ыть собой.
– Кен?
Китти. Единственная в своем роде.
И, глядя ей в глаза, он знал, что ему остается лишь согласиться.
– Да.
Одарив Кена еще одной счастливой улыбкой, она чмокнула его в щеку.
– Отлично. А теперь пойдем. Я умираю от голода.
Глава 16
На обратном пути Китти любовалась великолепной ночью и прекрасным мужчиной, который вел ее за собой. Они шли молча. Переполненные до краев ощущением близости. И счастья.
По крайней мере, Китти уж точно.
С ней всегда бывало так после экстаза.
Прошла действительно целая вечность с тех пор, как она в последний раз испытала оргазм, достигнув его так быстро, легко, без малейшего напряжения. И ей удалось сотворить это с Кеном. Боже, радость так и бурлила в ней.
Они подошли к ее домику. Кен посмотрел на нее и вздохнул, заметив улыбку на лице.
– Все радуешься?
Китти со смехом достала ключ.
– Ничего не могу с собой поделать. Мне здесь нравится.
Он не ответил, сунув руки в карманы.
Итак, начиналась старая игра: Кен отступал, а она ему не мешала.
– Тебя беспокоит, что я захочу остаться, Кен? Что я не понимаю разницы между сексом и любовью? Не бойся, я уезжаю, как бы мне здесь ни нравилось.
– Ты в любом случае устала бы от всего этого рано или поздно.
– Почему? Ты же не устаешь.
– Нет. Но я вырос здесь.
– И что это значит? Ты более стойкий и крепкий, чем я?
– Ну…
– Да ладно тебе, Кен, – мягко усмехнулась Китти. – Наша прочность определяется тем, что внутри, а не снаружи. Человек может выглядеть размазней, – она указала на себя, – но быть крепче стали. – Она игриво согнула руку, напрягая мышцы. – Внутри.
Кен окинул ее внимательным взглядом, склонив голову набок.
– Согласен. По внешности человека никак нельзя судить о его силе.
Китти потянулась к его руке.
– Скажем прямо. Если ты сильнее меня, то причина в твоем детстве. Дело не в том, где ты вырос, а в том, что тебе пришлось пережить.
– Да, возможно. – Кен прислонился спиной к столбику крыльца, глядя в темноту ночи. Его глаза казались задумчивыми и отрешенными. – Послушай, не знаю, что ты себе навоображала, но я не хочу, чтобы ты думала… Мое детство было не таким уж плохим.
– Мама бросила тебя, когда ты родился, а отец избавился от тебя восемь лет спустя. Звучит довольно скверно.
– Да, но, отдав меня Энни, он поступил хорошо, а не плохо.
У Китти сжалось сердце при мысли о том, что осталось недосказанным. Какую боль испытывал Кен, зная, что родители от него отказались. Как он, должно быть, страдал, чувствуя себя обузой. Боясь, что он снова замкнется в своей раковине, как бывало всегда, Китти поспешно возразила:
– Он обидел тебя.
Кен пожал широкими плечами, готовыми тащить на себе всю тяжесть этого мира.
– Он заводился с пол-оборота, когда дело касалось меня. Я был ему не родным ребенком.
– Ты знаешь, кто твой настоящий отец?
– Мать так и не сказала. Она больше не появлялась в моей жизни.
Китти подумала о собственных родителях. Всегда сдержанные, отстраненные, они не баловали дочь проявлениями чувств. Но история Кена… оставалась за гранью ее понимания.
– Я рада, что рядом с тобой была Энни. Она очень тебя любит.
– Да, ей пришлось несладко. Со мной… было непросто.
– Талант наживать неприятности? Вот так сюрприз.
– Да. И еще настоящий дар выводить людей из себя. Я все пытаюсь тебе объяснить, что это и есть мой главный талант. В особенности я злю женщин.
– Правда? Но меня ты вовсе не бесишь. Разве что огорчаешь иногда… – Кен покорно понурил голову, и Китти добродушно толкнула его в плечо. – А еще ты меня смешишь. И заставляешь меня думать, ты заставляешь меня… – Она насмешливо изогнула бровь.
Кен рассмеялся, но глаза его остались печальными, настороженными, и Китти поняла, что он привык к мимолетным связям. Привязанность его пугает.
– Для меня риск и опасность в новинку, Кен. Но не для тебя. Я думала, ты захочешь рискнуть. В конце концов, скоро все кончится.
– Дело не в этом. – Он встретил ее взгляд. – Только не влюбляйся в меня, Китти. Я к этому не готов.
Она удивленно вскинула брови.
– Не могу поверить, что мы заговорили о любви. Я хотела грандиозного секса и получила его. Вот и все. Теперь меня мучит жажда. Я собираюсь выпить. Пойдешь со мной и позлишь еще немного?
Кен недовольно поморщился.
– Прежде всего, никакого секса не было, и обычно у меня выходит куда лучше. Но нет, я не зайду. Мне нужно проверить остальных.
– У тебя отлично выходит. Передай Сладкому Пирожку спасибо за то, что помог нам провести немного времени наедине. Доброй ночи. – Китти наклонилась и поцеловала Кена. У него вырвался глухой хриплый стон.
Войдя в домик, Китти приняла горячий душ, надела старую просторную футболку, оставила на крыльце немного сыра для Чака (во всяком случае, так ей хотелось думать) и собралась лечь, как вдруг с удивлением услышала снаружи какой-то шум.
