— Неужели? Я не права? Разве мы опустились до такой степени, что нас уже не следует уважать?
— Я помогала вам по собственной воле, — продолжала Эйлар свистящим шепотом, — вы умоляли меня о помощи, госпожи сьерры, и я согласилась на это. Согласилась, нарушив приказ владетельницы. А теперь мое уважение измеряется в количестве поклонов, вежливых слов и почтительных титулованных обращений? Может быть, вам следовало прихватить не меня, а одного из придворных?
— Я ценю все то, что ты для нас сделала, — Мидара вскинула голову, на ее щеках проступил румянец, — и я помню, чем мы тебе обязаны. Но я не люблю, когда об этом напоминают… в такой форме.
— Я не напоминала вам об этом, госпожа сьерра, и не собиралась напоминать. До тех пор, пока мне не указали на мое место.
— Она просто вспылила, — вставила Эвианн, — не надо сердиться, Лара. Мы и не собирались тебя задевать. Но эта наемница не должна вести себя с нами, как равная.
— До сих пор вы на этом настаивали. И ее замечание было дельным. Мы не должны ехать по этой дороге. Это может быть опасно.
— Но здесь короче.
— У нас нет отряда вооруженных до зубов воинов. К тому же, мы можем попасть в ловушку, которой не ожидаем. В конце концов, вы платите Малин за собственную безопасность. Она всего лишь выполняет свою работу.
— Хорошо, — с усилием выдавила из себя Мидара, — мы поедем по другой дороге. Но если мы опоздаем к назначенному сроку в Асмахар, я знаю, кого выставить виновными.
— Виновными перед кем? — осведомилась Эйлар не менее холодно, чем сама сьерра.
— Оставим это. Мы теряем время.
Мидара развернула коня и направила его к развилке. Остальные последовали за ней.
— Не сердись, Лара, — тихо сказала Эвианн, проезжая мимо, — честное слово, мы очень тебе благодарны.
И последовала за своей сестрой.
Эйлар очень захотелось развернуться и отправиться в противоположную сторону. Она даже видела, как делает это. Каким бы это было облегчением! Но, помимо Мидары, была еще и Эвианн, в сущности, добрая девушка, однако, находящаяся под влиянием сестры, и Ирвин, который уж точно ни в чем виноват не был. К тому же, сильно пострадал и даже двинуться без помощи не может.
— Не стоило этого делать, — заметила Малин, — но все равно, спасибо.
— Не за что. Я ненавижу высокомерие в любой форме. Тем более, в такой ситуации. Когда все было очень плохо, они были готовы выдавать себя за простолюдинов и позволяли называть себя на «ты». Зато теперь они вспомнили о своем происхождении.
— Все благородные сделаны из одного теста. Я давно привыкла к этому. Но знаю точно: не стоит их злить.
— Они будут со мной считаться, — тихо проговорила Эйлар, буквально себе под нос, — иначе на деле убедятся, что даже ученица мага кое-чего стоит.
Если Малин и расслышала это, то не подала вида.
Как и предполагал Мэнфрейд, и на что он втайне рассчитывал, кавалькада владетельницы остановилась перед его домом на другой день, к обеду. Он видел их приезд в хрустальном шаре и даже не потрудился встать, чтобы открыть перед ними дверь.
Он не поднялся из недр кресла даже тогда, когда в гостиную вошла Эгленис собственной персоной. За ней следовал нынешний придворный маг и четверо вооруженных охранников.
— Вы выбрали неподходящий день для визитов, сударыня, — негромко проговорил маг, — я не ждал вас столь скоро.
— И ошибся! — торжествующе выпалила она, — уж вы, конечно, рассчитывали, что мы не будем столь расторопны. В таком случае, не буду тратить время на представления. Вы знаете, кто я. И вы не должны сидеть в моем присутствии.
— Я уже давно не нахожусь на службе Тариолы, сударыня. И являюсь жителем Ваннизиана. Так что, вы не вправе требовать соблюдения дворцового этикета от пожилого человека.
— Наглец! — припечатала Эгленис, шагнув вперед и сунув руку в сумочку, — вас следует поучить хорошим манерам.
— Не угрожайте мне моим же оружием, — усмехнулся Мэнфрейд, — вы уверены, что оно сработает против его собственного хозяина?
Владетельница заколебалась. Ее рука некоторое время находилась в сумочке, потом она вытащила ее.
— У меня есть и кое-что другое. Но не в этом суть. Суть в том, что здесь были беглые преступники, а вы помогли им. Вы ведь помогли им? — она впилась взглядом в мага, — сняли заклятие?
— Разумеется, снял.
— Вы не имели права этого делать.
— Я имею право снимать собственные проклятия, сударыня.
— Это было их наказание. Вы не имели права снимать их! — Эгленис топнула ногой, — вы не смели этого делать!
— Это вы не имели права использовать подобные заклятия.
— Что-о?! Я имею право делать все, что мне вздумается! Не смейте мне указывать! Я — владетельница Тариолы!
— Все верно. Но здесь, как вы уже успели заметить, не Тариола. Здесь Ваннизиан, где имеется собственный правитель, чтобы указывать.
— Хьюго, — владетельница обернулась к магу, — ты должен разобраться с ним, чтобы он был почтительней.
— Что значит, разобраться?
— Мне все равно, что ты будешь делать. Любой способ хорош для этого.
