— Это и есть социализм, когда каждый желает улучшить свое положение, когда все хотят пользоваться благами жизни. Но страна бедна, страна нищая,— удовлетворить все требования невозможно пока, оттого так трудно в процессе разрухи строить новое здание. Но глубоко ошибается тот, кто думает, что социализм можно строить в мирное спокойное время: он везде будет строиться во время разрухи, во время голода, так и должно быть, и, когда мы видим представителей настоящих идей, тогда мы говорим себе: всеми тысячами, десятками тысяч, сотнями тысяч рук рабочие и трудящиеся крестьяне взялись за постройку нового, социалистического здания… Социальная революция вырастает не из программ, а из того, что десятки миллионов людей говорят: «жить голодая мы не будем, а лучше умрем за революцию».
Ленин говорил о том, что социализм никогда не удастся строить в такое время, когда все гладко и спокойно, без ожесточенного сопротивления помещиков и капиталистов.
— Тем более радостно потирают они руки, чем труднее положение, тем более поднимаются они на мятеж…
Зал то и дело взрывался шумом, возгласами, аплодисментами.
— …И если найдутся из партии левых эсеров люди, которые… скажут: мы с большевиками работать не можем, мы уходим,— мы не пожалеем об этом ни на одну минуту. Те социалисты, которые уходят в такую минуту, когда десятки и тысячи людей гибнут от голода, в то время как другие имеют такие большие излишки хлеба… когда удвоили твердые цены на хлеб, против чего вся демократия восставала… те — враги народа, губят революцию и поддерживают насилие, те — друзья капиталистов! Война им, и война беспощадная!
Потерпев поражение на съезде, левые эсеры подняв 6 июля контрреволюционный мятеж. В беспощадной войне против этих врагов социализма приняли активное участие отец и сыновья Петровские.
Во всех районах Москвы формировались красногвардейские отряды.
Вскоре были получены сообщения о левоэсеровских выступлениях в других городах.
Чрезвычайно обострилась обстановка в Курске: левые эсеры пытались захватить власть в городе. Из курской тюрьмы были выпущены уголовники. Объединившись с кулаками окрестных сел, они организовали контрреволюционные банды. Курск стал и одним из перевалочных пунктов белогвардейцев-анархистов, стекавшихся на юг.
В этой обстановке в Курск была направлена группа опытных коммунистов, в числе которых оказался и Л. Г. Петровский. Некоторое время он — начальник 1-х Курских пехотных командирских курсов, а когда Курский губернский комитет большевиков сформировал из отдельных частей Красной Армии и подразделений командирских курсов 1-ю Курскую пехотную бригаду, предназначенную для охраны общественного порядка, комиссаром ее был назначен Петровский.
Не мешкая, со свойственной ему энергией Леонид наладил связь с промышленными предприятиями губернии, местными Советами и комитетами бедноты: он понимал, что без активной помощи рабочих и крестьян борьба с контрреволюцией и бандитизмом может оказаться безуспешной. Откуда только брались силы и организационное умение у шестнадцатилетнего юноши! Днем и ночью, не зная сна и отдыха, объезжал он патрули. Его видели то на железнодорожной станции, то на городском телеграфе, то в близлежащем поселке…
И очень скоро жители Курска перестали бояться выходить в сумерки за порог: жизнь в городе обрела стабильность и порядок. Правда, ненадолго — разгоралась гражданская война.
4
Вокруг молодой Советской Республики стягивалось вражеское кольцо. В июле — августе 1918 года авангард войск Антанты — белочехи захватили Уфу, Симбирск, Казань… Обстановка на востоке страны стала угрожающей. Судьба социалистической революции решалась на Восточном фронте.
…Днем и ночью открыт «зеленый свет» для воинских эшелонов, направлявшихся из центральных районов страны на Восток. Туда едут и лучшие коммунисты, имеющие военный опыт.
Молод и горяч Петровский. Вновь и вновь бомбардирует он Курский комитет партии просьбами отправить его на Восточный фронт: ведь порядок в городе наведен, банды разгромлены, чего же еще. Его не торопятся отпускать. Но коммунисты нужнее там, где жарче, и Леонид добивается своего: в августе в качестве комиссара маршевого батальона уезжает на Восток. Здесь он назначается комиссаром 1-го Саранского полка. Впрочем, полк — пока понятие условное. Он формируется из отдельных разрозненных отрядов, разношерстных и по социальному составу, и по пониманию стоящих перед ними задач.
Вооруженное объединение людей требует дисциплины. Это хорошо понимает комиссар Петровский и терпеливо разъясняет солдатам, для которых «дисциплина» — это тупая муштра старой армии, шагистика и мордобой: не организованная воинской дисциплиной рабочая армия не в состоянии разбить вооруженные Антантой сплоченные белые войска. Дисциплина — не прихоть, а необходимость, за пределами которой — поражение и гибель Советской власти.
И правда его доходит до сердец людей: на фронт выступает единый сплоченный Саранский полк. А на передовой бойцы убеждаются, что слова комиссара не расходятся с делом: он появляется в самых горячих точках схватки, он же, комиссар Петровский, разрешает конфликты, которые подчас возникают в перерывах между боями.
— Ты понимаешь, у кого ты «реквизировал» гуся? — гневно спрашивает он бойца, рязанского крестьянина с запавшими щеками, над которыми выдаются скулы.— Ты пришел защищать их, а не грабить. Ты — их защитник!
