– Знаю. Поэтому и не хочу болтать с ней по видеозвонку.
– Так вот, Лан, я хотела объяснить…
– Ерунда, мам. Давай не будем об этом.
– Нет, это важно. Извини за вчерашнее. Я… не всегда чувствую себя храброй. Наверное, тебе было страшно это слышать. Но ты же помнишь, что я сказала, когда мы вылетели на Чум?
– «Пристегни ремень»?
– Это тоже, но в первую очередь… бояться – это нормально. Можно бояться и всё равно быть смелым. Это касается всех нас. Конечно, мы оказались в страшной ситуации. И порой даже мне тяжело справиться со страхом, но странно ни капли не волноваться, согласись? Главное – не сдаваться и верить, что у нас всё получится. Настоящая храбрость – это когда тебе страшно, но ты всё равно продолжаешь бороться. Понимаешь?
– Мне не страшно, – ответил я. – «Все сходятся во мнении», что мне не страшно, человек мама.
Она усмехнулась.
– «Некоторые считают», что тебе всё-таки страшно, человек Лан.
– «Все согласны», что это не так. Я не испускаю запах страха. Это несварение.
Она крепко меня обняла.
– Люблю тебя, дружочек.
– И я тебя. Только не занимай туалет по ночам.
Прилетели наши капсулы, и мы попрощались. В моей сидели два охранника.
– Доброе утро, – сказал я со слабой улыбкой. Изображать золотистого ретривера становилось всё сложнее.
– Где второй человек?
– Она сегодня не пойдёт в школу.
Остаток пути они спорили, кому из них выпадает выходной, раз охранять надо на одного человека меньше. Слушать их было даже забавно. Вдвоём-то они не могли разыграть карту «все сходятся во мнении», поэтому спор длился вечно.
Хори и Айру встретили меня в вестибюле. Я сразу сказал им про сестру. Айру эта новость, похоже, разочаровала, а Хори – рассердила.
– Очень грубо с её стороны, – проворчал он. – Ходить в школу – это большая честь. Она оскорбляет нас, отказываясь идти на уроки.
– Кстати об оскорблениях, – заметил я. Мой голос дрожал от волнения, но было бы обидно промолчать. – Вчера по телевизору ты назвал меня примитивным.
– Это не оскорбление, а правда, – возразил Хори.
К моим щекам прилила кровь.
– По-моему, я не примитивный. Просто новенький в вашей школе, вот и всё.
– Если концепция фума тебе не понятна, значит, примитивный, – упорствовал Хори.
Айру неловко потёр крылья, словно они у него чесались.
– Все сходятся во мнении, что нам следует ладить друг с другом, – робко сказал он.
Меня бросило в жар. Пусть Хори противный, но всё-таки глупо с ним ссориться. Он единственный мой ровесник из жури, который не отказывается со мной разговаривать. Я налепил на лицо улыбку.
– Согласен! Прости, если как-то тебя задел, Хори.
– Не задерживай нас, а то опоздаем на урок, – проворчал он, пропустив мои извинения мимо ушей, и упорхнул дальше по коридору.
– Хорошего дня, Айру! – крикнул я и побежал за своим вредным проводником. Следом шёл солдат, проигравший в споре.
Все жури, мимо которых мы проходили, издавали неприятный кислый запах. Не такой сильный, как вчера, но всё же ощутимый.
Хори двигался слишком быстро, и я чуть не потерял его в толпе. Чтобы за ним поспеть, я разогнался и случайно врезался в него, забегая в кабинет.
– Не трогай меня! – завизжал он, и все на нас обернулись.
– Прости! – выпалил я и отскочил. Зацепился за табурет и грохнулся на пол, отчаянно размахивая руками. Выглядело это ужасно нелепо.
Жури тут же зашептались.
– Вы это видели?
– Видели, как человек упал?
Ещё до того, как я успел встать, мне в нос ударил сладкий аромат пончиков. Точно такой же шёл от Айру, когда я изобразил нага на нашем званом обеде.
– Ты не пострадал, человек Лан? – спросил Юринури, вероятно, с заботой.
– Всё в порядке, – заверил его я. – Извините, если доставил неудобства!
– Это несчастный случай, а не неудобства, – ответил Юринури и повернулся к классу. – Прошу очистить воздух, дети. Все сходятся во мнении, что запах – это невежливо.
Уже потом, когда я занял своё место, аромат пончиков развеялся. Интересно, что он означал?
Похоже было, что надо мной смеялись. Может такое быть? Жури вообще умеют смеяться? Хори и Лини утверждали, что шутить нельзя, но Айру говорил – «некоторые считают», что можно. Марф сказала, что только правительство жури против юмора. Видимо, кому-то из местных жителей шутки всё же нравились.
А запах пончиков означал, что им смешно?
Урок начался, и я отвлёкся на лекцию Юринури. Он рассказывал что-то про «урм», якобы очевидное понятие, потому что это «напарник фума».
Мне такое сравнение не помогло. Я-то понятия не имел, что такое фум.
Через какое-то время учитель перешёл к уравнениям. Он вызывал ребят к большому экрану, на котором они писали решения лазерным маркером. Наблюдать за этим было довольно забавно. Все жури вели себя абсолютно одинаково. Выпрыгивали к доске на согнутых лапках и легонько покачивали головой, размышляя над ответом.
