Аркадий Недель: Из коллективного творчества, из песни, из рассказов, выступлений политических фигур и игры с их текстами.
Елена Фанайлова: Есть масса анекдотов, причем очень качественных, смешных и довольно злых, про Путина.
Михаил Алексеевский: Есть и сравнительно благодушные. Например, Путин открывает холодильник, видит – там холодец трясется, и говорит: «Не волнуйся, я за помидорами».
Елена Фанайлова: Вы считаете, что это благодушный анекдот?
Михаил Алексеевский: Страшный, грозный, серьезный глава государства, даже холодец немножко трепещет. Или другой анекдот, очень популярный, рисующий харизматический образ, про то, как Путин со своими соратниками садится за стол, официант спрашивает его: «Что будете есть?» Он говорит: «Мясо». – «А овощи?» – «А овощи тоже будут мясо».
Елена Фанайлова: Да, это известнейший анекдот, характеризующий вертикаль власти.
Аркадий Недель: Это не новый анекдот, а апгрейд старого.
Елена Фанайлова: Анекдоты растут обычно из сгущения, и это, мне кажется, главный анекдот эпохи. Мне еще интересно, почему американские президенты то становятся героями русских анекдотов, то вообще их нет. Про Клинтона был пакет, в связи со скандалом с Моникой Левински. А про Трампа и Путина, например, не могу вспомнить анекдотов. Про Буша были анекдоты, про Рейгана были.
Михаил Алексеевский: Например, встречаются Рейган и Горбачев и начинают спорить, в какой стране свободнее жить – в США или в СССР. Рейган говорит: «У нас такая демократия, что любой американец может выйти на главную площадь и закричать: «Рейган – идиот!» Горбачев говорит: «У нас ничуть не хуже. У нас тоже любой человек может выйти на Красную площадь и закричать: «Рейган – идиот!»
Елена Фанайлова: Видимо, его фигура оставила отпечаток в массовом сознании. А с Трампом – может быть, дело в том, что он сам бесконечно шутит, и народ уже не может про него лучше пошутить?
Михаил Алексеевский: Мемов про Трампа, конечно, много. Из свежих историй – когда он выложил себя в виде Рэмбо, это моментально породило дикое количество пародий, переделок. Это уже визуальный фольклор.
Елена Фанайлова: Попрошу вас в финале рассказать по любимому анекдоту.
Михаил Алексеевский: Приходят журналисты к Путину и говорят: «Владимир Владимирович, как так вышло, что во Франции профсоюзы протестуют против пенсионной реформы, а российские профсоюзы ничего такого не делают?» Владимир Владимирович отвечает: «А какое дело, простите, российским профсоюзам до французской пенсионной реформы?»
Аркадий Недель: Цирк, представление. Первым номером – клоуны, шутки. Публика сидит, кто-то зевает, не очень здорово реагируют на все это. Второй акт. Конферансье говорит: «А теперь небывалый в мире номер – летающие крокодилы». И действительно, заходит человек с плеткой в руках, щелкает хлыстом – и крокодилы начинают бежать по кругу. Дрессировщик снова щелкает хлыстом – и они начинают взлетать, летят по кругу на небольшом расстоянии от пола. Он снова ударяет хлыстом – и они вздымаются и уже летят, парят над публикой. Все в шоке. Идя на посадку, один крокодил подлетает к какой-то даме, кладет морду ей на плечо и говорит: «Если бы вы знали, как нас здесь пиздят».
Елена Фанайлова: Анекдоты – бессмертная тема. Политический анекдот существует с того момента, когда человеческая цивилизация осознает себя как таковая. Анекдот – это и способ внутреннего освобождения от проблем, и общественное искусство, и общественный договор, способ коммуникации в небольших сообществах. И то, что объединяет сейчас большие интернет-пространства.
Порнография. Нежелательный контент
Порнопродукция как мировая индустрия, манипуляция и политический скандал.
История вопроса: от эротических изображений древнего мира до промышленной воспроизводимости (печать и кинематограф, видеотехнологии). Феминистская критика порнографии: насилие, эксплуатация, расовые стереотипы в порнографической продукции 70-80-х.
Порнография и общественные свободы. Цензура и спецслужбы, небезопасность и анонимность. Зависимость и привыкание. Желание, стыд, страхи и запреты.
Линда Лавлейз и Саша Грей: найдите десять отличий. Образ порнозвезды и его изменения за 40 лет: путь от отчаянной домохозяйки до публичной интеллектуалки и политической деятельницы. Почему мужчины скрывают свое прошлое порноактеров, а женщины – эксплуатируют? Кто такая Джессика Стоядинович и в чем состоит ее апология анонимности порноактрисы?
Что такое альтернативное порно? Возможно ли феминистское порно?
Обсуждаем с философом Аркадием Неделем, цитируем американскую феминистку Андреа Дворкин и философа Лешека Колаковского.
Елена Фанайлова: Частное ли, общественное ли дело – порнография? Как она регулируется? Что такое порнобизнес, порнография как шоу, как индустрия, как личный проект. Тема непростая, вызывает массу протестов и нежелания говорить, волну консервативной реакции, связана с индустриальной революцией, с сексуальной революцией. Как вы думаете, почему на русской почве невозможна такая фигура, как Саша Грей, порноактриса, ставшая звездой шоу, интеллектуалка, с бешеным числом подписчиков, люди прислушиваются к тому, что она говорит?
