— Возможно, ты не чувствовала ложь, Эйлар. Но твой учитель гораздо сильнее тебя. Он вполне мог обмануть тебя и в этом.
— Но зачем?
— Затем, что ты добрая и великодушная, и потому приписываешь эти качества всем остальным. Но далеко не все люди ими обладают. Взять, к примеру, нашу дражайшую кузину. Узнав о том, что твой учитель наложил на нас проклятие, что бы ты подумала?
Девушка посмотрела на нее. Что бы она подумала? Она бы подумала, что Хьюго совершенно спятил. И еще, что после такого ему совершенно нельзя доверять и следует как можно скорее уходить подобру-поздорову.
Мидара удовлетворенно кивнула, должно быть, понимая это.
— Вот, поэтому тебя и обманули. Ты можешь еще пригодиться ему в качестве ученицы. Или у него какие-то иные планы насчет тебя. Я не знаю. Но я уверена, что это он использовал проклятия. Больше некому.
— Проклятия были заложены в тарры, — возразила ей Эйлар, — обычно, маги не используют этот способ для столь сильных заклятий. Это нетипично.
— И на этом основании ты решила, что придворный маг не причем? Откуда ты знаешь, какие у него обыкновения?
— Откуда я знаю? Я прожила рядом с ним почти семь лет! — возмущенно воскликнула та, — и последние три года он вообще ничего не готовил. Только я.
— У него могли быть запасы. В общем, довольно спорить, Эйлар. Ты меня не переубедишь, а я, судя по всему, тебя. Так что, хватит.
Эвианн, внимательно прислушивающаяся к их спору, спросила:
— А как насчет тебя, Эйлар? Что припасла Эгла для тебя?
— Не знаю. Со мной она еще не встречалась.
— И не встретится, — это была Мидара, — маг не позволит. Ты ведь его ученица.
— А ради Эглы? — предположила младшая сестра.
— Пф! Ради Эглы никто и не почешется. Теперь ее стали бояться, но никак не любить. Маг завел с ней шашни по одной-единственной причине.
— По какой?
— Глупый вопрос. Власть. В этом все дело. И сдается мне, именно он вертит ею, как хочет.
Эйлар хотела возразить, но промолчала. Это было бесполезно. Еще бы. Она и сама недавно так думала. Это первое, что приходит в голову. Да и сейчас у нее все равно не исчезли сомнения в его непричастности. Задним умом девушка все равно подозревала, что без Хьюго здесь не обошлось.
— Что со сьерром? — спросила она вслух.
Сестры уставились на нее. Потом Эвианн всхлипнула и полезла за платком. Мидара скорчила жуткую гримасу, смотревшуюся на милом, детском личике как инородное тело.
— Ирвин, — она вздохнула, — с ним поступили хуже всех.
— Это просто ужас какой-то, — добавила Эвианн, вытирая слезы, — невообразимый кошмар.
— Что?
— Он стал вещью.
— Что-о?
— Его превратили в статую. Маленькую такую статую, изображающую нимфу у ручья. Очаровательная аллегория, правда?
— Эгла забрала его с собой, — смахивая слезы, бегущие по щекам, пояснила младшая сестра.
Превратить человека в вещь — хуже наказания не придумать. В самом деле, лучше смерть, чем такое существование. Человек, превращенный в статую не может ни пошевелиться, ни говорить, только думать. А какие мысли могут посещать людей, оказавшихся в таком положении? Неудивительно, что сознание человека не выдерживает. Люди покрепче могут продержаться дольше, слабые сдаются почти сразу, так как первые несколько дней — самые тяжелые.
— Какой ужас, — только и смогла выговорить Эйлар.
Она и в самом деле испытывала нечто подобное. Ничего более ужасного представить себе нельзя. За шутки, пусть и не совсем безобидные. Впрочем, люди совершенно не понимают шуток, отпущенных в их адрес. А некоторые люди помнят это годами и годами способны хранить обиду. Наверное, владетельница была из этих особ. Но в любом случае, это слишком суровое наказание за подобное.
— Хватит реветь, Эви, — привычно рявкнула Мидара своим тоненьким, нежным детским голоском, — скоро здесь будет потоп. Толку от твоих слез все равно нет. Лучше всего сейчас взять себя в руки и решить, что нам делать.
— А что мы можем сделать? — провсхлипывала Эвианн, — ты ведь слышала, это проклятие снять нельзя.
Мидара взглянула на Эйлар.
— Ты маг, — сказала она негромко, — пусть и недоучившийся. Я уверена, ты знаешь о проклятиях все. Расскажи нам.
Девушка слегка удивилась такой проницательности, но потом подумала, что в подобном положении у одних людей мозги отказывают напрочь, а другие, напротив, обретают остроту мышления.
— Одно известно точно, — заговорила она, — проклятие можно снять лишь тому, кто его наложил. Но…
Эйлар не договорила. Эвианн опять зарыдала, но на сей раз громко.
— Прекрати! — вскричала Мидара, — сколько можно, в конце концов! Она сказала «но»! Или ты глухая?
Младшая сестра предприняла героическую попытку унять рыдания.
— Как правило, любой маг предусматривает различные варианты для снятия проклятий.
— Например?
— Одни используют определенные слова. Точнее, магические фразы, составленные ими же самими для одноразового использования. Кто-то использует предметы.
— Предметы? Что это значит?
