— Я никогда не овладеваю женщиной насильно. — Он перехватил ее руку. — Вы и без того оказались в безвыходной ситуации. Я не хотел вас принуждать. — Он лукаво улыбнулся. — А насколько сильно вы желали этого, моя отважная женушка? Наполовину? Или на три четверти? Или на четыре пятых?
— На девяносто девять сотых, — ответила она, нахмурившись и делая вид, что всерьез занялась подсчетами.
И тут она вспомнила о Клариссе, и физический голод уступил место панике. Он обескураженно посмотрел на нее:
— Бет, не стоит с этим торопиться. — Он отстранился. — Простите, если я заставил вас думать, будто вы мне безразличны. Но я не собираюсь требовать плату за то, что выполнил вашу просьбу и пришел к вам.
— Люсьен, перестаньте разыгрывать благородство, черт побери! — Бет пришла в ярость. Если он сейчас ее покинет, она разнесет всю мебель в этой комнате.
— Бет, я люблю вас! — рассмеялся он.
— Правда? — Ее поразило, как спокойно он произнес эти слова.
— Да. — Он перестал смеяться и очень серьезно посмотрел на нее. — Я думаю, что полюбил вас еще в Хартуэлле. Я с тоской вспоминаю о том времени, которое мы провели там вдвоем. Я скучаю без вашего остроумия и серьезного взгляда на вещи. Вы смеялись над моими шутками и умели ответить на них. Вам не претит любовь вашего тирана, моя бесценная гурия, моя прекрасная райская дева?
Не претит? Бет обвила его шею руками и пылко прижалась к его губам. И это был лучший ответ на вопрос ее мужа.
— Возможно ли это? Я уже несколько недель пытаюсь убедить себя, что не люблю вас, но тщетно.
— Как вы думаете, мы сможем утаить это от герцога? — спросила она, нежась в его объятиях.
— А зачем нам это делать? — не понял он.
— Он будет слишком доволен собой, если узнает об этом.
Маркиз снова рассмеялся, но через мгновение прижался к ее губам, и она перестала думать обо всем, что не имело отношения к их любви. Его нежные и умелые руки, настойчивые губы мучили и дразнили ее, и она готова была отдаться в его власть, но мысль о Клариссе оказалась непреодолимым барьером для их близости.
Бет вдруг осенило.
— Люсьен!..
— Да, дорогая?
— Люсьен, я хочу, чтобы мы сделали это в вашей постели.
— Вы для меня неисчерпаемый кладезь загадок, мой ангел, — прошептал он, тяжело дыша от страсти. — Что за странное желание? И откуда в вас столько смелости, что вы решились так откровенно заявить о нем?
— Разве не вы только что назвали меня упрямицей, мой дорогой бабуин? — кокетливо улыбнулась Бет, думая только о том, что если он согласится, то их от Клариссы будут отделять целых четыре стены.
Он подхватил ее на руки и понес к двери, пританцовывая и кружась на ходу.
— Интересно, что вы задумали? У меня самая обычная спальня, почти такая же, как ваша. — Он приостановился на мгновение и взял в рот обнажившийся сосок Бет. Она выгнулась, застонав от вожделения.
Они были уже у двери ее спальни, как вдруг он остановился и словно окаменел.
— Что…
Он разжал руки, и она едва не грохнулась на пол, чудом умудрившись удержаться на ногах.
Потрясенная его неожиданной грубостью, она прислонилась к стене и, чувствуя, что от ужаса у нее темнеет в глазах, а сердце вот-вот остановится, молча смотрела, как он поднял с пола треуголку. Одному Богу известно, что он подумал в этот момент, но когда он повернулся к ней, лицо его было белее снега.
— Люсьен…
— Нет! — рявкнул он.
Он сделал несколько неуверенных шагов по комнате — походка его была скованной, как если бы он сдерживал чудовищную боль, — и тут увидел на стуле скомканный галстук. Это оказалось последней каплей. Он повернулся к ней — вид его был ужасен.
— Я вижу, вы тут без меня не скучали, — язвительно процедил он. Глаза его напоминали осколки голубого льда.
— Вы ошибаетесь. — Она попыталась улыбнуться, но от ужаса губы ее не слушались. Ей следовало сразу рассказать ему о Клариссе. Он вряд ли бы обрадовался, но зато теперь не пришел бы в такую ярость.
— Да, похоже, что так, — задумчиво произнес он, вертя в руках мужскую шляпу. — Вы специально это подстроили? Ваша хитрость могла бы сработать, если бы не эта маленькая оплошность. Готов признаться, что сегодня я поверил бы вашим крикам и не догадался, что кровь на простыне не имеет к вам никакого отношения. — Последние слова, прозвучавшие в его устах как приговор, разъярили его самого настолько, что он с силой отшвырнул от себя шляпу.
— Люсьен! — закричала Бет. — Я не понимаю, о чем вы говорите!
— Довольно! — Он рванулся к ней и с силой сжал ее руки. — Я не желаю больше ничего слышать! Я буду спать с вами, раз уж таков мой долг, но никакой лжи больше не потерплю! — Произнося эти слова, он встряхивал ее так, что голова ее моталась из стороны в сторону, как у тряпичной куклы.
— Вы делаете мне больно! Я вам не лгала!
