— ВЕРНИСЬ! — гремел родитель. — Так не делают!
— Вернись! — визжала родительница. — Так не делают!
— Вернись! — верещали соседи. — Так не делают!
Но отпрыск был глух к доводам рассудка. Отпрыск обзавелся колесами.
Синити ХОСИЦИРК В КОСМОСЕ
— Шеф, а шеф… Хорошие ребята на той планете! Уж так нам обрадовались! Вся база просто ликовала. Приятно, правда? — сказал я, увеличивая скорость ракеты.
Шеф кивнул.
— Да. Ради этого стоило забраться в такую даль. А теперь надо спешить на следующую планету. Там, небось, тоже ждут не дождутся.
Наша ракета — нарядная, ярко раскрашенная в желтый, зеленый и красный цвета — только что покинула одну из планет и сейчас направлялась к следующей — очередной цели нашего путешествия по уютной Вселенной.
Я посмотрел на часы.
— Пожалуй, пора обедать…
— Да, самое время. Эй, все сюда! Обедать!
Не успел шеф окончить фразу, как из соседнего отсека с радостным лаем выскочили собаки.
Мы с шефом выдрессировали несколько смышленых собак, разработали цирковую программу и гастролировали в разных уголках космоса.
На всех планетах, где жили и трудились земляне, мы были желанными гостями.
За время длительного путешествия по космосу мы очень сдружились с нашими собаками. Близость и взаимопонимание были полными. Я думаю, такая дружба — большая редкость даже между людьми на Земле.
Собаки понимали нас с полуслова, а мы тоже изучили их язык — мимику, движения хвоста, оттенки лая. Короче говоря, наша ракета была особым мирком, веселым и благополучным, где никто никогда не унывал и не жаловался на дорожную тоску.
Однако на этот раз случилась неприятность.
— Беда, шеф! Продукты кончаются. Не дотянем до следующей планеты…
— Да, сплоховали мы, не проверила запасы перед стартом. Ну, теперь сетовать поздно. Надо как-то выходить из положения… Смотри, вон какая-то планета, прямо по курсу. Придется сесть. Может, и раздобудем что-нибудь.
Я посадил ракету на незнакомой нам планете. Посмотрел в иллюминатор.
— Шеф, взгляните на те заросли! Видите плоды? Какие большие, аппетитные на вид!..
— Действительно, плоды хороши. Выйдем и нарвем побольше.
Мы вышли из ракеты и направились к зарослям. Но тут возникло неожиданное препятствие и очень грозное: откуда ни возьмись появились здоровенные собаки и преградили нам дорогу. Собаки рычали и скалили зубы. Число их все увеличивалось.
— Как бы не растерзали! Бежим обратно!
— Бежим!.. Должно быть, это собачья планета…
Мы повернули и во весь дух помчались к ракете. Оружия у нас не было, а без хорошего револьвера с такой сворой не справиться. Выйти мы боялись, но и покидать планету не хотели — не лететь же навстречу голодной смерти!
И тут наши собаки, наши добрые друзья, пришли нам на помощь. Они предложили нам, на своем собачьем языке, разумеется, на том языке, который мы отлично понимали:
— Доверьте это дело нам. Мы с ними как-нибудь договоримся.
Мы открыли люк, и наши собаки одна за другой вышли из ракеты. Мы наблюдали за ними в иллюминатор. Кажется, у них завязалась беседа с собаками-аборигенами, беседа мирная, дружеская. Действительно, переговоры увенчались успехом. Первая собака вернулась с сочным плодом в зубах, за ней вторая, третья… Вскоре наша кладовая была доверху набита спелыми, аппетитными фруктами.
— Вот это удача! Как вам удалось с ними договориться?
— А очень просто, — ответили наши собаки, — мы взяли и рассказали им всю правду. Так, мол, и так: путешествуем по космосу, летаем с планеты на планету с цирковыми гастролями. Да вот беда: продукты все вышли, ну, и решили мы пополнить запасы на вашей планете… Они все поняли и поделились с нами плодами.
— Прекрасно! А как их отблагодарить?
— Они никогда не были в цирке и даже не знают, что это такое. И теперь, естественно, сгорают от любопытства. Придется выступить.
Такого мы не ожидали. Выступать перед собаками?! Но отказать было неудобно.
Мы с шефом под музыку, несшуюся из ракеты, точно выполняли команды наших собак: бегали, прыгали, вальсировали, ходили на руках.
Наконец, обливаясь потом, в полном изнеможении мы поплелись к ракете.
Собаки-аборигены, никогда раньше не видевшие цирка, были в восторге. Они визжали, выли и отчаянно виляли хвостами.
Думается, я разгадал, о чем они говорили между собой:
«…Удивительно!.. Потрясающе!.. Надо же — так выдрессировать этих больших, неуклюжих двуногих животных…»
Айзек АЗИМОВЗДЕСЬ НЕТ НИКОГО, КРОМЕ…
Нашей вины тут нет. Нам и в голову не приходило, что все идет не так, как следует, пока я не позвонил Клифу Андерсу и не поговорил с ним, когда его там не было. Да что там — я бы никогда и не узнал, что его там нет, если бы он вдруг не вошел в тот самый момент, когда я с ним разговаривал по телефону.
