ассу Тэму вернуться и он обнаружит, что все это время ты сидела в его кресле, будешь иметь дело с его гневом в одиночку. Мы тебя поддерживать не станем.
Неврон нахмурился. При этом его лицо стало почти таким же отталкивающим, как и вытатуированные демонические хари на его шее и тыльных сторонах рук.
— Значит, ты согласна с Лазорилом?
— Нет, — ответила Лаллара. — По крайней мере, пока что. Но я признаю, что эта идея, как минимум, стоит рассмотрения.
— Как и я, — произнес Самас.
— И я, — сказала Дмитра, — если бы…
— Если бы ты не знала Сзасса Тэма лучше, чем все мы, — произнесла Лаллара. — Во имя всех дьяволов во всех Преисподних, может ли мы хоть раз побеседовать без того, чтобы ты снова и снова не талдычила нам одно и тоже?
— Приношу извинения, если надоела вам, — ответила Дмитра, — но я никогда не произношу эти слова впустую. Я не утверждаю, что Сзасс Тэм для меня — открытая книга. Но я немного понимаю его образ мыслей, и, уверяю вас, даже думать о том, чтобы предложить ему мир — пустая трата времени. Начав эту войну, он доведет её до конца, чего бы ему это ни стоило. Даже если он согласится присоединиться к нам, это будет не более чем уловкой с его стороны.
— Мы и сами сможем сыграть в эту игру, — произнес Самас. — Притворимся, что верим в то, что он ищет мира, воспользуемся его магией, чтобы разрешить текущий кризис, а затем предадим его.
— Вспомни, как все начиналось, — сказал Неврон. — Вспомни все те убийства и интриги, которые почти позволили ему получить кресло регента без необходимости развязывать открытую войну, и скажи, насколько ты уверен в том, что сможешь вести столь же тонкую игру? В отношении себя я этого утверждать не стану. Я предпочту дать ему и его северянам открытый бой, чем позволить ему свободно действовать на южных территориях.
— Хорошо сказано, Ваше Всемогущество, — произнес Ифегор. — Лорд Пламени хочет, чтобы мы продолжали сражаться и искоренили с лица Фаэруна зло в лице Сзасса Тэма.
Димон скорчил угрюмую мину.
— Как я уже упоминал, Его Всезнайшество ошибается, если и правда верит в то, что его бог, который, если уж говорить прямо, является всего лишь принцем огненных элементалей, имеет хоть какое–то отношение к происходящему. Но, хотя его мотивы и ошибочны, с его заключением я согласен. Как иерофант Черной Руки, я тоже советую сражаться с врагом в открытую, пока противник не окажется повержен, ведь в этом и заключается суть вероучения Бэйна. Таков путь, ведущий к успеху и в этой жизни, и в загробной.
— Красные Волшебники обычно поступают так же, — произнесла Дмитра. — И этот подход к делу меня всегда выручал. Поэтому я тоже против того, чтобы посылать к Сзассу Тэму эмиссаров.
Самас вздохнул.
— Полагаю, мне стоит присоединиться к вашему мнению. Скорее всего, он просто превратит наших посланцев в призраков и зомби и сделает их частью своих легионов.
Остальные зулкиры один за другим тоже высказались против этой идеи. Судя по виду Золы, она испытала облегчение, когда стало ясно, какое мнение победило в их неофициальном голосовании.
Когда все закончилось, Лазорил поджал свои бледные, тонкие губы.
— Значит, так тому и быть. Возможно, это и правда было не лучшей идеей. Но мы, разумеется, согласимся с тем, что, несмотря на принятое нами решение продолжать войну, на данный момент мы не можем позволить себе никаких активных действий. Согласно сообщениям шпионов Спрингхилла, сейчас Сзасс Тэм с большей частью своей армии отступил на север, и нам тоже следует вернуться в свои крепости, чтобы восстановить силы и определиться, как лучше всего справиться с проблемами, которые возникают при создании заклинаний.
Барерис поднял руку.
— Если Ваше Всемогущество закончил, могу ли я высказаться?
— За этим ты здесь и нужен, — произнесла Дмитра, — пока, конечно, границ не переходишь.
— Благодарю вас, госпожа, — сказал бард. — Я прекрасно знаю, что в мудрости не могу сравниться с зулкирами, тарчионами или верховным священником. Я всего лишь младший офицер. Но за время службы я кое–что узнал о том, что представляет собой война, и мне кажется, что сейчас наступил самый подходящий момент для того, чтобы начать новую кампанию против Сзасса Тэма.