– Чак? – взволнованно воскликнула она, открывая дверь.
– Нет, не Чак.
Верно. Сердце Китти радостно встрепенулось при виде стоявшего на пороге Кена. Руки в карманах, на голове капюшон, он выглядел смущенным, расстроенным и дьявольски сексуальным. Спортивный костюм он успел сменить на свободные полотняные брюки и толстовку. От него пахло мылом и шампунем. И чем-то особенным, свойственным ему одному, чертовски соблазнительным.
– Что, передумал?
– Да. Нет. О господи. – Сорвав с головы капюшон, он взъерошил волосы. – Да.
– Не хочу командовать или предъявлять претензии, – шутливо поддела его Китти, – но этот сердитый взгляд бросает тень на мой сексуальный триумф сегодня в горах. Так что если бы ты просто сделал попытку притвориться, будто прекрасно провел время, и не ходил бы с постной миной, пока не скроешься с моих глаз, это здорово поддержало бы мое эго. В самом деле.
Кен постоял, не сводя с нее взгляда, потом повертел головой, будто желал убедиться, что рядом никого нет. Наконец он мягко втолкнул Китти в домик, вошел следом и закрыл дверь.
И замер, глядя на нее, что дало ей небольшую передышку.
– Хочешь горячего шоколада? – спросила она.
– Что на тебе под футболкой?
– Не слишком много, – признала Китти, надеясь, что на нем тоже мало одежды. Хотя толстовка чертовски соблазнительно облегала его торс. Кен держал руки на бедрах. Ноги в полотняных брюках казались невероятно длинными. Старые ботинки были покрыты царапинами, как его бедное сердце, которое ей хотелось взять в руки, отогреть и приласкать.
Это все равно что приручить дикого горного кота, вдруг пришло ей в голову. Потому что никто и никогда не приближался к сердцу Кена.
Он противился этому изо всех сил.
В его умных пронзительно-зеленых глазах вместо привычной насмешки плескался темный огонь, губы сурово сжались. И Китти внезапно захотелось прогнать поцелуями эту суровость.
– Ладно, ты жутко сексуальный, мрачный и задумчивый, – проговорила она, – но тебе нужно немного расслабиться…
Больше ничего сказать она не успела, потому что в следующий миг Кен прижал ее к двери.
– Я не могу расслабиться. И не могу помешать тебе думать, будто то, что случилось между нами сегодня ночью, – лучшее, что я могу тебе дать. Кстати, это не так.
Трудно собраться с мыслями, когда твердые как камень бедра прижимаются к твоим голым ногам, подумалось Китти. Плотная ткань брюк Кена мягко щекотала ее кожу, но мускулы под брюками напоминали гранитную скалу.
Китти вспомнила о других восхитительно твердых частях его тела. Ее ладони скользнули по груди Кена вниз…
– Нет, перестань. – Схватив Китти за запястья, Кен поднял ее руки вверх. Их тела соприкоснулись, и Китти почувствовала сквозь одежду силу его желания. – Второй раз я так не оскандалюсь. Настала твоя очередь. – Склонив голову набок, он пристально оглядел ее.
Она знала, что он увидел. Ее футболка задралась, приоткрыв солнечно-желтые трусики-бикини. Сознание собственной наготы мешало ясности мысли.
– Я же сказала тебе, сегодняшняя ночь дала мне очень много.
Кен прижался лбом к ее лбу.
– Мне нужен второй шанс.
– Значит, уязвлено твое эго? Ты пришел доказать мне свою сексуальную доблесть?
Он задумался, а Китти ждала от него всего одной фразы. Остроумной, забавной реплики, которая отозвалась бы в ее теле волной дрожи, пробудив желание сорвать с себя трусики. Как будто ей без того не хотелось сорвать их. О, Кен бывал дьявольски остроумным, он умел очаровывать, и Китти хорошо знала, что бессильна перед его обаянием.
Но, к ее изумлению, он предпочел честный ответ.
– Да.
Это признание неожиданно тронуло Китти. На мгновение она смутилась.
– Ты не должен ничего мне доказывать. Тебе следовало бы знать.
– Я и не собираюсь ничего доказывать. Я хочу тебе показать. – Он просунул ногу между ее бедер, скользнув по нежной коже. У Китти перехватило дыхание. – Я хочу, чтобы ты хоть отчасти почувствовала то, что чувствую я рядом с тобой.
«Тебе это почти удалось», – сказала бы Китти, если б смогла заговорить. Ее тянуло к Кену. Его обаяние и несомненная сексуальность, конечно, играли свою роль, но больше всего Китти привлекала его властность: он никогда не давал ей свободы действий.
– И что тогда? – прошептала она.
– Тогда, возможно, я смогу дышать рядом с тобой.
– А ты не можешь дышать рядом со мной?
– Нет. А мне нужно дышать, Китти.
– Значит, ты думаешь, что потом все пройдет? Пройдет притяжение? Так ты себе это представляешь?
– Да. – И тут он поцеловал ее. По-настоящему. Всерьез. Великий боже, этот мужчина умел целоваться. Он поцеловал ее так, что в голове у нее не осталось ни единой мысли. Он целовал ее и целовал, пока она не забыла собственное имя – Китти не вспомнила бы его даже ради спасения жизни.
Их языки сплелись, руки скользили по пылающей коже, и Китти потеряла счет времени. Когда они оторвались друг от друга, чтобы отдышаться, она лишь потрясенно округлила глаза, глядя на Кена.