— Игорь Ростович? — спрашивает он, не поднимаясь из-за стола и протягивает мне руку. — Меня зовут Андрей Арсеньевич, фамилия моя Коновалов. Меня прислали побеседовать с вами из Центра психологического мониторинга молодежной среды.
— Это что за центр, простите? — недоверчиво спрашивает Колобок. — Я про такой раньше не слышала.
— Нас, собственно, только недавно оформили в отдельную организацию, — говорит Андрей Арсеньевич. — Знаете, сейчас много негативных явлений стало наблюдаться именно в молодежной среде. Ну, вы, конечно, слышали про все эти случаи. Мне не хочется даже лишний раз об этом говорить, если честно.
— Да-да, — с пониманием говорит Колобок. — Вчера-то в метро, вы слышали?
— Слышал, — вдруг посерьезнев говорит мужчина. В его голосе прорезаются какие-то военные нотки. — Но давайте мы сейчас тут об этом не будем. Как говорится, не поминай нечистого, верно? Наша задача как раз в том, чтобы предотвращать подобное.
— Это вы правильно, да, да, — кивает Колобок. — Но Игорь-то тут причем?
— Видите, тут одна смежная организация проводила недавно в школах тестирование, мы получили их результаты и решили провести выборочные беседы с учащимися по результатам анализа.
Я в самом деле припоминаю, что в сентябре вместе со всем классом писал какой-то нелепый тест. Там были вопросы о том, часто ли я думаю о смерти, чувствую ли я иногда себя в безвыходной ситуации и слышу ли голоса в голове. Совершенно естественно, что на все подобные вопросы я ответил отрицательно. И вообще, по результатам этого теста я должен был бы выглядеть невероятно позитивным человеком, чувствующим поддержку в семье и школе, дружным со всеми одноклассниками, довольным экологической ситуацией и международной обстановкой. Но вот не помогло. Кто-то, видимо, решил докопаться.
— Я хотел бы побеседовать с Игорем наедине, если возможно, — произносит Коновалов, протирая очки. — Знаете, тут есть некоторые вопросы доверительного характера…
— Да, да, я понимаю, — кивает Колобок. — Но, все-таки, я же законный представитель, и по правовым нормам…
— Ну, что вы, Галина Борисовна, — слегка укоряет ее психолог. — Я же не из полиции сюда пришел, и не допрос собираюсь Игорю устраивать. Мы просто побеседуем. О жизни, так сказать, и ее перипетиях. Уверяю вас, никаких правовых последствий наша беседа иметь не будет, и даже теоретически не могла бы. Вот вы, Игорь сами что скажете?
— Да почему нет? — равнодушно отвечаю я. Мне, откровенно говоря, все равно. Я предвижу довольно скучную беседу, но избежать ее явно не в моих силах.
— Ну… Ладно, — неуверенно произносит Колобок. — Только вы недолго, а то урок скоро закончится, тут ходить будут постоянно.
— Хорошо-хорошо, — кивает психолог, и Колобок выкатывается из учительской.
— Присаживайтесь, — Коновалов кивает на старый стул с истрепанной подкладкой напротив него. Я сажусь, равнодушно глядя на его жесткое, небритое лицо. — Ну, рассказывайте, Игорь, что вы думаете по поводу всего этого?
— По поводу чего, простите? — вопрос застал меня врасплох.
— По поводу моего визита.
— Эм… ничего. А что я должен думать? — начало разговора кажется мне каким-то странным. Он что, сам не знает, по какому поводу пришел?
— Ну, что-нибудь думаете, наверное, — он дорисовывает в блокноте какую-то закорючку и поднимает глаза на меня.
— Если честно, я уже не очень хорошо помню, что я отвечал в том тесте, — говорю я. — Но мне кажется, ничего особенного.
— То есть, в целом вы к разным противоправным и необдуманным действиям не склонны? — спрашивает он без всякого интереса в голосе, поигрывая карандашом в пальцах.
— Абсолютно.
— Ну, и отлично.
Он делает еще один росчерк в блокноте, причем с таким нажимом, что едва не протыкает страницу. Я смотрю на него, как завороженный.
— В общем, так, Игорь. Слушай меня внимательно, — он как-то резко переходит на «ты». У меня такое чувство, что даже голос у психолога изменился, стал ниже и наполнился какими-то металлическими нотками. Такими голосами говорят в кино актеры, играющие больших начальников. — Возможно, то, что я сейчас тебе скажу, покажется тебе бредом, но поверь, что в действительности все очень серьезно. Ты не первый и не десятый, с кем я разговариваю на эту тему, и большинство из твоих предшественников горько пожалели о том, что меня не послушали. Доступно?
— А что, они прям все не послушали? — переспрашиваю я.
— Почти, — вздыхает Коновалов. — И я надеюсь, что ты будешь благоразумнее.
На мгновение в учительской воцаряется полная тишина. Я нарушаю ее, машинально чуть отодвинув свой скрипучий стул от странного психолога.
— Одним словом, — продолжает он, — в самом скором времени на тебя выйдут очень непростые люди. И начнут делать очень заманчивые предложения. Ты меня понимаешь?
Я молчу, переваривая услышанное. Это что, как-то связано с тем спамом, который валится на меня со вчерашнего дня? Но откуда он-то знает?
