«Ну и дела! ― подумал император. ― Это же так унизительно! А когда пойдут слухи, станет еще хуже!»
Он позвал слугу. Тот был славным малым, и император его очень любил.
– Я мог бы достать меч и отрубить тебе голову, ― сказал ему император. ― Но я очень тебя любил, ты удивительный человек, поэтому я даю тебе шанс. Возьми меч и встань напротив меня. Устроим поединок. Кто погибнет ― тот погибнет, а кто выживет ― тот станет мужем императрицы.
Это было очень благородно со стороны императора, ведь ему вовсе не обязательно было сражаться со слугой и давать тому шанс. Он мог просто его казнить.
– Ваше предложение кажется справедливым, но это не совсем так, ― сказал слуга, ― ведь я никогда в жизни не сражался на мечах. И если я сейчас возьму меч, долго ли я смогу против вас продержаться? Вы искусный боец, слава о вас гремит повсюду. Никто не владеет мечом лучше вас. И хоть вы и говорите, что проявляете ко мне сострадание, знаю, каким будет исход поединка. Я никогда не держал в руках меч, я даже не знаю, как его держать. Разве я смогу вас победить?
Но таков был приказ императора, и слуге пришлось взять меч. Посмотреть на поединок собрались все придворные. Император выиграл в жизни немало сражений. Все знали, что никто не владеет мечом лучше него. Но когда поединок начался, все были поражены, в том числе и сам император: ему было трудно использовать свое мастерство против слуги. Тот явно не умел сражаться на мечах, и все же императору раз за разом приходилось отступать. Атаки слуги были столь яростны, что император даже испугался. Слуга наступал неумело, хаотично, безо всякой техники.
У него было только два варианта: убить или быть убитым, поэтому он собрал все свои силы. Вся энергия, что в нем спала, тотчас пробудилась, поскольку альтернативы не было. Император решил, что слуга должен умереть, и тот был готов сделать все, чтобы убить императора.
В конце концов император приказал остановить поединок.
– Я поражен! ― воскликнул он. ― В жизни не видел ничего подобного! Я выиграл много войн, но откуда у обыкновенного слуги взялось столько силы и энергии?
Тогда старый министр сказал:
– Я знал, что сегодня у вас возникнут трудности. Вы искусный боец, и для вас вопроса смерти не стояло. А для слуги, хоть он и неопытен, это был вопрос жизни и смерти. Поэтому ваша энергия пробудилась не до конца, а его энергии пришлось пробудиться полностью. Вот почему его было невозможно победить.
Только когда человек теряет все свои костыли, его внутренняя энергия пробуждается. Пока мы используем опоры, мы сами себе враги: мы не позволяем пробудиться энергии, спящей внутри нас. Вера ― это самоубийство, потому что вера не позволяет пробудиться вашей мудрости, вашему мышлению. Им нет нужды пробуждаться, для этого нет возможности.
Но что будет, если отбросить все верования? Вам придется мыслить, каждую секунду вы будете вынуждены мыслить. И тогда любой вопрос, даже самый незначительный, станет возможностью для мышления. Вам придется мыслить, потому что без этого станет просто невозможно жить. Отбросьте все верования. Тогда в вас наконец пробудится спящая энергия мышления. Только тот, кто отбросил все верования, может достичь мудрости.
До сих пор люди достигали мудрости, только отбросив все верования. Мы не можем достичь мудрости, потому что цепляемся за верования. Мы цепляемся за них из лени, из страха. Мы цепляемся за верования, думая: «Что случится, если у нас не будет костылей? Без них мы упадем». Но я говорю вам: лучше упасть, чем зависеть от опор. Ведь падая, вы хотя бы что-то делаете: вы падаете. По крайней мере, это хоть какое-то действие. Пусть это просто падение, но это ваше действие. И упав, вы обязательно попытаетесь подняться ― кому захочется просто лежать на земле?
Если же вы стоите, на что-то опираясь, то это не ваше действие. Вы не сами стоите, у вас есть опора. Вы стоите не понастоящему ― это чистейшей воды обман. Упасть ― вот настоящее действие, а стоять, опираясь на чье-то плечо, ― это обман. Отбросьте все опоры. Если вы действительно хотите познать жизнь, отбросьте все опоры. Отбросьте все верования. Дайте мышлению возможность активизироваться, обрести силу. Дайте мышлению возможность зародиться у вас внутри.
Если вы хотите научиться плавать, достаточно просто прыгнуть в воду, не нужно никаких опор. Те, кто кое-что в этом смыслит, кто учит людей плавать, делают только одно: толкают его уже достаточно, чтобы поплыть. Но если человек думает, что не сможет войти в воду, не научившись сначала плавать, то пусть знает, что этому он не научится никогда. Однажды ему придется войти в воду, не умея плавать. Однажды ему придется прыгнуть в незнакомую, неизвестную воду, потому что только так в нем пробудится умение плавать.
