Она потянулась к нему и стала расстегивать его рубашку, но ее пальцы так дрожали, что он остановил ее и просто сорвал рубашку, бросил ее на пол вместе с остальной одеждой и лег, обнаженный, рядом с ней в полумраке. Уличные фонари давали неяркий свет, приглушенный полузадернутыми шторами. Он приподнялся на локте и прикоснулся к ее груди. Мария задрожала от наслаждения, когда ее соски затвердели под его нежными пальцами. Он прильнул языком к одному тугому соску, затем к другому, посылая блаженное покалывание к ее нервным окончаниям. Когда он вырос над ней, она потянулась к нему, обвивая его ногами и руками, наслаждаясь ощущением его сильного, крепкого тела.
Страсть волной захлестнула Дэниела, когда он почувствовал, как пальцы Марии пробегают вниз по его спине, бокам и бедрам. Ее руки разжигали огонь на его коже везде, где она дотрагивалась до него. Огонь, воспылавший в самой глубине сердца, дремавший там с самого первого дня, когда он увидел ее. Она стала осыпать поцелуями его грудь, что еще больше возбудило его. Он перекатился на бок, взял ее лицо в свои руки и настойчиво прильнул к ее рту. Ее тихие хриплые стоны возбуждали почти непереносимый прилив желания.
Но он хотел, чтобы это было медленно. Он хотел растянуть удовольствие. И он заставил себя подождать. Оторвавшись от ее рта, он покрыл поцелуями ее шею, грудь и медленно спустился к самому сокровенному месту. Его пальцы нежно ласкали мягкий холмик, прежде чем скользнуть во влажную, жаркую глубину. Она вздохнула; этот сладостный, восторженный звук почти сразил Дэниела, и он стал ритмично двигаться внутри ее, пока она не вскрикнула.
Мария почувствовала, как земля уходит из-под ног, когда умелые действия Дэниела унесли ее куда-то далеко, а потом вернули обратно, в то время как его язык — пылающий источник мучительного наслаждения — двигался поверх ее губ, шепча ее имя. Она потянулась к нему, полная страстного желания вернуть ему то, что он так самоотверженно отдавал ей. Нежно обхватив рукой его возбужденное мужское достоинство, она начала медленное, страстное движение, поглаживая и лаская его до тех пор, пока он уже не смог больше терпеть.
Он поднялся над ней и уверенным медленным движением вошел в нее, не отводя от нее глаз. Она нежно улыбнулась, ее ноги обвились вокруг его спины. Прижимая его к себе, она заставляла его проникать все глубже.
Дэниел входил в нее снова и снова, но на грани оргазма отступил, не желая, чтобы их близость закончилась. Быстрым, но осторожным движением он повернул ее так, что она оказалась над ним. Она уселась верхом на его бедрах, своими движениями возбуждая в нем желание снова овладеть ею, снова унести ее на край вселенной.
Она посмотрела вниз, на него; ее волосы рассыпались по плечам, губы распухли от его поцелуев, глаза сияли. Она прильнула к нему всем телом, припала к его рту и подарила ему долгий, страстный поцелуй. Он стал двигаться в ответ ее танцу, погружаясь глубже в нее, его возбуждение все нарастало.
Внезапно она опять вскрикнула, ее тело задрожало в экстазе. Дэниел потерял всякую способность ограничивать себя, вливаясь в нее со всей жаждой обладания, которую так долго подавлял. Он отдавал ей все, и она отвечала ему тем же — до тех пор, пока он не был опустошен, а она не упала, задыхаясь, ему на грудь.
— О Дэниел! О Боже! — Она уткнулась в его плечо, чувствуя, что у нее едва ли хватит силы поднять голову.
— Это земля перевернулась, или это были мы? — хрипло прошептал он.
— Думаю, это просто мы, — прошептала она в ответ.
Он обнял ее крепче, их влажные разгоряченные тела переплелись. Их слияние было таким чистым, таким совершенным… Мария не хотела разжимать объятий, чтобы не разрушить это ощущение. Но в конце концов она просто устроилась рядом с Дэниелом, положив голову ему на плечо. Он шептал ей на ухо всякую милую чепуху, которая заставляла ее смеяться и краснеть в темноте. Наконец она напомнила себе, что ей пора домой.
Дэниел привез ее к дому, подарив на прощание еще более нежные и страстные поцелуи, после которых у нее появилось желание развернуться и ехать назад в его квартиру. Но она не могла, и они оба знали это, поэтому он уехал. Но воспоминания о том, как они занимались любовью, неотступно преследовали ее, когда она укладывалась спать.
Она сказала ему, что не хочет торопиться, но они не смогли удержаться. Даже недолго. Все произошло быстро, гораздо скорее, чем велел рассудок, — она сознавала это. Несомненно, она не смогла последовать собственному совету. Ею сейчас руководило сердце, а не разум.
Она чувствовала себя как в скоростном поезде, летящем к неизвестной цели. Возможно, он несет ее к вершинам блаженства — или в пучину несчастья.
Только время сможет сказать.
Глава 11
На следующее утро Мария напевала себе под нос, поворачивая ключ в замке, чтобы открыть «Уэстбрук». Войдя через заднюю дверь, она остановилась в небольшом холле, чтобы взглянуть на старую кладовую, которую собиралась превратить в выставку работ талантливой художницы по керамике.
