— Ты меня ненавидишь? — спросил я.
— Было дело, а теперь перестал, у меня на это времени нет.
— А мама почему не пришла? Захворала? Боится встречи с прошлым? Или она меня ненавидит? В любом случае я с ней заранее во всём согласен.
— Ты же её, надеюсь, неплохо знаешь, ей существа далёкие дороже ближних. Ей бы только кого-нибудь пожалеть, лучше если это будут малознакомые люди.
Поступила в международную благотворительную организацию, вроде «Сирот без границ», распределяет гуманитарную помощь то ли в Эфиопии, то ли в Анголе. Зарплату посылает в Россию, в дом престарелых на имя господина Парадизова. Ты ведь его помнишь? Он ещё сочинял афоризмы. А сейчас на него противно смотреть. Похож на мумию, вроде тебя.
Конечно, я не забыл Парадизова! Он ещё с балюстрады блевал. Как он там говорил? «Жизнь настолько проста, что даже обидно», — процитировал я. Настолько энергично, что обдал Кирилла папиросным дымом. Он поморщился, как будто это был не приятный дымок, а будто он глотнул по ошибке уксуса или лимонного сока. Кирилл крикнул: «Ещё фанты! У меня важная встреча, а горло сохнет. Вы бы батареи сменили. Чтобы не эти, чугунные, исцарапанные, а чтобы современные, с регулировкой температуры». Я подумал в этот момент, что Кириллу принадлежит будущее. Но это не страшно, ведь мне принадлежит прошлое, а оно прочнее. Кирилл же, наверное, думал иначе. Он сказал: «Так что мать я тоже давненько не видел. Так что это я твоё письмо прочитал. Ты мне заочно не то чтобы понравился, но мне стало любопытно узнать, как тебя земля носит. Надеюсь, ты мне рад?»
Вопрос он произнёс утвердительно, так говорят начальники, те, кому жизнь удалась.
— То есть, дорогой Кирилл, ты знаешь про меня больше, чем я о тебе? То есть на маму ты обижен ещё больше?
— Было дело, а теперь перестал, у меня на это времени нет. Вот ты водку пьёшь, стишки сочиняешь, табак куришь. Во-первых, твой «Беломор» для здоровья вреден, а, во-вторых, курится он слишком медленно, гаснет, это несовременно. Курил бы хоть какой-нибудь «Винстон», он быстро горит. Или у тебя на «Винстон» денег нет? Ты только скажи, я тебе добавлю. А ещё я прочёл, что ты в шахматишки поигрываешь. А вот я, например, если играю, то только блиц. Лучше, если с компьютером, ему совсем думать не надо, всё время — моё, для меня. Главное, задать компьютеру соответствующий уровень — чтобы не получить мат. Ты вот за кого в футбол болеешь? За «Спартак»? Я так и думал. А я — за Бразилию. Потому что она всегда выигрывает. Из этих же соображений мне проститутки нравятся. Заплатил, и кончено — никаких задержек, никаких арий. Мне всё нужно по-быстрому, я ждать не хочу. Я сейчас живу, а не завтра!
— Поэтому у тебя и времени нет. А куда, кстати, ты его деваешь?
Мне казалось, что я задал трудный вопрос, но это только мне казалось. Кирилл ответил мгновенно, будто я сидел в кафе не с сыном, а с компьютером последней модели.
— Никуда я время не деваю, оно само девается, автоматически. Я, видишь ли, занимаюсь пиаром. Слово такое слышал? Деньги платят приличные, а вот времени нет. Ну и, конечно, есть ещё недостаток: мои заказчики — не люди, а мусор. От этого устаёшь, развивается мизантропия, зато у них есть для меня деньги. Нужно только следить, чтобы не кинули.
— Деньги деньгам рознь. Расскажи поконкретнее.
Кирилл протянул мне визитную карточку. «Креативный имидж. Организация юбилеев, инсценировка выборов, отъём законной собственности». Что ж, работа у него, похоже, творческая. Наверное, Кирилл затем сюда и пришёл, чтобы устроить мне юбилей с сюрпризом? Убедившись, что я всё равно ничего не понял, Кирилл произнёс: «Поконкретнее? Вряд ли тебе понравится конкретика, но ты сам ведь спросил. Так что если говорить поконкретнее, то выходит так».
В эту секунду запиликал пейджер. Кирилл прочёл сообщение и, не обращая на меня внимания, позвонил пейджерной барышне и стал диктовать ответ. Я же принялся за селёдку— с лучком, малосольная. В словах Кирилла я ничего не понял. Несколько раз он произнёс «колобок». Это он про детский утренник, что ли? Широкая же у него целевая аудитория! С одной стороны, юбилеи, с другой — несмышлёные дети. Продиктовав послание, Кирилл снова обратился ко мне.
«На чём я остановился? Ты вот на выборы, наверное, ходишь? Вот видишь, именно такие дураки нам и нужны. Видел плакат, на котором гнилое яблоко нарисовано с червём наружу? Толстый такой, отвратительный? Моя идея, премию получил. Это коммунисты нам заказали про партию „Райское яблочко" попротивнее сочинить. А самих коммунистов все подряд мне заказывали, начиная от „Райского яблочка" и кончая партией власти, то есть „Тремя медведями". Деньги рекой текли. Вот мы и нарисовали их главного товарища в виде большого пальца левой толчковой ноги. Всем, между прочим, понравилось, снова премию выписали. А кандидата от патриотов я подучил купаться в проруби на Крещенье, посылать на митингах конкурентов ласковым матерком и креститься справа налево, а не слева направо, как тот обычно делал, будучи урождённым католиком. Наша работа обширных знаний требует. У меня есть человечек в тайной полиции, у них там на всех досье имеются. У них имеются, а я их использую. На все сто процентов, весь компромат ко мне стекается, в единый мозговой центр. — Кирилл уважительно постучал себе по лбу длинным ногтём, будто хотел к начальству войти. — И на тебя тоже досье есть. Хочешь, я про тебя всё узнаю? Да ты не стесняйся, пей!»