Господи, что это я несу — я всегда был отвратительным рассказчиком, мне никогда не удавалось рассказать все по порядку — я слишком возбуждаюсь. Ладно, начну с самого начала.
Я Билл Биллингс, Клиффорд Андерс мой друг. Я инженер-электротехник, он математик, и мы оба работаем в Среднезападном технологическом институте. Теперь вы знаете, кто мы такие.
Как только Клиф и я сбросили с себя военные мундиры, мы занялись вычислительными машинами. Надеюсь, вы представляете, что это за сооружения, — Норберт Винер подробно описал их в своей «Популярной кибернетике». Они огромны, неуклюжи и занимают всю стену. К тому же они дороги.
У нас с Клифом появились некоторые идеи на этот счет. Понимаете, вычислительная машина громоздка и дорога потому, что в ней полно всяких реле и вакуумных трубок, позволяющих контролировать микроскопические электрические токи. В сущности эти микротоки и есть самое главное о машине, поэтому…
Говорю я однажды Клифу:
— А почему мы не можем управлять током без всего этого проволочного салата?
Клиф говорит:
— Действительно, почему? — и тут же занялся математическими выкладками.
Каким образом нам за два года удалось получить то, что мы получили, значения не имеет. Важно, что машина, которую мы наконец построили, причинила-таки нам хлопоты. Когда мы ее закончили, она была примерно вот такая в высоту, почти такая в длину и примерно такая в глубину…
Ах, да, я все забываю, что вы меня не видите. Придется дать вам размеры в цифрах: около трех футов в высоту, шесть футов в длину и два фута в глубину. Представляете? Ее с трудом поднимали два человека, но все же ее можно было поднять, а это самое главное. К тому же считала она и проделывала остальные фокусы не хуже, чем эти громадины размером с целую стену; не так быстро, пожалуй, но мы продолжали ее совершенствовать.
У нас имелись свои планы насчет этого сооружения. Грандиозные планы. Мы надеялись, что вскоре нам удастся установить его на самолетах и судах, а позднее, если доведем габариты до минимума, мы предложим его автомобилистам.
Автомобильный вариант казался нам привлекательнее других. Вы только вообразите себе крохотный электронный мозг, вмонтированный в рулевое управление и снабженный фотоэлектроглазом. Такой мозг выберет вам кратчайший путь, предотвратит столкновение, будет покорно останавливать машину перед красным светом, разовьет нужную скорость, а ты — сиди себе на заднем сиденье и наслаждайся мелькающим за окном пейзажем. Автомобильные катастрофы отойдут в область преданий.
Работа над прибором доставляла нам огромное удовольствие. Когда я вспоминаю, какую радость мы испытывали, решая тот или иной узел, я чуть не плачу от досады — ведь не сними я тогда трубку и не позвони в лабораторию…
В тот вечер я находился у Мэри Энн… Я вам о ней рассказывал, не правда ли? Нет? Конечно, нет.
Мэри Энн — это девушка, которая непременно стала бы моей невестой, не будь при этом двух «если». Во-первых, если бы она этого захотела, во-вторых, если бы у меня хватило смелости попросить ее об этом. У нее рыжие волосы, около 110 фунтов веса и не менее двух тонн энергии, заключенных в весьма привлекательный каркас высотой пять с половиной футов. Как вы уже догадались, я умирал от желания попросить Мэри Энн выйти за меня замуж, но всякий раз, как она появлялась в поле моего зрения, каждым своим жестом добавляя новую порцию горючего в костер, на котором поджаривалось мое сердце, я тут же сникал.
И не потому, что я урод; находятся люди, которые утверждают, что я ничего себе: ни малейших намеков на лысину и рост почти шесть футов. Я даже умею танцевать. Все дело в том, что мне ей нечего предложить. Вы ведь знаете, сколько получает преподаватель в колледже — сущий пустяк, принимая во внимание инфляцию и налоги. Конечно, если бы мы запатентовали нашу думающую машину, все бы изменилось. Но просить Мэри Энн подождать — нет, на это у меня не хватало духу. Вот когда все утрясется…
Об этом я и размечтался тогда в ее гостиной.
— Я готова. Пошли, Билл, — заявила Мэри Энн, появляясь в дверях.
— Минутку, — попросил я, — мне нужно позвонить Клифу.
Она нахмурилась:
— Это так срочно?
— Я обещал позвонить еще два часа назад, — объяснил я.
Все это не заняло и двух минут. Я набрал помер лаборатории. Клиф хотел задержаться, чтобы спокойно поработать, и тотчас снял трубку. Я что-то сказал ему, он мне ответил. Я попросил уточнить какие-то детали, он объяснил — что именно, не имеет значения, но, как я уже говорил, в нашем содружестве он — мозг, а я — руки. Когда я составляю цепь и придумываю немыслимые комбинации, это именно он, исписав страницы закорючками, решает, так ли уж они немыслимы, как это кажется на первый взгляд.
И вот в тот момент, когда я закончил разговор и положил трубку на рычаг, раздался звонок в дверь.
Вначале я решил, что Мэри Энн пригласила еще кого-то, и почувствовал, как по спине у меня пробежал эдакий холодок. Механически записывая данные, сообщенные мне Клифом, я следил за тем, как она открывает входную дверь. Но это оказался всего-навсего Клиф.