Она улыбнулась. После решения Дэниела сохранить «Уэстбрук» не было никаких причин не делать этого. Она может начать ремонт уже на следующей неделе.
Марии стало грустно, когда она представила себя на следующей неделе работающей в магазине без Дэниела. Он быстро стал частью «Уэстбрука». Его интуиция в переговорах с торговцами антиквариатом и изготовителями ремесленных изделий была ценным качеством, которого не хватало Марии. А еще эта его удивительная способность очаровывать клиентов.
Но это не самая главная причина, почему она будет скучать по Дэниелу. Она будет тосковать по его поцелуям, его прикосновениям. По близости с ним.
Эти мысли угнетающе подействовали на ее настроение, и она перестала напевать. Яркое сияние дня развеяло иллюзорные надежды прошедшей ночи.
Всего два дня до возвращения Дэниела в Даллас. Она не могла отделаться от чувства тревоги, которое вызывал его отъезд.
Внезапно она почувствовала, как чья-то рука нежно погладила ее волосы. Теплые губы прикоснулись к ее шее.
— Доброе утро, — донесся хриплый голос.
Повернувшись, она встретила карие глаза Дэниела.
— Привет… — Она осеклась, глядя на него. Он был одет в один из своих темных костюмов с крахмальной белой рубашкой и самоуверенным красным галстуком.
На полу в холле стоял портфель.
Проследив за ее взглядом, Дэниел произнес:
— Мария, кое-что произошло. Я должен вернуться в Даллас сегодня.
Смятение промелькнуло в глазах Марии. Дэниел ненавидел это стечение обстоятельств, ненавидел саму мысль оставить Марию хотя бы на одну минуту раньше воскресенья. Он хотел забыть обо всем и только заниматься с ней любовью. Но лишь закончив все дела, он мог подумать об их будущем.
Дэниел добавил:
— Да, я думал, что не уеду до воскресенья. Помнишь ту сделку по выкупу компании, о которой я тебе говорил?
Мария кивнула.
— Прошлой ночью, когда я вернулся в квартиру, мне позвонил адвокат. — Дэниел взял руку Марии и не отпускал, пока говорил. — Мария, я добивался этой сделки несколько месяцев. Она сделает «Техас интерьерз» крупнейшей сетью мебельных магазинов во всем штате.
Мария ничего не говорила, и Дэниел продолжал. Ему было важно, чтобы она поняла его.
— Я сделал более чем щедрое предложение владельцу этой компании, — продолжал Дэниел. — Холтон попросил еще две недели на принятие решения, и я приехал в Грэнбери. Сейчас он попросил еще об одной встрече. — Дэниел улыбнулся. — Это хороший знак. Он хочет обсудить будущее его сына и внуков в бизнесе, если мы заключим сделку. «Холтон» — это семейный бизнес, и даже если он заинтересовался моим предложением, он позаботится о руководящих постах для некоторых членов семьи и других долго проработавших в фирме сотрудниках.
— Понятно. — Мария видела в глазах Дэниела только азарт крупной сделки.
— Я должен сегодня утром уехать в Даллас, чтобы потом вылететь в Сан-Антонио для встречи с Холтоном. Это всего на одну ночь. Я вернусь завтра. — Дэниел обнял Марию за талию. — Ты ведь понимаешь?
Мария серьезно посмотрела на него.
— Да. — Она понимала это разумом. Он так долго работал над этой сделкой. Но ее сердце — это совсем другое дело.
С этим поспешным отъездом Дэниела, с его появлением перед ней в костюме и галстуке, готового вернуться обратно в деловой мир из неспешного провинциального Грэнбери, ее тревога возросла. Они еще не говорили о том, какими будут их дальнейшие отношения.
Мария думала не только об этом. Она рассчитывала еще на несколько дней с Дэниелом — на несколько дней, чтобы говорить с ним, видеть его. Надеяться.
Дэниел поднял портфель.
— Я вернусь к празднику Аманды. Я обещаю. — Он запечатлел жаркий поцелуй на губах Марии. Его руки обхватили ее талию, он быстро и крепко прижал ее к груди. — Я буду скучать по тебе, — тихо проворковал он ей на ухо, снова крепко обнимая ее напоследок.
Он вышел из магазина. Мария смотрела ему вслед и касалась своих губ дрожащими пальцами, пытаясь удержать его последний поцелуй.
— Аманда веселится. — Холди отпустила сетчатую дверь, и она захлопнулась за ней, когда старушка вошла в кухню.
Мария, размешивая сок в кувшине, взглянула на Холди, потом посмотрела в окно. Дюжина шестилетних ребятишек носились друг за другом под ярким апрельским солнцем, радостно смеясь. Все деревья были украшены яркими разноцветными воздушными шариками. Большой стол, уставленный цветными картонными тарелками и чашками, ожидал появления торта.
— Да, она выглядит счастливой, — рассеянно сказала Мария. Ее внимание переключилось с Аманды на Рори. Он смеялся, пиная ногой большой красный мяч в огороженном дворе.
Мария прикусила нижнюю губу. Где же Дэниел? Он обещал вернуться к празднику Аманды. Аманда ждала его.
Мария ждала его. Рассчитывала на него. Ей очень хотелось верить ему, когда он говорил, что они могут построить что-то вдвоем, что он действительно может найти в своей жизни место для личных отношений. Что она может доверить ему свою семью. Свое сердце.