— Каким еще мечом? — удивленно спрашивает он. — Да ты проходи, проходи.
Повинуясь его приглашающему жесту‚ я оказываюсь в тесной прихожей с отстающими зеленоватыми обоями и вешаю куртку на шатающуюся вешалку.
— Ты извини, у меня бардак тут, — разводит смущенно руками артефактор. — Проходи в мастерскую. Я сейчас приду.
Комната, куда я захожу, следуя взмаху руки хозяина, больше всего напоминает жилище человека, часто посещающего блошиный рынок. Чего здесь только нет: неряшливо сложенные старые книги в растрескавшихся переплетах; покрытые пылью хрустальные шары, к одному из которых зачем-то приделан электрический провод; странные конструкции из переплетенной тонкой серебристой проволоки; и, конечно же, осколки. Их много, я насчитал несколько десятков самой разной формы и цвета, отчего стеллаж похож не то на новогоднюю елку, не то на коллекцию геолога.
Один из осколков, похожий на маленький синий лист, лежит на какой-то трехногой подставке, установленной на стол, а рядом горит, коптя темным дымом, круглая свечка-таблетка. Похоже, хозяин работал с этим осколком, когда я позвонил в дверь.
Врочем, вскоре он возвращаеися, отвлекая меня от созерцания стеллажа.
— Вот за этой штукой ты пришел? — спрашивает он, протягивая мне на ладони небольшой золотистый осколок, похожий на овальный леденец.
Я киваю. Его фотку Артур показал мне вчера в телефоне.
— Ну, бери. Только какой же это меч? Эта штука просто броню усиливает немного. Артур в самом деле хотел, чтоб я из него меч сделал, но не в моих это силах. Осколок слабенький совсем, первый уровень. Я так только, немного настроил ему быстродействие, но много от него ждать не стоит, так Артуру и передай. Даже деньги брать не за что.
Меня поражает то, насколько это непохоже на то, что сказал мне Артур. Несколько секунд я верчу осколок в руках, а затем до меня доходит.
Это была проверка. Артур хотел узнать, не соблазнюсь ли я мощным оружием и не сбегу ли с ним. Именно поэтому он и передал мне владение осколком. Мне вдруг становится неприятно, словно меня заранее заподозрили в воровстве. Впрочем, еще пару секунд спустя мне удается убедить себя, что без этого никак. Я ведь так и не сдался Артуру, а значит, доверять мне он может лишь с оглядкой. О, нет, он совсем не прост, этот парень!
— Все в порядке? — участливо спрашивает меня артефактор.
— А… да, извините, — говорю я, убирая осколок в карман. — Спасибо большое.
Жилище магических дел мастера я покидаю в глубокой задумчивости. Возможно, именно она мешает мне вовремя заметить опасность.
Выйдя из подъезда‚ я, по сформировавшейся уже привычке, оглядываюсь по сторонам, но ничего подозрительного не обнаруживаю. На новенькой детской площадке несколько детишек в ярких курточках носятся по резиновому покрытию, а на скамейке бабушка кого-то из них читает книгу в растрепавшейся мягкой обложке. Вдоль стены дома к подъезду идет грузная женщина в сером пальто, навьюченная двумя огромными красно-белыми пакетами из супермаркета. И кто-то еще есть у нее за спиной. Я не могу разглядеть хорошенько: вижу только сверкнувшие на фоне мокрого асфальта белые кроссовки и ступаю на землю, чтобы пропустить скупившую весь ассортимент «Ашана» даму, занявшую всю дорожку, а потом пойти к арке.
Но вместо этого я так и застываю на земле у края дорожки, когда из-за спины у женщины появляется знакомое лицо, обрамленное серебристыми волосами. Девушка улыбается мне. На ней крупные темные очки, что выглядит немного нелепо в пасмурный холодный ноябрьский день. Вот только смеяться почему-то не хочется. Вместо смеха меня мгновенно бросает в жар, и я вскидываю руку, посылая энергию в выросший из нее голубой клинок.
— Спокойно, — произносит Сирена, остановившись посреди дорожки и сложив руки на груди. Голос ее снова производит на меня успокаивающее действие, но, кажется, я еще способен себя контролировать. — Я не убивать тебя пришла, а поговорить. Иначе уже убила бы.
Женщина с сумками, никак не отреагировав на эту сцену, продолжает идти к дверям: похоже, Сирена включила негатор. На детской площадке тоже никто не проявляет беспокойства, как будто не обращая внимания на парня с рукой, превратившейся в сверкающее голубое лезвие. Только одна девочка на секунду взглянула на нас с Сиреной испуганными серыми глазенками, но тут же, как ни в чем не бывало, бросилась догонять что-то ей крикнувшую подружку.
Я направляю острие своего лезвия в грудь Сирены.
— Ну, правда, — брезгливо морщится она, словно девушка из хорошей семьи, при которой выругались матом. — Меня такие вещи не впечатляют. Я смогу от тебя защититься, если нужно. А вот ты от меня — вряд ли. Я, вон, специально очки надела, чтобы тебя не смущать. Так что убирай эту штуку, и давай поговорим, как нормальные люди. Тебе к метро? Пойдем вместе.
«Нормальные люди не сбрасывают людей с балкона», — хочется ответить мне, но я понимаю, что этот аргумент не очень-то впечатлит мою собеседницу. Она-то сама явно считает себя нормальной, и ничего такого не видит в своем поведении. А еще я понимаю, что она права: убить она меня может в любой момент. И если до сих пор не убила, значит, ей нужно что-то другое.
