ли вы, что мировую революцию совершат без вас?
Владимир Ильич встал и принялся расхаживать по комнате.
— Мы не знаем, как сложатся события в самые же ближайшие месяцы,— очень серьезно сказал он.— Возможно, что нам придется брать в Красную Армию даже людей вашего возраста. Но как бы то ни было, для каждого из вас имеется много дела, только рукава засучивай! Буржуазия все портит, все саботирует, чтоб сорвать рабочую революцию. В каждой области жизни нам предстоит дать решительный бой. Рабочий класс должен стать подлинным хозяином страны, а самой подвижной, активной частью рабочего класса является рабочая молодежь. Если мы сумеем по-настоящему организовать силы рабочего класса, наше дело станет непобедимым. А разве мы делаем для этого все, что нужно? Вот как, к примеру, идет работа вашего Союза молодежи?
— Она идет ужасно хорошо,— решительно ответила я.
— Ужжасно хорошо! — передразнил Владимир Ильич.— А сколько за вами рабочей молодежи?
— Миллионы!..
И тут мы узнали, что это такое, когда тебе, как говорится, «попало по первое число».
Владимир Ильич без всякой пощады пушил нас за организационную расхлябанность, любовь к заседаниям, многословие, пустопорожнюю болтовню. Мы сидели под градом его слов и видели все свои прорехи: невыполненные решения, не доведенные до конца дела, заводы, на которых не успели побывать, молодых рабочих, с которыми начали работу и бросили на полдороге.
— Революционер должен иметь горячее сердце — иначе он не революционер, и холодную, трезво рассуждающую голову — иначе он дурак,— говорил Владимир Ильич.— Он обязан в равной мере обладать умением и умереть за революцию и нести самую скучную, самую повседневную, а потому самую трудную работу. Ибо самое главное для нас в том, чтобы всегда вести за собой миллионные массы трудового народа.