— Судя по тому, как забегали твои глаза, я предполагаю, что уже вышли, — произносит он, чуть понизив тон. — Неудивительно. Вышли ведь уже, так?
Я все еще молчу.
— А у вас в вашем Центре какое звание? — спрашиваю я.
— Ах-ха! — усмехается он. — Ну, допустим, капитан. И что с того?
— Нет, ничего, — говорю я. — Такой же из вас психолог, как из меня звезда балета.
— Да это, собственно, я только для учителей твоих психолог, — отвечает капитан, немного смутившись и подтянув вниз рукав водолазки. Я успеваю заметить у него возле запястья татуировку, изображающую раскинувшую крылья черную птицу. — А с тобой мне поговорить надо по существу, без этой всей мутоты. В общем, слушай сюда. Эти ребята, кто бы они ни были, начнут предлагать тебе бочку варенья и корзину печенья за то, чтобы ты влез в их дела. Не соглашайся и звони мне, доступно?
— Вы все ходите вокруг да около, — говорю я, стараясь, чтобы голос звучал уверенно, хотя получается не очень. — Что, по-вашему, они мне предложат?
— Ну, скажем, тебе предложат поучаствовать в некой игре. Они это могут представить по-разному, суть не в этом. Главное, помни — ни в коем случае не соглашайся, и вообще — не вступай ни в какие разговоры с этими людьми. Поверь мне — так будет лучше и для тебя самого, и для твоих близких.
— А можно, все-таки, узнать, кто они такие?
— Игорь, — капитан вздыхает и заглядывает мне в глаза. — Я понимаю, что я сейчас только растравил твое любопытство, но поверь мне — в таких делах чем меньше знаешь, тем лучше. Да и мне слишком многое придется тебе рассказать такого, чего я не имею права разглашать кому попало. Я подписку давал. Но я очень тебя прошу — когда они выйдут на тебя, а они наверняка выйдут, ты сразу поймешь, что это именно они. Так вот когда это произойдет — откажись играть в эти их игры. И свяжись со мной — вот визитка.
Он щелчком пальца отправляет в мою сторону картонный прямоугольник с номером телефона, после чего поднимается из-за стола.
— Подождите, это что, все?! — я тоже встаю и делаю движение, словно хочу загородить капитану выход из учительской. — Но я же так ничего и не понял.
— А оно, может, и к лучшему, — устало улыбается капитан. При этих словах в дверь заглядывает Колобок.
— Заходите, заходите, Галина Борисовна, — говорит Коновалов, надевая куртку. — Мы с Игорем уже закончили.
— И, что теперь с ним будет? — спрашивает она взволнованно.
— Ничего не будет, — улыбается капитан. — Мы пришли с ним к полному взаимопониманию по всем вопросам. Верно, Игорь?
— Да… Наверное… — только и выходит ответить у меня.
— Ну, и чудесно.
Словно подводя черту под странным разговором, за дверью начинает звенеть звонок.
Глава 3
Дата: 20 октября 2020 года.
Статус: турнир активен.
Количество участников: 35.
Настоятельно рекомендуем участникам турнира соблюдать осторожность при взаимодействии друг с другом.
Отдельные участники могут проявить чрезмерную агрессию.
Просьба по возможности проводить встречи в безопасных местах, санкционированных Фирмой.
Выйдя из учительской, я сажусь на подоконник и начинаю размышлять о том, что же, все-такие происходит. Все это казалось бы каким-то изощренным розыгрышем, если бы не слишком большие задействованные силы и совершенно непонятная конечная цель. Словно и непонятный капитан, и мой сотовый оператор, и бог знает кто еще сговорились, чтобы потроллить меня. В то же воемя, никакого другого объяснения в голову не приходит. Что, например, значит, «предложат поучаствовать в игре»? В «Синего кита», что ли, поиграть? Мне кажется, этим уже даже малолетки не развлекаются. И капитан Коновалов совсем не похож на дурака, который верит в «группы смерти» и прочие байки из Интернета.
Но тогда что же происходит? Меня пробирает легкая дрожь при мысли о том, что все это, может быть, именно то, чем кажется. Какая-то неведомая жуть, вползающая в мою жизнь. Я привык быть скептиком. Считать, что инопланетяне бывают только в кино, привидения приходят только после третьего стакана, а таинственные звонки из ниоткуда существуют только для того, чтобы прорекламировать новый тариф. А вдруг нет? Что тогда? Как с этим жить, и куда бежать от этого? К капитану-психологу Коновалову? А точно ли он поможет, или он сам часть этой жути?
Мои мрачные размышления прерываются заунывной мелодией звонка. Словно вторя ему, в моем кармане начинает вибрировать телефон. Я достаю и вижу новое сообщение: «Позвони! Это не шутка! Они могут убить тебя уже сегодня!». Разозленный, я выключаю телефон. Однако посреди урока он вдруг включается сам и начинает вибрировать. «Я не успокоюсь, пока ты не ответишь!» — написано на экране. Черт, как он это делает?!
После школы я иду домой. Впрочем, иду я туда весьма условно — я был бы рад не прийти туда вовсе или прийти туда только к вечеру, как вчера. После того, что я рассказал о своей семье, думаю, вы меня понимаете. Пару кварталов мы проходим с Пашкой, обсуждая текст новой песни.