Я забираю энергию из осколка, и он с тихим разочарованным жужжанием съеживается до своего обычного размера.
— Вот и славно, — отвечает Сирена, преспокойно поворачиваясь ко мне спиной и направляясь к арке, за которой гудит широкий проспект. Интересно, она действительно настолько доверяет мне, или просто уверена, что контролирует ситуацию? Мне хочется верить, что я ее тоже хоть немного контролирую. Что если я буду настороже, то смогу вовремя распознать в ее голосе парализующую волю интонацию.
Пройдя через тень арки, мы выходим на тротуар проспекта, и я сворачиваю налево к метро, догоняя Сирену. Она идет молча, уверенной ровной походкой, и словно даже и не думает начинать разговор. Наконец, я не выдерживаю.
— Что тебе от меня надо? — спрашиваю я.
— То же, что и всем остальным, — пожимает плечами девушка. — Чтобы ты признал мое право на наследство и стал моим вассалом. Я предлагаю тебе десять процентов от дохода впадения. Это много. Больше тебе никто не предложит: тем более, Артур. У него и без тебя семеро по лавкам. Кстати, столько же я предлагаю и ему. Можешь передать ему на всякий случай. Хотя я уверена, что он откажется. А вот в твоих интересах принять мое предложение.
— И с чего вдруг такая щедрость? интересуюсь я. — Мне не хочется показывать Сирене, что я абсолютно не понимаю, что значит «десять процентов от дохода владения», много это или мало, и что вообще на это можно купить. Я решил, что постараюсь обойти этот вопрос стороной и расспрошу потом Беса.
— Видишь ли, — произносит Сирена, и в голосе ее сквозит чуть заметное раздражение, у тебя есть одна вещь… которая мне бы тоже не помешала. И я считаю, что предлагаю тебе более чем честную сделку.
— Что же тебе мешает убить меня и забрать ее с моего трупа? — спрашиваю я, стараясь продемонстрировать как можно большее спокойствие. Хотя по спине в это время пробегает липкий холодок.
— Эта вещь, она… сама выбирает кому служить, — неохотно произносит Сирена, глядя куда-то в сторону. — И не исключено, что…
— Что забрать ее у меня силой не получится, так? — спрашиваю я.
— Ну, допустим, так, — отвечает моя собеседница, поправив очки на носу. — Только не думай, что это сделает тебя неуязвимым. И я, и твой Артур, и прочие: все мы такие добрые, только пока Врата не открылись. Там все будет по-другому.
— Ничего себе, добрые, — усмехаюсь я. — Особенно, ты.
— Я такая же, как и все, — резко произносит Сирена. — Тебе кажется то, что я делаю, ужасным? Но это единственный путь. К этом рано или поздно придет каждый, кто всерьез хочет победить. Я просто пришла рано.
— Нет, не единственный, — отвечаю я. — Артур…
— Я знаю, что говорит Артур, — устало обрывает девушка. — Но он просто не знает, какие ставки в этой игре. Не знает, что такое Тир-на-Ног. Если бы он знал, он понял бы, что для того, чтобы попасть туда, любые средства годятся.
— А ты, стало быть, знаешь? — спрашиваю я.
— Я знаю, — твердо отвечает Сирена. — Я там родилась.
«Вот это да!» — проносится у меня в голове. До сих пор я думал, что нездешние если и попадают туда, то очень ненадолго. Сирена молчит несколько секунд, явно наслаждаясь произведенным эффектом.
— И как там? — спрашиваю я.
— Ты этого не сможешь себе представить, — с грустью в голосе произносит Сирена. — Серьезно, все, что я могу тебе сказать, даже на сотую долю не передаст того, как там прекрасно. Там даже воздух другой: густой, но в то же время совершенно чистый. Когда ты попадаешь туда, он опьяняет тебя, едва не сбивая с ног. Когда я первый раз оказалась здесь — мне тогда было лет пять — то первым моим впечатлением была духота и серость. Здесь всегда душно и всегда серо по сравнению с тем миром, понимаешь? Ты можешь подняться на Эверест, поехать на бразильский карнавал, обожраться наркотиками, но ты никогда не получишь здесь таких ярких ощущений, которыми там наполнены самые обычные вещи.
— Именно поэтому все нездешние здесь так несчастны? — вырывается вдруг у меня.
— Угу, — кивает она. — Вот только вдвое несчастнее тот, кто понимает, чего лишился, оказавшись тут. На самом-то деле, вы все никакие не нездешние. Вы родились тут. Из всех нынешних претендентов по-настоящему нездешняя только я.
На несколько секунд между нами повисает тяжелая пауза. Мне не хочется даже поворачивать голову в сторону Сирены и не только потому, что я все еще боюсь ее.
— В Общем, я думаю, ты понял, — произносит, наконец, она, прерывая затянувшееся молчание. — Ради того, чтобы вернуться домой, я готова на все. Совсем на все. И поэтому лучше быть на моей стороне.
— А если не буду, ты внушишь мне убить Артура и сделать харакири?
Сирена усмехается.
— А что, если на самом деле я не могу внушить человеку ничего такого, чего он сам никогда не хотел бы, пусть даже в глубине души? Вот взять, к примеру, тебя. Неужели тебе никогда не хотелось прыгнуть с балкона?