Аркадий Недель: Саша Грей – умная женщина, она четко знает, что делает. У нее есть стратегия, что она проговаривает во многих интервью, она смелая, очень американская. В Америке порнография – это индустрия, часть культуры, одна из форм свободного высказывания. Это, может быть, в меньшей степени про секс, чем про культуру.
Елена Фанайлова: Вторая часть слова, «графия», здесь важна.
Аркадий Недель: Она вписана в культуру свободного высказывания. В России и вообще в странах бывшего Восточного блока, к порнографии относятся как к грязному сексу.
Елена Фанайлова: Запретному, это криминализованная зона. Есть ряд серьезных юридических запретов, которые ограничивают производителя, распространителя, проникновение через границы.
Аркадий Недель: Потому что это не стало частью культуры, индустрии, шоу-бизнеса.
Елена Фанайлова: Это часть подпольного бизнеса, огромные деньги, которые там крутятся.
Аркадий Недель: Но чем быстрее это расподполить, сделать из этого нормальную часть человеческой культуры сегодня, в XXI веке, в эпоху интернета, тем лучше. Сегодня любой школьник 10–12 лет нажмет две кнопки на компьютере и узнает все, что захочет.
Елена Фанайлова: Статистика говорит нам, что 11 лет – это время порноинициации подростков в интернете.
Аркадий Недель: Сейчас все происходит намного быстрее. Я увидел впервые порнографическую картинку в 14 или 15 лет, и это было почти эзотерическим знанием: мы собрались в школьном туалете, кто-то достал из портфеля ужасно сделанную черно-белую фотографию, все смотрели и не понимали, как такое вообще может быть. Возвращаясь к Саше Грей: ее фигура – это часть культуры, она позиционирует себя далеко не как порнозвезда, а как человек, который сделал себе имя на том, что свобода личного высказывания, в том числе телесного, прежде всего. И никто, ни государство, ни его структуры не могут, не имеют права запрещать конкретному человеку делать такого рода высказывания.
Елена Фанайлова: Она придерживается левых политических убеждений, экологических.
Аркадий Недель: Это один из редких случаев, когда порнозвезда становится обычной актрисой.
Елена Фанайлова: Есть еще одна фигура, мимо которой трудно пройти: это Илона Шталлер, европейская порнозвезда, известная под псевдонимом Чиччолина, которая избиралась в итальянский парламент, была в коротком, но ярком браке с Джеффом Кунсом, звездой современного искусства. Она венгерка по стране рождения.
Аркадий Недель: Обычно это человек, мужчина или женщина, обладающий смелостью. Когда Шварценеггер баллотировался в губернаторы Калифорнии, на тот же пост баллотировалась какая-то американская порнозвезда.
Елена Фанайлова: Есть несколько таких примеров в политической истории Европы, Америки.
Аркадий Недель: Порноактриса – публичный человек, она считает так: вы все обо мне знаете, вы смотрели на мою наготу, в самых интимных ситуациях, которые я сделала публичными, так чем же я не политик? Публичный политик – это такая же нагота, но не телесная, а символическая, дискурсивная.
Елена Фанайлова: Кстати, среди мужчин-порноактеров не было подобного.
Аркадий Недель: Известные актеры, начинавшие с порно, как Сталлоне, потратили состояние, чтобы уничтожить все копии старых фильмов. Возможно, это было не так глупо, потому что в 70-е годы мужчина-порнозвезда – это воспринималось как стигма, и перейти в индустрию обыкновенных фильмов было сложно, тебя воспринимали изначально как жеребца и идиота. Заставить публику поверить, что у тебя есть мозги, очень трудно.
Елена Фанайлова: Порноиндустрия связана с сексуальной революцией 60-х.
Аркадий Недель: Вне всяких сомнений. Но порнография существовала очень давно. Я посвятил этому несколько постов на «Снобе», у себя в блоге, которые собрали чуть ли не миллион просмотров, в мой адрес была масса критики: как я мог себе такое позволить, философ не должен себя этого позволять.
Елена Фанайлова: Но вы там говорите не только о порнографии, скорее, о сексуальном поведении человека. Слово «порнография» употребляется часто, когда мы говорим о каком-то вопиющем событии: «Какая порнография.» Это все-таки что-то негативное.
Аркадий Недель: Порнография ассоциируется с грязью, и в первую очередь моральной грязью. Это то, что не подобает делать приличному человеку. В таком отношении к порно, безусловно, есть огромный потенциал, потому что мы живем в христианском мире, хотя христианский мир сегодня изменился, и это не то, что было даже сто лет назад. Но все-таки есть большой негатив в христианском отношении к наготе, а тем более к нагому телу в состоянии сексуальных игр. Порнография – это чистое удовольствие, считается, что там нет вторичных, третичных смыслов. Вы выходите из порнокинотеатра, посмотрев даже очень качественную итальянскую порнографию, и считается, что думать не о чем.