Неземляне — страница 31 из 32

И тут в нас попали.

Видимо, от этого наше инерционное буферизирование перестало работать, потому что меня вдруг отбросило в сторону. Я врезался в кресло, отчего бок пронзила дикая боль, и плашмя упал на пол.

А потом в нас снова попали, и мы ухнули вниз.

26. Смерть на сцене

БЗ-З-З-З-З!

БЗ-З-З-З-З!

Я лежал на полу, скорчившись от боли. Где-то поблизости жужжало электрическое ограждение.

Окна всё ещё были закрыты жалюзи, и в капсуле горела аварийная лампочка, заливая кабину блёклым зелёным светом.

Рой снова разъярился, и до нас доносились его крики. И запах бензина. Я встал на колени. Всё тело ломило. По полу растекалась кровь – и, похоже, не только моя. Ноги сестры торчали из-за кресла. Я подполз к ней.

– Айла? Айла!

Она подняла голову: на виске жуткая рана, волосы запачканы кровью. Айла приоткрыла глаза и прищурилась, пытаясь меня разглядеть.

– Мм…

Её глаза снова закрылись, а голова опустилась.

БЗ-З-З-З-З-З! БЗ-З-З-З-З-З!

Крики становились громче, а жужжание – чаще. Рой совсем разошёлся.

– Айла? Ты ещё можешь петь?

Её веки дрогнули.

– Айла!

– Гх-х…

– Вставай, пожалуйста!

Айла не ответила. Ну, по крайней мере, она была жива.

БЗ-З-З-З-З!

БЗ-З-З-З-З!

БЗ-З-З-З-З!

Я с трудом поднялся на ноги. Марф как сидела – так и упала на панель управления, навалившись на неё всей тяжестью. Я поспешил к ней и едва не споткнулся о гитару. Несчастный инструмент сломался надвое, и гриф с декой соединяли только уцелевшие струны.

– Марф!

Она открыла глаза.

– МР-Р-Р-РМ-М-М-М…

Я ждал перевода, но программа молчала. Оказывается, мой наушник выпал и потерялся где-то в хаосе разгромленной кабины.

БЗ-З-З-З-З! БЗ-З-З-З-З! БЗ-З-З-З-З!

Видимо, Марф успела включить защитное ограждение либо оно зажглось автоматически после падения.

Хотя я не сомневался, что рой скоро его пробьёт. Надо было срочно что-то делать. И сейчас мы могли рассчитывать только на меня. Поэтому я ринулся к двери и распахнул её.

Мне в глаза ударило синее мерцание купола. Стена электричества метров десять в периметре окружала нас со всех сторон, жужжа и потрескивая. Я моргнул, привыкая к яркому свету, и посмотрел на орду обезумевших жури, зудевших за ограждением. Колени у меня задрожали.

Песня Айлы повлияла на них, и они балансировали на краю между яростью и блаженством, но стоило ей закончиться, как жури сорвались с этого края – и не в ту сторону, куда нам хотелось бы.

Теперь им снова хотелось нас убить. Они вопили во всё горло и бились об электрический купол. Каждый удар сопровождался громким «БЗ-З-З-З-З!».

БЗ-З-З-З-З! БЗ-З-З-З-З!

БЗ-З-З-З-З! БЗ-З-З-З-З! БЗ-З-З-З-З!

Что же делать?

Петь я не умею. Совсем.

Даже если попробую, вряд ли меня услышат. Рой слишком шумный.

Где там дрон-микрофон?..

Хотя как он поможет? Что я такого скажу? «Привет! Я к вам летел от самой Земли и ох как же устал махать руками!»

Впрочем…

Может быть…

Не сработает.

Но надо попытаться.

Я занёс ногу над землёй так высоко, как только мог, и сделал широченный шаг. Повторил то же самое с другой ногой и пошёл вперёд, нарочито преувеличивая эффект, с которым ходили жури, чтобы это выглядело как можно более нелепо.

Те из протестующих, что зависли в воздухе ближе всего к ограждению, ошарашенно подняли головы.

Остальные четверть миллиона никак не отреагировали. Они меня даже не видели. Просто подпитывались яростью своих сородичей.

Я шёл, подпрыгивая и прижимаясь к земле, как чёртик из табакерки, пока не остановился в полуметре от ограждения. Ещё один широкий шаг – и я очутился прямо перед электрическим полем. Волосы тут же встали дыбом. Я резко подпрыгнул, как будто меня ударило током.

Плюхнулся на пятую точку, рассчитывая на мягкое приземление.

И совсем забыл, что мы на космодроме. Поверхность здесь твёрдая, не то что пружинистый пол в школе. Я вовсе не подскочил, а едва не раздробил себе кости.

Ай…

Про себя я надеялся, что от этого мой номер стал только смешнее. Я поднялся на шатких ногах. В уши били разъярённые вопли жури, а в ноздри – вонь бензина. Зато они перестали биться об ограждение, а это был вполне себе прогресс.

Я решил повторить своё выступление на бис. Подпрыгнул к забору и рухнул на землю, словно пронзённый током. На этот раз падение вышло ещё больнее.

Тут за мной раздался грохочущий голос ороро:

– МР-Р-Р-РМ-М-М-М!

Марф стояла на пороге капсулы. Мы встретились взглядом, и она мне подмигнула.

Пока я гадал, что бы это значило, электрический купол снова отчаянно затрещал. Один жури бросился на него с диким воплем и отскочил назад, сбив тех, кто оказался за ним.

