Однако тест подтвердил ее смутные подозрения.
Открытие, что она ждет ребенка Данте, походило на удар грома.
Ребенок зачат в любви, но, вероятно, поражен наследственной болезнью, которая исковеркала жизнь его отца.
Разумным решением был бы аборт, но Ферн сразу же отбросила эту мысль. Если она не может быть с Данте, то хотя бы сохранит маленькую его часть. Женщина, защищая ребенка, прижала ладони к животу, еще совершенно плоскому.
— Я не позволю никому и ничему причинить тебе вред, — поклялась она. — Не важно, что готовит будущее. Ты мой, и я не дам тебя в обиду.
Потом она решила, что Данте имеет право знать, и тогда, быть может…
— Нет, нет! — вскричала Ферн. — Никаких ложных надежд. Просто надо сообщить ему.
Она предупредила Майка, села в самолет до Неаполя и поселилась в отеле, не сказав никому, что приезжает, даже Хоуп. Это касалось только ее и Данте.
Было еще светло, когда она добралась до их дома. Ферн прислушалась, но из квартиры не доносилось ни звука. Тишина показалась ей дурным предзнаменованием. Женщина отступила назад. Неуверенность ей не свойственна, однако сейчас слишком многое поставлено на карту.
Она собралась было позвонить, затем опустила руку. Какой смысл? Данте уверен, что судьбу не провести, и, пожалуй, он прав. Она обреченно направилась к лифту.
— Не уходи!
Обернувшись, Ферн увидела Данте, стоящего в дверях. Волосы его были растрепаны, рубашка расстегнута, лицо изможденное, а глаза такие, словно он месяц не спал. Но он протягивал к ней руки и в следующую секунду уже обнимал ее.
Они стояли молча, не целуясь, но льнули друг к другу, словно искали спасения.
— Я ждал тебя, — в отчаянии проговорил Данте.
— Ты знал, что я приеду?
— Я увидел тебя на улице. Услышал, как подъехал лифт и твои шаги… Но ты не позвонила, и я испугался, что это очередная галлюцинация. У меня их было достаточно.
Он затащил ее в квартиру и снова заключил в объятия.
— Слава богу, что ты здесь!
Эти слова вознесли Ферн на небеса. Однако продолжение снова заставило ее камнем упасть вниз.
— Я так мечтал увидеть тебя еще разок. Мы плохо расстались, и это моя вина. Теперь, по крайней мере, мы можем примириться.
Итак, Данте не изменился. Он больше не отрицает своей любви, но по-прежнему решительно настроен держать Ферн на расстоянии.
— Все не так просто, — сказала она, отступая назад и глядя на него любящими глазами. — Кое-что случилось. Я приехала рассказать тебе об этом, но потом уеду, если ты захочешь.
Его рот скривился.
— Разлука мне не слишком помогает.
— Да, мне тоже. Но, выслушав мою новость, ты, возможно, так разозлишься, что прогонишь меня.
— Это невозможно.
— Когда-то было возможно.
— В основном я злился на себя. Мне следовало с самого начала держаться от тебя подальше.
— Теперь уже слишком поздно. Время, которое мы провели вместе, оставило мне не только воспоминания. Я жду ребенка, Данте.
Радость мелькнула на его лице, но тут же исчезла.
— Ты уверена? — выдохнул он.
— Сомнений нет. Я сделала тест и приехала в Неаполь, потому что ты имеешь право знать. Но это все.
— Постой, постой! — воскликнул Данте. — Мне нужно время, чтобы переварить это. Ребенок! О господи!
— Я не смела надеяться, что ты обрадуешься, — печально проговорила Ферн. — Полагаю, это невозможно.
— Обрадуюсь? Принести в мир ребенка, который всю жизнь будет гадать, что происходит внутри его? Я думал, что ты предохранялась… Я же поклялся, что никогда не стану отцом.
— Нельзя повернуть время вспять, — тихо сказала Ферн.
— Есть один способ.
— Нет, — отрезала она. — Если ты хоть на секунду предположил, что я могу убить твоего ребенка, то ты совсем меня не знаешь.
Данте всегда утверждал, что владеет собой, танцуя с судьбой на краю пропасти, но сейчас он явно растерялся. Ферн обняла его.
— Судьба держала тебя в подвешенном состоянии довольно долго, — сказала она, — и, возможно, сейчас посмеивается в кулак, думая, что нашла способ победить тебя. Но мы не позволим ей выиграть.
— Разве судьба не всегда выигрывает?
— Это зависит от того, кто сражается рядом с тобой. — Ферн взяла его руку и приложила к своему животу. — Ты больше не один. Теперь мы, двое, поддерживаем тебя.
Данте уставился на нее:
— Двое?
— Два человека на твоей стороне. — Ферн слегка улыбнулась, увидев ошеломленное выражение его лица. — Там ведь кто-то есть. Я не знаю, мальчик это или девочка, но он твой и готов защищать тебя, как и я.
Данте не перебивал ее.
— Это будет нелегко, — продолжала она с мягкой настойчивостью. — Он может унаследовать твою болезнь, поэтому мы все выясним заранее. Вы, вероятно, образуете особое общество, которое исключит из своих рядов меня, но я не буду возражать, потому что вы будете вместе, а это все, что тебе на самом деле нужно.
— Нет, — нежно возразил Данте, — никогда мы тебя не исключим, потому что не справимся без тебя. Но, любовь моя, ты не представляешь, на что обрекаешь себя.