— Я вам не верю, черт вас побери! — Он оттолкнул ее так грубо, что она пошатнулась. Он кивнул в сторону шляпы и галстука: — Кто из ваших поклонников носит такие обноски? Наверное, какой-нибудь конюх? Расскажите мне о ваших вкусах, мадам. Я должен их знать, поскольку мне придется удовлетворять ваши потребности!
Бет вдруг поняла, что он просто ее ревнует, и бросилась к нему:
— Нет, Люсьен, нет! Это не то, что вы подумали. Я никогда никого не любила, кроме вас!
Он ударил ее по лицу, и она отлетела к стене, глухо застонав от боли.
Услышав ее стон, он в ужасе закрыл руками лицо.
И в этот момент на пороге гардеробной с искаженным от ненависти лицом и свечой в руке возникла Кларисса. Она увидела Бет, лежащую на полу и прижимающую ладонь к щеке, и рванулась к маркизу:
— Животное! Свинья!
От потрясения он не сразу сообразил, кто перед ним. Кларисса ударила его по голове, и только тогда он пришел в себя и понял, что натворил. Он вырвал у нее подсвечник и, отбросив его в сторону, схватил ее в охапку и прижал к себе.
Бет вскочила с пола и бросилась к девушке.
— Кларисса, перестань! Это не поможет. Люсьен, отпустите ее! Немедленно!
Он разжал руки, и девушка упала в объятия Бет, ища у нее утешения и одновременно стараясь утешить ее.
— Я не могла не вмешаться, Бет. Он вас ударил!
—Да.
Бет молча смотрела на мужа, и во взгляде ее читалось презрение. Он поднял руку на женщину, на свою жену! Как они будут жить дальше? И сможет ли она простить его?
Маркиз, еле волоча ноги и все еще не оправившись от потрясения после совершенного им поступка, взял со стола забытый кем-то бокал вина и выпил то, что в нем осталось.
— Думаю, нам нужно поговорить, — бесцветным голосом произнес он. — Вы готовы попытаться это сделать?
— Да, — качнула головой Бет и, усадив Клариссу на стул с высокой спинкой, опустилась на диван. Она готова была разрыдаться от отчаяния и обиды. И это любовь? Неужели впереди ее ждут побои и унижения?..
Маркиз говорил стоя. Он держался неестественно прямо и был бледен как полотно.
— Кто эта женщина? И чья это шляпа? — спросил он.
— Это Кларисса Грейстоун. Она пришла сюда, переодевшись мужчиной. Я прячу ее от родителей.
Он зажмурился и тяжело вздохнул. Затем, тряхнув головой, как будто избавляясь от наваждения, холодно взглянул на Клариссу:
— О Боже…
Она в ответ бросила на него сердитый взгляд.
— Вы сможете простить меня? — повернулся он к Бет. — Я знаю, что моему поступку нет оправдания, даже если бы мои подозрения имели под собой почву. У меня помутился рассудок, когда я увидел эту злосчастную шляпу.
Бет помолчала, потирая распухшую щеку.
— Я попробую простить вас. Но только по одной-единственной причине. — Она неприязненно посмотрела на него. — Если я когда-нибудь застану в вашей спальне Белую Голубку, я сделаю то же самое.
— Откуда вы… — Он нахмурился. — Впрочем, об этом потом. Должен заметить, что это не одно и то же, Бет. Женщины традиционно выражают свое недовольство мужчинами посредством пощечин. — Он усмехнулся. — С одной лишь разницей. Самое большее, на что они способны, это слабый шлепок. А у вас, похоже, останется синяк.
— Я буду тренироваться и совершенствовать технику удара. Благо у меня много свободного времени, — вызывающе заявила Бет.
Он рассмеялся и никакой-то миг стал прежним Люсьеном. Он обмакнул полотенце в тазик с холодной водой и, подойдя к ней, заботливо осмотрел ее лицо, повернув его к свету. Затем он прикоснулся губами к ее щеке, после чего прижал к ней полотенце.
— Я люблю вас еще сильнее за ваше мужество. Я до самой смерти не забуду того, что сегодня произошло.
Бет взяла у него из рук полотенце и потерла щеку. Она не лгала, когда сказала, что постарается его простить, но забыть об этом жестоком поступке не сможет никогда — так же как и он. Будет ли она когда-нибудь относиться к нему как прежде? И не придется ли ей снова подвергаться избиению? Сейчас он себя казнит за жестокость, но как долго он будет чувствовать себя виноватым?
— Будем надеяться, — вздохнув, пробормотала Кларисса. — Бет, не позволяйте ему прикасаться к вам. Ведь он вас ударил.
— Мы оба это знаем, Кларисса, — холодно ответила Бет. — Я понимаю твои чувства, но должна сказать, что ты не вполне понимаешь наши.
Поставив девушку на место, Бет вдруг в полной мере осознала безвыходность ее положения. Она перехватила взгляд маркиза, устремленный на Клариссу.
— Бет, вы ничего не сможете с этим поделать. Ее родители имеют на нее все права. Подобные браки заключаются сплошь и рядом. Нужно просто научиться извлекать выгоду из такой ситуации.
— Вот еще одно свидетельство того, что в мире нет справедливости. Кларисса ни за что не выйдет замуж за лорда Деверила! — решительно заявила Бет.
— За Деверила? — не поверил своим ушам Люсьен, и Бет поняла, что он и не подозревал, что речь идет об этом мерзавце. — Ну, тогда это меняет дело!
— Объяснитесь…
— Нельзя допустить, чтобы он женился на благородной девушке. Да и вообще на любой женщине, если уж на то пошло.