Похоже, комедия нравилась не всем.

– МР-Р-Р-Р-РМ!

Я обернулся. Марф шла ко мне, медленно и неуклюже, подняв руки над головой, как будто хотела меня задушить.

Вообще она умела нормально ходить, и в первую секунду я сильно растерялся. Огромные лапищи уже тянулись к моей шее, но тут я опомнился и увернулся, нырнув под её руками.

И рухнул на землю. А когда приподнялся и оглянулся, увидел, что она опять шагает на меня, переваливаясь с ноги на ногу. Её тело мерно колыхалось, прямо как вода в ванне, если поводить там рукой.

Она словно нарочно пыталась выглядеть нелепо.

О-о-о… Секунду…

Я снова поднялся и, прихрамывая, бросился прочь, всё ещё пружиня, как жури. Марф гонялась за мной вокруг капсулы, двигаясь ровно с такой скоростью, чтобы мы всегда оставались на расстоянии вытянутой руки друг от друга. Рты-трубочки жури, стоявших и паривших прямо у купола, обвисли, и сами они отстранились от электрического поля.

К сожалению, остальные нас не видели, и их обуревала всё та же ярость. Время от времени кто-нибудь вырывался вперёд из глубин роя и со всей силы бросался на ограждение. Его отбрасывало назад, и в итоге он утягивал за собой наших зрителей с передних рядов, а освободившееся пространство занимали крикуны.

Стоило нам завоевать фанатов, как мы сразу же их теряли.

Мы с Марф трижды обогнули капсулу, останавливаясь на каждом повороте для шутливой потасовки. Я весь вспотел и тяжело дышал, но вопли жури всё не стихали.

В конце очередного круга я ненадолго задержался и обернулся на Марф. Мы были всего в паре футов от внутренней стены купола.

Она шла на меня, подняв руки. Я снова нырнул под ними и приземлился на живот… чересчур близко к стене. Марф не успела вовремя остановиться. Она врезалась в купол с оглушительным БЗ-З-З-З-З-З, отшатнулась и рухнула прямо на меня.

– МР-Р-РФ!

Меня полностью придавила громадная ороро, которая потеряла сознание от сильного удара током. А весила она, наверное, фунтов шестьсот.

Вопли жури и жужжание забора теперь раздавались как будто из-под воды. Я даже не слышал собственного крика. Я не мог двигаться. Не мог дышать. Мне отчаянно не хватало кислорода. Приглушённый вой толпы усилился, и жури всё чаще бились о заграждение. Моя щека была прижата к земле, и я отчаянно пытался втянуть носом воздух, но ничего не получалось. Перед глазами вспыхнули искры. Я начинал терять сознание.

«Зато не от яда умер», – подумалось мне…

И всё потемнело.

Конец.

До меня донёсся голос прекрасного ангела. Он встречал меня на небесах своей волшебной песней:

На свете много красоты и удовольствий,

Но даже скромный, нас пленит родимый дом,

К нему нас тянет, словно магией небесной,

И мы другого во всём мире не найдём.

«Какая красивая песня, – подумал я. – Моя сестра такую пела. И голос у ангела совсем как у неё. Может, смерть – это не так уж и страшно».

Видимо, Айла разбудила Марф своим пением, и та скатилась с меня с тяжёлым хрипом. Я закашлялся, отчаянно глотая ртом воздух, а в уши мне лилась чудесная мелодия песни.

Ах, дом,

Мой милый дом!

Мне нет тебя милее,

Мне нет тебя роднее!

Ах, дом,

Мой милый дом!

Айла стояла у двери в капсулу, крепко зажмурившись, по её лицу текла струйка крови, но она пела во весь голос, а перед ней парил микрофон.

Хорошо, что моя сестра ничего не видела. Иначе, наверное, сразу упала бы в обморок от вида четверти миллиона жури, покачивающихся в такт её песне.

После «Дом, милый дом» она перешла к «Какой чудесный мир». А потом к «Завтра».

Айла начала петь «Над радугой», когда рой перед нами расступился и компания жури вывела вперёд наших родителей. Марф, всё ещё слегка оглушённая после удара током, побрела к панели управления, чтобы убрать купол.

Мы заплакали и обнялись. Первым делом папа спросил, зачем мы оделись в мусорные мешки. Мы начали было рассказывать про свой побег, но рой жури нетерпеливо витал над нами, ожидая продолжения концерта.

Папа оторвал край своей рубашки, и мама перевязала Айле рану. После этого сестра вытерла слёзы и снова запела. Она пела ещё часа два, пока у неё не сел голос. Купол мы не включали, потому что он был больше не нужен.

Если по телевизору и объявили о том, что власть на Чуме сменилась, мы это пропустили. К тому времени, как нам удалось отыскать наушники и планшеты, в новостях уже вовсю вещали о том, как «все сходятся во мнении», что люди вместе со своей музыкой могут оставаться на Чуме сколько им угодно.

27. Запись передачи

Государственный телеканал Чума «Номер пять»
День 161 ППЛ (после прибытия людей)

ЛАН. Добро пожаловать на комедийное шоу «Человеческого канала»! Я ваш ведущий – Лан Мифун!

НАЙЯ. А я – Найя Хадид! Мы ненадолго прерываем марафон четвёртого сезона «Эда и Фреда», чтобы обсудить шестой эпизод «Фреду подарили щенка», который вы только что смотрели!