Но ум постоянно требует каких-то опор. Ища опоры, ум ищет рабства. Какую бы опору мы ни искали, мы просто становимся ее рабом; мы становимся рабом того, чьей опоры ищем. Он может быть мастером или богом, он может быть аватаром, тиртханкарой, достигшим просветления, или кем-нибудь еще. Если мы ищем его опоры, то становимся его рабом. Но отбросьте все опоры ― и в вас пробудится то, что есть в вас самих; энергия, скрытая внутри вас, начнет подниматься. Ее пробуждение будет очень мощным.
Если вы решите стать независимыми на ментальном уровне, то никто в мире не сможет помешать вам познать душу. Но вы должны будете решиться: «Я принимаю решение стать независимым на ментальном уровне. Я принимаю решение больше не быть рабом на уровне мышления. Я принимаю решение, что не буду ни за кем следовать. Никакие доктрины и священные книги не смогут стать обузой для моего ума. Я буду считать правдой только то, что сам для себя открыл. У кого-то может быть другая правда, но для меня она правдой не будет».
Если у вас не хватит смелости, вы не сможете познать жизнь. Если у вас не хватит смелости, ваш ум никогда не сможет стать независимым.
Позвольте сказать вам еще кое-что: если рабство длится долго, оно начинает нравиться; если рабство длится долго, оно начинает казаться приятным. И вы боитесь от него освободиться, вы боитесь его оставить. Самое большое препятствие на пути избавления от рабства ― это то, что раб сам влюбляется в свое рабство и никто не может его освободить. Раб сам начинает любить рабство до такой степени, что готов вали жизнью, чтобы защитить свое рабство. Это происходит по всему миру уже много тысяч лет.
Во время Великой французской революции была взята Бастилия, где сотни лет сидели заключенные. Это была старейшая тюрьма во Франции, туда сажали самых отъявленных преступников, которым дали пожизненный срок. Кто-то сидел в заключении тридцать лет, кто-то ― сорок, кто-то ― пятьдесят. Революционеры думали, что, когда они откроют ворота тюрьмы, заключенные будут так рады своему освобождению!
Они ворвались в Бастилию и стали выпускать заключенных из темниц. Кто-то из них был прикован цепями последние тридцать лет, кто-то ― сорок, кто-то ― пятьдесят. Некоторых посадили еще в двадцатилетнем возрасте, а теперь им было восемьдесят; они шестьдесят лет провели в цепях! Революционеры стали избавлять их от цепей и говорили им:
– Идите! Теперь вы все независимы, теперь вы все свободны!
Но заключенные были в недоумении и отвечали:
– Нет, нам и здесь хорошо. А на свободе нам будет ужасно. Мы провели в этих темницах по шестьдесят лет. Мы уже даже успели их полюбить, они стали для нас домом. Мы боимся выходить на свободу: что нам там делать? Кто будет нас кормить, поить? На свободе у нас не осталось ни родных, ни друзей.
Но революционеры были упрямы: они насильно вывели заключенных из камер, а на следующий день выпустили на свободу. Находясь уже вне камер, но еще на территории тюрьмы, заключенные рыдали: им даже там не нравилось. А когда их отпустили на свободу, они опечалились еще сильнее, потому что не хотели выходить. К вечеру половина заключенных вернулась обратно в тюрьму.
Это беспрецедентный случай в истории!
– Простите, ― сказали те, кто вернулся, ― но здесь нас все устраивало. А на свободе нам плохо. Без цепей мы чувствуем себя голыми. Без цепей у нас такое ощущение, что мы потеряли вес. Нам плохо без них.
Есть цепи на телесном уровне, а есть также цепи на ментальном уровне ― и без них нам плохо. Если я скажу вам на какое-то время перестать быть индуистом, вам станет не по себе, вы начнете беспокоиться. Если я скажу вам перестать быть индуистом или джайном, мусульманином или христианином ― ибо это все формы рабства ― и стать просто человеком, вы забеспокоитесь. Вы будете думать: «Если я не индуист, то как мне жить? Как мне жить, если я не мусульманин? Как мне жить, если я не принадлежу к какой-нибудь секте? Я буду совершенно пуст. Мне придется очень тяжело». Тысячи лет вы находились в невидимых цепях, и они сковали ваш ум.
Просто подумайте немного, поразмышляйте, наберитесь чуть-чуть мужества и решимости. Если вы хотите отправиться на поиски религии, на поиски истины, без решимости вам не обойтись. Если вы хотите однажды найти то, что превратило Гаутаму Сиддхартху в Будду, Иисуса ― в Христа, а Махавиру ― в Джину, если вы действительно хотите это найти, то помните: все цепи ― смертельны, все цепи ― преграда.
Ницше писал, что первый и последний христианин был распят и умер на кресте ― первый и последний. Он писал это о Христе. А если первый и последний христианин умер на кресте, то как быть с «христианами», которые последовали за ним? Кто эти христиане? Как это все понимать? Христиане, которые последовали за Иисусом, не могут им стать. Чтобы стать Иисусом, нужно иметь индивидуальность, нужно быть свободным во всех отношениях. А они ― просто рабы Иисуса.
Последователь Махавиры никогда не сможет стать Махавирой, потому что для этого нужно, чтобы душа была независимой во всех отношениях. Он ― просто раб Махавиры. Тот, кто следует за Буддой, никогда не сможет стать Буддой. В сущности, те, кто только следует, никогда никем не станут, потому что с такими