Я не стеснялся, просто заслушался. В самом деле, сегодня же праздник! Так что я выпил — не чокаясь, тоста не произнёс. Странно: я налил полную рюмку, а выпил всего половину. Налил ещё и поднял к глазам — пайка расклеилась, жидкость сочилась с дна, капельки капали прямо в тарелку с котлетой. Неудачно, не вовремя вышло. Я попросил у хозяйки другую рюмку, стеклянную, чтобы без пайки.
Нет, мне не хотелось, чтобы Кирилл знал обо мне всё. Его уверенность вообще меня удивляла: я и сам-то не всё про себя знал, не всё помнил. Хозяйка смотрела на нас с некоторым удивлением — она-то, видимо, не находила, что мы похожи. Откуда ей знать, со стороны не видно.
Кирилл ковырнул вилкой в винегрете и заговорил о наболевшем: «С этими политиками всё хорошо, все покупаются и все продаются, работать с ними — одно удовольствие. Накладка только одна вышла: в Кремле хотели патриотов для разгона демонстраций использовать, но оказалось, что они денег не берут, только про свои идеи и думают. Типа „родина или смерть". Ситуация вышла из-под контроля, задаток пришлось отдавать. Теперь используем спортсменов среднего уровня. Рекордов не ставят, но мускулы есть. Особенно ценим борцов, боксёров и каратистов. В лёгкой атлетике тоже люди приличные есть. Не какие-нибудь прыгуны в высоту, а метатели копья и молота. Всё зависит от специализации. А вот патриоты эти — необычные сволочи, идиоты, мешают работать. А могли бы как люди жить».
Хорошо, что Кирилл говорил со мной откровенно. Всё-таки чувствует во мне родственный ген. Может быть, он меня простит?
— А ты сам-то как собираешься жить? С такими-то взглядами? Сам-то ты не патриот, не спортсмен.
— Как? Хорошо буду жить, у меня нет взглядов, на меня большой спрос. Мне всё равно, что впаривать. Хочешь — демократию, хочешь — фашизм. Это и называется — профессионал, ничего личного. Пока мы с тобой сидели, пришло интересное сообщение из Ульяновской области. Ты должен помнить, именно там, в Симбирске, родился товарищ Ульянов-Ленин. Этот тухлый продукт перестал пользоваться устойчивым спросом. Немудрено, что там, в Ульяновске, хотят улучшить свой имидж и повысить рейтинг. Я уже успел всё обдумать, соображаю быстро: теперь мы переименуем Ульяновск обратно в Симбирск и объявим его родиной русского колобка.
— То есть отрежете у Ленина лысую голову, чтобы она покатилась шаром по пустой земле русской? А шар железный, чтобы никакая лиса не съела?
— А ты, я смотрю, всё-таки не безнадёжен, кое-что соображаешь. Ты что там у нас кончал? Библиотечный? Сказок, наверное, много прочёл. Ну что ж, это простительно, иногда и от книжек бывает польза. Если что креативное придумаешь, говори сразу мне, не стесняйся, а я уж с тобой поступлю по-родственному, не обижу.
Я выпил из стеклянной рюмки, из неё не текло. Закусывать не хотелось, тормоза отказали, меня понесло.
— Придумать? Да раз плюнуть! Запусти в подземке VIP-вагоны с проблесковыми маячками и сиреной. Это вашей элите понравится. В рамках программы восста-'новления исторической справедливости понаставь по стране памятников букве Ять. Патриоты будут довольны. Для ублажения оппозиционеров завези в магазины сувенирные носовые платки с изображением президента. Пусть себе сморкаются на здоровье. А милиция пусть не сидит сложа руки и проверяет у граждан на улице их платки. У кого президент сопливый — в кутузку тащи. Драматически увеличь количество часов рисования в школе. Потому что чем больше художников, тем меньше правды. Насколько я понимаю, именно в этом и состоит твоя конечная цель. Кого вы сейчас боитесь больше всего? Террористов-фундаменталистов? Наймите парочку исхудавших актёров мусульманской национальности и публично кормите их жирной свининой. Насильно пихайте в рот, чтобы тошнило. А ты суй ещё! На такое дело жирной свинины не жалко. Грозно произнеси: и так будет со всяким! Всякая охота озорничать пройдёт. Или всё-таки демократов вы боитесь больше? Тогда залейте каток на всю Красную площадь — никто митинговать не придёт. Демократы на коньках катаются плохо, это каждый дурак знает. Может, для разминки хватит?
Кирилл посмотрел на меня с интересом. Он думал, что я — отработанный материал. Отработанный, конечно, но не до конца. Он снова спросил себе фанты, но про деловую встречу смолчал. Потому что деловая встреча была у него сейчас. И как в него столько оранжевой жидкости влазит?
— Ну ты даёшь! Читая твоё письмо, не ожидал увидеть в тебе креативщика. Подход у тебя системный, это редко встречается. Ты сколько лет в кабаке не гулял? Не в этой вонючей кафешке, а в настоящем ресторане, чтобы с чёрной икрой?