— Представляю: жизнь в постоянной тревоге. Но альтернатива — жизнь без тебя, а это невозможно. Я выбираю первое. Я выбираю тебя как мужа и как отца нашего ребенка.
Он привлек ее к себе, о чем она мечтала все эти долгие, одинокие недели. Они не целовались, а просто стояли тихо и молча, заново узнавая друг друга, испытывая счастье от возвращения домой. Наконец Данте повел ее в спальню и потянул на кровать.
— Не бойся, — быстро проговорил он. — Я не буду заниматься с тобой любовью.
— Дорогой, все в порядке, — дрожащим голосом заверила его Ферн. — У меня еще маленький срок. Это вполне безопасно.
— «Безопасно», — прошептал Данте. — Что означает «безопасно»? Мы не имеем права рисковать. — Он усмехнулся. — Я никогда не беспокоился о здоровье кого-то еще. Полагаю, мне придется над этим работать.
Ферн поцеловала его со страстной нежностью.
— Ты уже почти готов, — пробормотала она.
— Готов к чему?
— Я хочу, чтобы ты кое-что сделал, — тихо проговорила она, хотя сердце ее сильно билось. — Давай выясним правду о твоем состоянии.
— А если подтвердится худшее?
— Значит, мы мужественно вынесем это. Не только ради нас, но и ради нашего ребенка. Это твой ребенок, с той же наследственностью, и я хочу знать, с чем буду иметь дело. Не зная правды, я изведусь от беспокойства, а это нехорошо для малыша.
— Будь же терпелива, — взмолился Данте, — не проси меня сделать это немедленно.
Ферн понимала его колебания. Она просила его отбросить правила, по которым он жил всегда, а это трудно. Все главные решения Данте принимал в одиночку. Теперь он не один, однако ему требуется время, чтобы осознать это.
— Не спеши, — согласилась она.
Они уснули, не занимаясь любовью, а когда Ферн проснулась на рассвете, то не удивилась, обнаружив его у окна.
— Он все еще ждет, — сказал Данте, показав на безмолвный вулкан. — Полагаю, он все-таки подал сигнал, к которому я не был готов. И, как я и боялся, у меня нет ответа. Ну почему ты не убежишь, не вышвырнешь меня из своей жизни?
— Потому что без тебя мне скучно, — весело ответила она. — И когда наш ребенок спросит, где папа, что я ей скажу?
— Скажешь, что выбросила меня вместе с остальным мусором. Кстати, почему ты говоришь «ей»? С каких пор ребенок стал девочкой?
— Я решила, что это будет девочка. Мы умеем быть более практичными.
Он насмешливо вскинул бровь:
— Еще одна женщина, пилящая меня?
— Именно то, что тебе нужно. Нас с Хоуп недостаточно. Это задача для троих. — Ферн увидела кое-что на столе и протянула руку. — Это одна из моих фотографий, которые ты тогда сделал.
— Мы ездили в консульство за твоим новым паспортом, — напомнил он.
— Но откуда они у тебя?
— А я совершил набег на твой компьютер. Эта была лучшей, поэтому я ее напечатал. — Он помолчал. — Я никогда не любил тебя так, как тогда. В тот вечер я был близок к тому, чтобы все тебе рассказать. Позже, рассматривая этот снимок, я все-таки решился открыть правду, потому что безоговорочно доверял тебе.
— А потом ты нашел файл и вообразил, что я предала тебя.
— Ты не предавала. Ты заставила меня задуматься, а я не хотел задумываться. Только после твоего отъезда я осознал, что натворил. Эта фотография служила напоминанием о том, что я потерял.
— Но почему же ты не позвонил мне и не попросил вернуться?
— Я был уверен, что тебе будет лучше без меня.
— Какая ерунда! Ты нужен мне больше всего на свете.
— Если бы только это… — с тоской проговорил Данте.
— Любовь моя, то, о чем я прошу, тяжело, но сделай это для меня. Для нас.
Данте опустился перед ней на колени и осторожно прикоснулся к ее животу. Ферн гладила его по голове. Оба молчали. Слова не требовались. Он дал ответ.
Хоуп была на седьмом небе от счастья, когда они приехали на виллу. Она встретила Ферн с распростертыми объятиями.
— Добро пожаловать в семью, — провозгласила она. — О да, теперь ты Ринуччи. У тебя будет ребенок Ринуччи, и это делает тебя одной из нас. С нетерпением жду еще одного внука.
— Но Данте не ваш сын, — удивилась Ферн.
— Ой, сын, племянник — какая разница? Он Ринуччи, а теперь и ты тоже.
На следующий день Ферн занялась здоровьем Данте. В местной больнице не теряли времени даром. Данте немедленно сделали несколько обследований, в том числе томографию мозга.
В ожидании результатов минуты тянулись невыносимо медленно.
— У вас совсем недавно был легкий разрыв, — наконец сообщил врач. — Вам повезло. Вы его пережили. Возможно, вам и дальше будет везти. Или через несколько недель вы умрете.
Данте не ответил. Он сидел неподвижно, словно уже умер.
— А операция поможет? — со страхом спросила Ферн.
— Если бы все было так просто, — вздохнул врач. — Операция очень сложная, и высок риск летального исхода. Но если пациент до этого впадет в кому, то риск еще выше. — Он обратился к Данте: — Самое лучшее — сделать операцию сейчас, пока не стало хуже.