— Это значит, что снятие проклятия вложено в определенный предмет. Я читала об одном маге, так он всегда делал это со свечами. Зажигал свечу, и когда она прогорала, проклятие улетучивалось. Но беда в том, что у каждого свой способ.
— Есть варианты? — лаконично осведомилась Мидара.
— Есть. Для начала, я хотела бы знать, ваш прежний маг в самом деле умер?
Сестры озадаченно переглянулись. На лице Эвианн застыло изумленно-непонимающее выражение, смотревшееся весьма неприглядно. Точнее, если бы оно находилось на ее прежнем лице, то вполне могло бы вызвать восторг у противоположного пола. Но не теперь.
— Забавно, — хмыкнула Мидара, — мы и правда никогда об этом не задумывались. Прежний маг просто исчез. Ну, как бы это поточнее выразиться… Поначалу он появлялся при дворе нечасто, но регулярно. Потом все реже и реже, и наконец, ему стали искать замену.
— То есть, никто не знает, что с ним сталось?
— Может, кто и знает. Но не мы.
— А когда это случилось?
— Год назад, — припомнила Эвианн, — да, почти год прошел.
— Как его имя?
Обе сестры как по команде задумались, как будто вопрос был неимоверно сложен.
— О-о, — протянула Мидара, — смешно, но я не помню. Мы всегда называли его «господин маг». Да зачем это тебе, Эйлар?
— Это может оказаться важным.
— Значит, ты на самом деле считаешь, что это его рук дело?
— Насколько я понимаю, это сделала владетельница. Но для этого она использовала тарры. А тарры вполне мог сделать и ваш прежний маг.
— Она опять за свое, — скривилась Мидара.
— Вы можете думать о сэре Хьюго все, что угодно. Это ваше право. Но ему ни к чему было делать тарры, когда в наличии есть иные, более безопасные способы. Доверять тарры со столь мощным зарядом в руки желающей отомстить владетельнице — опасное и непредсказуемое дело. Между прочим, для проклятия вовсе необязателен визуальный контакт, в отличие от использования тарр.
— Что? — переспросила Эвианн, — что такое визу… как там дальше?
— Она имеет в виду, что ему не нужно было нас видеть и смотреть нам в глаза, — угрюмо пояснила Мидара, видимо, аргумент показался ей весомым, — он мог просто сидеть у себя в комнате и произнести нужные слова.
— Не только, — уточнила Эйлар, — для того, чтобы проклятие возымело силу, нужно еще кое-что.
— Что?
— Вещь, принадлежавшая тому, на кого хочешь наложить проклятие, либо его частица.
— Частица? Брр, — поежилась младшая сьерра, — что ты хочешь этим сказать?
— Сегодня ты побила все рекорды тупости, — вмешалась старшая, — она имеет в виду волосы, ногти и тому подобное. Ведь так?
— Да, — согласилась Эйлар, — но не всегда дело обстоит столь романтично.
Глаза Эвианн стали круглыми и заинтересованными, а Мидара скривилась. Она была не в пример сообразительнее сестры.
— Полагаю, сэр Хьюго вполне мог достать что-либо, принадлежащее вам, — сказала Эйлар, — это нетрудно.
— Согласна. Но все-таки… Все-таки, он чертовски подозрителен.
— Мид! — воскликнула Эвианн, — знала бы ты, как выглядишь, когда начинаешь чертыхаться. Невинный младенец, изрыгающий такие проклятия!
— Устами младенца глаголет истина, — огрызнулась та и повернулась к ученице мага, — допустим. Только допустим, что Эгла использовала тарры, оставшиеся от прежнего мага. В конце концов, это не столь важно. Но для чего тебе потребовалось знать его имя и местонахождение?
— Теперь ты говоришь, как настоящая тупица! — торжествующе заметила Эвианн, — конечно, для того, чтобы найти его. Правда, Эйлар?
Она с восторгом взглянула на девушку, явно гордясь собственной сообразительностью.
— Именно так, — согласилась та, — если ваш прежний маг жив, только он сумеет снять проклятия. Если же нет…
— Тогда что?
— Тогда нужно узнать, какие способы снятия он предпочитал.
— Боже, — простонала Мидара, — думаешь, это так просто сделать? Откуда нам знать?
— Маг, использующий тарры для проклятий, явно проделывал это не впервые. А стало быть, кто-то должен знать, как именно он снимал свои проклятия.
— И кто? Кто мог это знать?
— Я здесь всего два месяца, — Эйлар пожала плечами, — вы — гораздо дольше. И вы наверняка должны знать людей, которые знали этого мага или общались с ним.
Мидара глубоко задумалась. Эвианн по своему обыкновению принялась всхлипывать, признав эту идею абсолютно безнадежной.
— Ну хорошо, — проговорила старшая сьерра наконец, — допустим, выяснить это просто. Но что потом?
— А потом нужно снять проклятие.
— Так просто? Взять и снять?
В голосе сьерры было неприкрытое неверие.
— Его очень просто снять, нужно только знать, как.
Мидара пожала плечами.
— Ладно. В конце концов, кто тут маг. Но у меня есть еще вопросы. К примеру, каким образом мы сможем оставаться тут, сняв проклятие. Эгла наверняка на стенку полезет. Я не спорю, зрелище увлекательное, но за несколько последних дней мы узнали о ней много нового.