Если они отвечали правильно, Юринури их хвалил, и они смешно дрыгали крыльями, приподнимаясь над полом, – то ли от гордости, то ли от счастья. Если ученики ошибались, Юринури всё равно благодарил их за попытку, но они возвращались на место, повесив голову.
У меня отчего-то появилось странное желание изобразить своих одноклассников, показать им, как это выглядит со стороны. Но я сомневался, поймут ли они шутку и, главное, сумеют ли её оценить. Рассмеются или обидятся?
Ответа я не знал. И на этот вопрос, и на многие другие.
Юринури отпустил нас на обед, и я поспешил за Хори, чтобы спросить его про аромат пончиков.
– Когда я упал, в кабинете появился такой запах… – начал было я, но он меня перебил.
– Им не следовало издавать запах. Это очень грубо!
– А что он значил?
– Говорю же – они невоспитанно себя повели!
– Это я понял, но какую эмоцию они выражали?
– Знаешь, что ещё невежливее, чем испускать запах? – спросил Хори, повысив голос, и сам же ответил: – Обсуждать его!
Мы подходили к столовой, и я забеспокоился, как пройдёт встреча с Марф. Она стянула планшет Айлы, и мне надо его вернуть. А что, если ороро заявит, будто ничего не было и я всё выдумал? Или нападёт на меня? Она не выглядела особо агрессивной, но даже Эцгер считал её преступницей, хоть они и друзья. Вдруг она придавит меня к полу и задушит? Или прикажет Эцгеру откусить мне голову?
Как оказалось, волновался я зря. Они ждали меня у того стола, за которым мы с Айлой обедали накануне. Я подошёл к ним вместе с Хори, и Марф протянула мне краденый планшет.
– Извини, пожалуйста, – сказала она, – я нечаянно взяла его с собой. Даже не заметила, что он всё ещё у меня.
– Как же – нечаянно! – фыркнул Эцгер. – Ты его украла!
– Тише, – шикнула Марф. – Я пытаюсь быть вежливой.
– Главное, что ты его вернула. Спасибо! – Я спрятал планшет в сумку, достал контейнер с обедом и сел рядом с Марф. Она занимала целых четыре табурета, предназначенных для жури.
Хори уставился на неё своими фасеточными глазищами.
– Ты ходила домой к человеку?
– Да, – ответила Марф. – Мы планировали смелое ограбление самого крупного банка на Чуме.
«Тут есть банки?» – задумался я, а Хори отшатнулся – наверное, в ужасе.
– Неправда, – поспешно заверил его я. – Она просто шутит.
– Шутить некрасиво, – проскулил Хори. – Это вызывает запах!
– Я не издаю запах, – напомнила Марф. – А если кому-то не нравятся шутки, им лучше сидеть подальше от моего стола. Потому что шучу я часто.
Хори взглянул на неё исподлобья, по крайней мере так это выглядело, и повернулся ко мне.
– Если хочешь есть вместе со школьными преступниками, пусть они и будут твоими проводниками вместо меня.
– Не сердись, – попросил я. – Я просто хочу ладить со всеми.
– Жить в мире с преступниками невозможно, – отрезал Хори. – Все это знают.
И он упорхнул прочь, оставив после себя лёгкий душок бензина.
Ну вот.
– Хори, погоди! – окликнул его я, поспешно закрывая свой контейнер.
– Ты что, серьёзно предпочитаешь его компанию? – удивилась Марф.
– У меня нет выбора! Он мой проводник!
Крышка упорно отказывалась встать на место. Может, потому что смотрел я не на неё, а на Хори, который уже вставал в очередь к раковине. Ещё секунда-другая – и он смешается с остальными жури!
– Мы можем стать твоими проводниками, – предложила Марф.
– Вы не в моём классе, – напомнил я. Крышка наконец щёлкнула, но Хори был так далеко, что мне пришлось бы бежать со всех ног, чтобы его нагнать.
– Я в твоём классе, – сказал Эцгер.
– Да?
Я так ошалел, что обернулся на него и совсем потерял Хори в толпе.
– Ага, у Юринури. Шесть ноль шесть. Это я вчера спросил, лопаете вы других людей или нет.
– Ой! Прости, пожалуйста! – выпалил я и всмотрелся в его лицо, пытаясь запомнить черты этого крикка, чтобы больше не путать с другими. – А чего ты не поздоровался сегодня утром?
– Да как-то не хотелось, – ответил Эцгер. – И вообще, хорош на меня таращиться!
– Для крикка он очень приветливый, – объяснила Марф. – Просто другим видам это сложно понять. Так что, берёшь нас в проводники?
– Не уверен, что идея хорошая.
– Потому что мы преступники?
– Нет! Нет, конечно! – На самом деле «да», но такого я сказать не мог. – Просто… не хочу вас обидеть, но…
– Не переживай. Мы в любом случае не обидимся, что бы ты ни ляпнул. Ну а если всё-таки умудришься нас задеть, Эцгер отхватит тебе голову. Обещаю, умрёшь ты быстро и почти безболезненно. В общем, бояться нечего!
Я даже не знал, как на это ответить.
– Шутка, – подсказала Марф.
– Я догадался.
– Не-а, – возразил Эцгер. – Вид у тебя был испуганный. Но не трясись так. Не больно-то охота жевать того, кто питается тухлятиной, – добавил он, кивая на мой контейнер с «Харчем». – Вряд ли ты сам вкусный, раз ешь такую дрянь.