Магия, которую собиралась осуществить Эйлар, опиралась на вещественную память. В момент сильных эмоций человек оставляет энергетические следы на предметах, которые в тот момент держит в руках или как-либо иначе к ним прикасается. При помощи магии с этих предметов можно было снять информацию, правда, скудную, но все же это было лучше, чем ничего.
Эйлар надеялась на мелочи. Вдруг послышится знакомый голос, или она узнает кого-нибудь по фигуре, рукам, ногам, вдруг кто-то случайно обмолвится о чем-то таком, что известно ей. Они не могли делать это молча. Уж наверняка говорили Ферлинде: «молчи, а то рот заткнем» или «хватит дергаться» или что-нибудь в этом же духе.
Но проделать все это можно было лишь тогда, когда ее сила восстановится полностью. Ничего не попишешь, подобная магия не принадлежала к разряду простых.
Дверь распахнулась. Эйлар, помешивая варево в котле, мельком взглянула на входящего. Драгоценный учитель! Что у нас плохого на сей раз?
— Почему ты мне ничего не сказала? — спросил он хмуро, — почему я должен все узнавать последним?
— Что именно? — беспечно отозвалась она, зачерпывая ложкой зелье и медленно сливая его обратно, проверяя густоту и равномерность.
Сэр Хьюго шагнул к ней, выхватил из руки ложку и бросил ее на стол. После чего потащил строптивую ученицу к стулу и почти силком усадил на него.
— Что? — возмутилась она, — я зелье варю. Между прочим, как вы велели.
— К черту зелье.
Эйлар окинула его изумленным взглядом. Жар у него, что ли? Или кирпич на голову упал? Что-то он ведет себя как-то неадекватно.
— Почему ты не рассказала мне о девушке, которая вчера утонула? — спросил он, останавливаясь напротив.
— Она не утонула, — уточнила ученица, — она утопилась.
— Тем более.
— А зачем вам это? Вы были так заняты обсуждением моей глупости. Я просто не хотела вам мешать.
— Прикуси язык, змея подколодная! — рявкнул сэр Хьюго, да так громко, что Эйлар едва не свалилась со стула.
От изумления. Она давно не слышала подобных криков, исходящих от него.
— Подколодная? — повторила девушка и машинально отклонилась от взмаха руки.
То ли, он хотел метнуть в нее заклинанием, то ли, просто затрещину отвесить.
— Дура, — дополнил учитель и с размаху шлепнулся на другой стул.
Эйлар покосилась на него и благоразумно промолчала.
— Тебе обязательно нужно во все влезать? — спросил сэр Хьюго, спустя некоторое время, — там что, других целителей не нашлось? А как же придворный врач? Зачем ты это сделала?
— Что сделала?
— Ох, мне становится плохо, — простонал тот.
— Почему?
— От твоей тупости.
— А, ну да.
— Помолчи. Я спрашиваю, зачем ты влезла со своей помощью? Тебе мало было того, что твоя сила истощена, ты хотела вообще ее лишиться.
— Там больше никого не было, — отозвалась девушка, — а она могла быть еще жива. И потом, я тогда не знала, что с силой что-то не так.
— Конечно, ты не знала. Хоть бы раз сказала, что знаешь хоть что-то. Впрочем, тут я ошибаюсь. Как по чужим карманам шарить, ты знаешь.
Эйлар рассматривала котел с зельем, отмечала, что пар, поднимающийся над ним чересчур густой и что это плохо. Испортила зелье, как пить дать. И все из-за Хьюго, чтоб его. Вздумал ей тут нотации читать, как будто утром не хватило. А кто потом виноват будет? Конечно, она.
— Ты меня слушаешь? — спросил сэр Хьюго.
— А как же.
— Боже, что я тут надрываюсь? Если этой пустоголовой идиотке совершенно все равно, что с ней могло бы случиться. Она тут сидит и корчит гримасы, фыркает и хмыкает, в общем, резвится напропалую. Это же так забавно.
— Я не фыркаю, — возразила Эйлар, — я вас слушаю. И между прочим, очень внимательно.
— Не вижу. Ты пялишься на свое чертово зелье.
— Это не мое зелье, а ваше.
У сэра Хьюго закончилось терпение. Он подскочил со стула.
— Где мои розги? — рявкнул он.
Девушка взглянула на него как на сумасшедшего.
— Розги? Вы что, хотите меня побить?
— А что еще я могу хотеть, ты, язва?
— Да, в самом деле, — признала и она, — я понятия не имею, где ваши розги. Это ведь ваши розги, а не мои. Я их не сторожу.
После таких слов было неудивительно, что учитель вылетел из лаборатории, словно по пятам за ним неслась комета. Эйлар вздохнула и занялась зельем, которое еще можно было исправить. Кажется, у Хьюго произошел очередной бзик. С Эглой, что ли поцапался? То есть, прошу прощения, с госпожой владетельницей.
Учитель свою угрозу выполнять не стал. Наверное, подумал и решил, что бить великовозрастную девицу, даже если она и является его ученицей, как-то уже и неприлично.
Зато злился он весьма показательно. За обедом он с ней вообще не разговаривал, а за ужином лишь обронил пару фраз, и то, сквозь зубы и нехотя. Эйлар усиленно делала виноватый вид, но у нее, видимо, это плохо получалось, потому что сэр Хьюго в приступе бешенства едва не стер зубы до корней.