— Я чего? — оправдывается солдат, переминаясь с ноги на ногу.— Я ничо…
2 октября 1-й Саранский стрелковый полк вступает в бой на северо-восточной окраине Сызрани и в 7 часов утра следующего дня врывается в город. Одновременна в Сызрань вступают другие части. Противник беспорядочно отступает к Самаре. Отступая, белые пытаются взорвать Александровский мост через Волгу. Но наступление красных частей неудержимо.
Леонид, вычерпывая шлемом воду, вместе с тремя красноармейцами переправляется через реку в утлой рыбацкой лодке. Над головой свистят пули. На противоположном берегу горит барак — дым пожара стелется над камышами.
Белые залегли на холмистом берегу и ведут сосредоточенный огонь по красноармейцам, которые высаживаются на берег. Бойцы Саранского полка под командованием комиссара залегают в камышах, приводят в порядок оружие и короткими перебежками продолжают атаку.
7 октября Самару освобождают передовые части 1-й и 4-й армий и восставшие рабочие. Жители города приветствуют освободителей. Леонид держится на гнедом жеребце так, словно родился в седле,— новую для себя кавалерийскую науку молодой комиссар освоил основательно и с удовольствием.
Помимо чисто стратегического одержанная победа имеет и исключительное моральное значение: Рабоче-Крестьянская Красная Армия показала себя способной одерживать достойные победы.
В ноябре 1-й Саранский полк начал наступать, с тем чтобы обойти правый фланг противника и уничтожить его части на подступах к городу Белебей.
К исходу 21 ноября полк с боем ворвался в деревню Чекалы.
Около 12 часов следующего дня Петровский, заменивший командира полка, повел бойцов в атаку. Поднявшись из-за поленницы дров, которая служила ему укрытием, он ощутил резкий удар в правую ногу, но не обратил на это внимания и побежал к крайним домам деревни.
— Товарищ комиссар, кровь! — крикнул ему один из красноармейцев, указывая на ногу.
Петровский и сам уже почувствовал слабость и боль в ноге.
Полковой врач осмотрел его, сделал перевязку. Оказалось — сквозное пулевое ранение бедра. Еще некоторое время Леонид продолжал командовать полком, но боль в ноге вскоре сделалась непереносимой. Пришлось отправиться в полковой лазарет, а оттуда и в госпиталь. Но недолго он в нем задержался. Дело в том, что Леонид уже давно был выдвинут кандидатом на зачисление в Академию Генерального штаба, но так как бои продолжались, поездка откладывалась. Опираясь на костыль, Петровский отправился на вокзал… Провожал его едва ли не весь полк.
В практике академии произошло событие исключительное: ее слушателем стал шестнадцатилетний юноша. Правда никто об этом не догадывался.
5
Академия Генерального штаба была открыта в Москве по указанию В. И. Ленина специальным приказом РВС от 7 октября 1918 года. Красная Армия крайне нуждалась в квалифицированных командирах. Партия дальновидно предпочла в такое горячее время отозвать из боевых частей молодые творческие силы, чтобы вернуть их на фронты более подготовленными. Всем фронтам Республики была разослана директива о наборе в академию слушателей из числа исключительно выдающихся, активно участвовавших в боевой и политической жизни Красной Армии.
В числе командированных от 1-й армии был и сам командарм М. Н. Тухачевский, передавший командование начальнику «железной» Симбирской дивизии Г. Д. Гаю.
Вся система обучения в академии планировалась применительно к требованиям современной войны. Прикладная методика преподавания, впрочем, отнюдь не означала беспечного отношения к вопросам теории военного дела. Учебная программа была хорошо продумана, позволяла готовить всесторонне образованных командиров.
Занимались в холодных аудиториях, чаще полуголодные. Практику слушатели проходили на фронтах, случалось, иные не возвращались. А вернувшиеся с новой энергией штудировали основы не только тактики, стратегии и военной истории, но и труды Маркса, Энгельса, Ленина, а также Гегеля, Плеханова и многое другое. То и дело между молодыми командирами вспыхивали дискуссии — бурно обсуждались международные вопросы, положение на фронтах и особенно страстно — страницы военной истории. Не было хлеба, не было топлива и теплой одежды, но в избытке — молодой энергии и пламенной веры в светлое будущее.
Жили слушатели дружно. Дисциплина держалась только на взаимном контроле, какие-либо нарушения величайшей редкостью.
Петровский учился легко, с интересом, схватывая все на лету. Его уважали и любили. В те годы он уже вполне сформировался как личность, чему немало способствовало пережитое к тому времени одним из самых молодых слушателей академии. Он был общителен, скромен, доброжелателен. Уважение товарищей вызывала и всегдашняя подтянутость в сочетании с унаследованной от матери абсолютной аккуратностью. Если в детстве и юности он читал все, что попадало под руку, то теперь составил целенаправленный список книг по философии, истории, художественной литературе. Позже с сожалением вспоминал о том, что приходилось из-за нехватки времени отодвигать на второй план книги по искусству. Появилась возможность вернуться и к другому старому увлечению — спорту. Утро выходного дня он часто проводил в манеже, осваивая под руководством инструктора высшую школу верховой езды. А приобретенные в манеже навыки очень скоро ох как пригодились Леониду!