— Вы предлагаете мне напасть на господина Мэнфрейда, ваша милость? Запустить в него молнией, к примеру?
— А хотя бы и молнией, — нетерпеливо отозвалась она, — надеюсь, это научит его вежливости.
— Ваша милость, я не стану нападать на мага, который заведомо сильнее меня. И опытней. Тем более, что повод не кажется мне существенным.
— Что ты сказал?
Но поскольку сэр Хьюго был абсолютно уверен, что со слухом у нее все в порядке, повторять он ничего не стал.
— Значит, оскорбление владетельницы Тариолы не кажется тебе достаточным поводом для наказания?
— Для начала, я не имею права его наказывать. Как не имеете его и вы, госпожа владетельница. К тому же, мы сюда прибыли по другому поводу.
Мэнфрейд на протяжение этой, так сказать, беседы сидел абсолютно спокойно, безмятежно потягивая вино из бокала и заедая его хорошо прожаренным мясом. Он вел себя так, словно присутствие в его доме таких «гостей» — дело обычное, обыденное, и успело ему поднадоесть.
— Здесь я устанавливаю правила, — отрезала Эгленис, — мне решать, как с ним поступить.
— Ваше решение может нарушить законы Ваннизиана, госпожа владетельница.
— Плевать мне на Ваннизиан! — вскричала она, — я сделаю так, как решила!
— Вы — не владетельница мира, сударыня, — вступил в разговор Мэнфрейд, — всего-навсего, Тариолы.
— Замолчите!
— Не так-то просто заставить меня молчать, если я этого не хочу. А мне очень хочется сказать вам кое-что. Вы воспользовались моими таррами для того, чтобы совершить самый мерзкий поступок в своей жизни. Пока самый мерзкий. Но больше вам этого не удастся. Отныне все мое вернется ко мне и никто, кроме меня этим не воспользуется.
Владетельница уставилась на него. Потом рассмеялась:
— Неужели? «Все твое», как ты выразился, лежит у меня в сумочке. А кое-что вот здесь, — она разжала кулак, продемонстрировав ему тарру, — это я припасла специально для тебя.
И в следующее мгновение сжала ее пальцами.
Мэнфрейд тяжело вздохнул. Сэр Хьюго покачал головой.
— Воистину, глупость человеческая не знает пределов, — проговорил старый маг, — неразумная женщина, дорвавшаяся до власти, ты еще не поняла? Слова мага — не просто слова.
Он щелкнул пальцами и на столе перед ним появилась небольшая кучка тарр, пара жезлов и несколько свитков.
— Я не понимаю, — растерянно пробормотала Эгленис и посмотрела на Хьюго, — почему она не сработала? Она должна была сработать.
— Нет. Не должна была, — отозвался тот, — он произнес нужную формулу. Слова мага — не просто слова.
Владетельница метнулась вперед.
— Отдай это! Немедленно! Это принадлежит мне! Ты не смеешь!
Мэнфрейд поднялся с места, оказавшись на ее пути, так что Эгленис едва не налетела на него.
— Ты этого заслуживаешь, — сказал он, — да будет видна твоя душа всем тем, кто смотрит на тебя. Всем, кроме тебя, — и он легко, почти неощутимо коснулся ее лба, — уходи. Я все сказал.
Рыча, словно разъяренная фурия, владетельница обернулась назад.
— Что вы стоите? Сделайте что-нибудь! Хьюго!
Даже у привычного мага не хватило выдержки и он невольно отступил на шаг назад. А уж что говорить об обычных воинах. Они издали дружный вздох и попятились. Лицо Эгленис уже не было прежним лицом. И хотя она не была красавицей, это было обычное, человеческое лицо, не лишенное приятности. Теперь же… Трудно сказать, что изменилось. Как будто, все было на месте и прежние черты сохранились. Но каждая из них внушала необъяснимое отвращение, желание поскорее отвести глаза и никогда больше не смотреть на это.
— В чем дело? Вы, — владетельница резко выбросила вперед руку, указывая на охранников, — взять его! Живо!
Те, избегая смотреть на нее, продолжали резво пятиться к выходу.
— Боюсь, ничего у вас не выйдет, — покачал головой Мэнфрейд, опускаясь в кресло, — ступайте себе, сударыня. Здесь вам больше нечего делать.
— Ты поплатишься, — прошипела она, — ты еще пожалеешь.
И вылетела за дверь, минуя собственную охрану. Впрочем, через пару секунд они последовали за ней. Долг есть долг.
— Это тяжелая ноша, — заметил старый маг, — служить такой особе. Полагаю, что надолго вас не хватит.
— Осталась самая малость, — отозвался сэр Хьюго.
— Хотите о чем-то спросить?
— Да. Как она?
Мэнфрейд понял его с полуслова.
— Она хорошо держалась. Достойно мага, и спокойно. Правда, сильно утомлена. Впрочем, им всем не помешало бы отдохнуть. Эта гонка их вымотала.
— Скоро все закончится.
— Госпожа владетельница желает продолжать преследование?
— Разумеется. До победного конца.
— Что ж. Если таково ее желание… В таком случае, не стоит сильно удивляться, если возвращение в Тариолу не будет триумфальным. Честно говоря, ее там ожидает большой сюрприз, — Мэнфрейд улыбнулся, — не стоило оставлять придворных и советников без присмотра.