Сила восстанавливалась неспешно, но как и предсказывал учитель, двух дней ей вполне хватило. Точнее, хватило и полутора, но для верности Эйлар решила подождать до вечера.
Как раз перед ужином она получила записку, которую принес вышколенный слуга. Сэр Хьюго был на службе, так что никто не задавал Эйлар неподходящих вопросов. Да и вообще, этот день был не редкость спокойным и удачным в смысле торговли. Не выходя из своей комнаты, девушка сумела осуществить несколько сделок и все через посредников и была этим очень довольна.
Записка была от сьерра Ирвина. Он вопрошал, почему девушка так долго отсутствует и выражал недвусмысленное желание видеть ее нынче вечером в гостиной. Что для сьерров желания, для простых смертных — закон. Прямое приказание проигнорировать было нельзя. Но с другой стороны, сэр Хьюго столь же недвусмысленно велел ей находиться у себя и не высовывать носа наружу.
— Передайте господину сьерру мои глубочайшие извинения, — сказала Эйлар слуге, — поскольку я не могу поступить так, как он велит. У меня воспитательные работы.
— Так и сказать: «воспитательные»? — переспросил слуга, пряча смешок.
— Так и скажите.
Слуга поклонился и отбыл. Эйлар ему вслед фыркнула. Забавно, должно быть, это звучит. На половине сьерров все будет за животики держаться. Впрочем, там и без того весело. Но что делать, она все-таки в первую очередь ученица мага, а уж потом — подданная владетельных господ. Согласно уставу магического ордена, учитель заменяет ученикам и маму, и папу, и хозяина, и господина. Его слово — первостепенное слово.
Возможно, это было немного странно для Эйлар — вспомнить о том, кого она должна слушаться в первую очередь. Она всегда слушала тех, кого ей было удобнее слушать. Собственно говоря, теперь она поступила также. Ей не хотелось начинать грандиозные сборы под названием: «вечерний туалет для приемов». Это было так нудно и муторно. Сегодня на девушке было простое темно-зеленое платье, на котором в случае чего, незаметны пятна от пролитых настоек и зелий, собранные на макушке волосы в пышный хвост, достигающий края спины и удобные туфельки без каблуков. А пальцы были перепачканы тамарриновой пыльцой, которая сразу не смывается.
Усевшись за стол в полном одиночестве, Эйлар воздала должное трапезе. Никто не делал ей замечаний, не скрипел зубами и не демонстрировал дурного настроения. Не называл идиоткой и другими обидными прозвищами. Красота.
Не успела она так подумать, как дверь распахнулась и в столовую вошел ни кто иной, как сам сьерр собственной персоной. Эйлар и в голову не могло прийти, что сюда может прийти кто-нибудь еще, кроме Хьюго, так что она не сразу подняла голову от тарелки. А когда подняла — обомлела.
Впрочем, ее столбняк длился недолго. Она поперхнулась и закашлялась.
— Это и есть ваши воспитательные работы? — с насмешкой осведомился Ирвин, — тогда я вам завидую.
— М-м-м, — помотала головой девушка, пытаясь проглотить то, что было у нее во рту.
Наконец, ей это удалось. Вытерев рот салфеткой, она встала и сделала реверанс.
— Господин сьерр, вам нельзя сюда. Это покои сэра Хьюго. Он будет очень разгневан, если узнает.
— А он узнает?
Девушка пожала плечами.
— Господину сьерру можно везде, — отозвался он, — а вот почему вы не выполняете моих приказаний?
— Я бы с радостью, но не могу, — она развела руками, — мне велено сидеть у себя и заниматься зельями.
— Разве это не покои вашего учителя?
— Да, но я ужинаю. Обычно, мы ужинаем здесь.
— Понятно, — Ирвин окинул ее заинтересованным взглядом, — вам идет эта прическа. Жаль, что она не в моде.
— Благодарю вас.
— Что за воспитательные работы? — продолжал сьерр, садясь на стул, — это такое наказание?
— Да, что-то в этом роде, — согласилась Эйлар.
— И за что он вас наказал, если не секрет?
— Главным образом, за то, что я не умею держать язык за зубами.
— О-о. Вы о чем-то проболтались?
— Нет, — девушка сдержала улыбку, — просто ему не нравится, как я с ним разговариваю.
— Дерзите?
— Ну-у… наверное, он так считает.
— Ясно. Присаживайтесь, — милостиво разрешил Ирвин.
— Господин сьерр…
— Я хотел вам кое-что сказать, — словно не слышал ее он, — как долго продлятся эти ваши работы?
— Не знаю, но обычно они длятся неделю или около того.
— Обычно? И как часто вас наказывают?
— О, часто. Трудно ответить точно.
— Тогда это просто возмутительно.
Эйлар пожала плечами. Не говорить же ему, что для нее наказание — это самое обычное дело. Как для него пожелание доброго утра.
— Надеюсь, вы освободитесь к концу следующей недели.
— Скорее всего. А что случилось, господин сьерр?
— У нас намечается небольшой прием. Только для своих. Будет небольшое представление.
— Нужно колдовать?
— Нет, я приглашаю вас в качестве зрителя, только и всего. Это будет забавно, уверяю вас.
— О-о, как интересно. Разумеется, я буду, если только сэр Хьюго не будет зверствовать дольше обычного.