го магазина, разрешительный документ на владение он получит вот-вот. То-то он развернётся!
Моя Катя беззвучно плакала, умильные слёзы капали, прожигая снег. Она радовалась, что снова увидела меня хоть краем глаза, а уже не чаяла.
Моя Нюшенька ни капельки не кашляла, держала за руку Питера, они уже купили билеты в зоопарк.
Мой Парадизов молчал, сочинял афоризм для очередной книги.
Моя горбунья нежно смотрела сыну в осмысленные глаза.
Моя мама глядела вдаль и повторяла про себя, как молитву, правила орфографии и пунктуации.
Мой отец сочувственно мне кивал, одобрял мои действия. Оказалось, что я похож на него.
Моя бабушка прижимала к мягкому животу трёхлитровую банку с вишнёвой наливкой. В животе у меня становилось густо-сладко, в голове —легко.
Мой агроном устремил взгляд наверх и ждал указаний от неба.
Мои мольфары из Грабовца оглаживали музыкальные инструменты, ждали команды, чтобы пуститься в пляс, а потом — полететь.
Мой Кирилл взирал на происходящее с чувством собственного превосходства, но воздерживался от репримандов и комментариев.
Моя Оля крошила хлеб и подбрасывала крошки вверх. Их ловили ртами сироты и голуби. В Олиной авоське было полным-полно лимонов с того самого дерева, которое я посадил тогда, когда был счастлив.
Даже моя Анетта стояла тут же, радуясь, что её никто не лапает.
Мои немые не жестикулировали, внимательно следили за происходящим, перекидывались словами.
В общем, нас собралось много, всех не перечислишь, никого лишнего не было. Разве мог я этих людей подвести? Ведь за нами никого больше не было. Гашиш спросил: «Теперь ты доволен?» Я ответил: «Мы можем то, что хотим».
XXX
ТТ у, вот и всё, закономерный конец. Хотел авто-ЛШ-биографию написать — ведь, кроме меня, её не знает никто. Хотел многое рассказать, многим поделиться, а вышел всё равно какой-то трассир, фрагмент, отрывок. И куда теперь с этим кратким конспектом? На какой экзамен? На какой суд? На какую звезду, на какую свалку? Прожитой жизни жалко, вместо меня её никому не удалось прожить. Облетели листья, остался остов. Я жил как все, стал ни на кого не похож. Я жизнь свою прожил не как хотел, а сколько смог. И превратился во что-то прочное. Вероятно, в прошлое.
Я начинал эти записки в Олиной тетради, шариковой ручкой. Но тетрадь кончилась, пришлось перейти на компьютер. Файл назывался «Нездешний человек». Когда я командовал компьютеру «Запомнить!», он пытался запутать меня, говорил: нездешний человек уже существует. Я ему не верил. А поверил себе и только сейчас.
Конец
Декабрь 2010 — июль 2011. Москва — Пафиж — Москва — Ядромино — Моритика — Ядромино