Лазорил встряхнул головой.
— С чего ты это взял, учитывая, насколько сильно пострадали наши войска?
— Потому, повелитель, что те же проблемы возникли и у нашего противника, а ему досталось куда сильнее, чем нам. На данный момент магия уже не столь могущественна, как прежде, и, значит, в последующих битвах решающую роль будет играть воинское мастерство и сила священников. Кто же тогда останется в выигрыше? Вы — зулкиры, которые контролируют многолюдный юг и подступы к морю и имеют возможность нанять больше иностранных наёмников, в то время как войска Сзасса Тэма по большей части состоят из нежити, которой управляла именно магия, а после появления голубого пламени он лишился множества этих тварей.
Маларк кивнул.
— Мои агенты это подтверждают.
— Со всем уважением я советую вам продолжать наступление, — произнес Барерис, — пока Сзасс Тэм не нашел способ совладать с ситуацией.
Неврон хмыкнул.
— Твое предложение звучит разумно, но мир сейчас погружен в хаос. Сомневаюсь, что мы понимаем хотя бы десятую часть из того, что происходит. Мы и понятия не имеем о том, как погасить голубое пламя или хотя бы заставить его свернуть в сторону. Думаешь, в таких обстоятельствах армия сможет выступить в путь и сражаться?
— Да, — произнес Барерис. — Почему бы не попытаться? Что нам терять? Какая разница, находится ли армия на марше или отсиживается в бараках — шансы на то, что её уничтожит голубое пламя, равны. Оно может возникнуть где угодно, без какого–либо предупреждения.
Маларк потер родинку на подбородке.
— Из–за этих бед часть моей шпионской сети оказалась уничтожена, но некоторые мои агенты все ещё в деле. Несмотря на урон, нанесенный магии, полагаю, они смогут предоставлять нам информацию достаточно оперативно, чтобы от неё был какой–то толк. Если по округе будет гулять голубое пламя, то я, возможно, успею предупредить армию вовремя, чтобы легионы смогли его обогнуть.
— Звучит вдохновляющее, — произнесла Дмитра. — Итак, выслушав мнения наших тарчионов и их подчиненных, я склоняюсь к тому, что нам следует обрушиться на северян всеми нашими силами. А что думаете вы?
Самас покачал головой, и его щеки и многочисленные подбородки затряслись.
— Не знаю…
Лаллара презрительно усмехнулась.
— Никто не говорит, что тебе следует отправиться самолично.
Толстяк раздулся, словно жаба, а его покрытое пятнами лицо побагровело ещё сильнее.
— Сомневаешься в моей отваге? Я же вместе с тобой сражался у Крепости Сожалений!
— Верно, — произнесла Дмитра. — Никто и не думал ставить под сомнение храбрость или лояльность любого из зулкиров. — Разумеется, это было весьма спорное утверждение, по крайней мере в той части, что касалась лояльности, но оно могло вернуть дискуссию в продуктивное русло. — Я понимаю ваши опасения. Честно говоря, я и сама их разделяю. Но также я знаю, что мы сражаемся за свою жизнь, сражаемся с очень умным и сильным противником и не можем позволить себе упустить ни одной подвернувшейся возможности.
Самас фыркнул.
— Помнится, то же самое ты говорила перед тем, как мы завели большую часть наших сил в ловушку Сзасса Тэма. Ну да ладно. Посмотрим, удастся ли нам положить конец этой идиотской войне.
Остальные зулкиры один за другим тоже выразили свое согласие.
— Итак — какова же конкретно будет наша стратегия? — спросил Лазорил. — Вернем себе Крепость Сожалений?
Нимия Фокар прочистила горло, при этом серебряная серьга в её носу заблестела в свете ламп.
— Господа, я бы не советовала этого делать. Если нам вообще удастся взять эту цитадель, для этого потребуется долгая осада, а мы должны добиться ощутимых результатов как можно быстрее, пока Сзасс Тэм не вернул себе полный контроль над своей магией.
— Что ты имеешь в виду? — спросил Неврон. — Настало время атаковать Верхний Тэй?
Димон покачал головой.
— Нет, Ваше Всемогущество, так поступать тоже не стоит. Это куда более сложная задача, которая отнимет даже больше времени, чем осада. Я бы посоветовал вам оставить крепость в покое и сосредоточиться на возвращении остальной части Лапендрара. Несложная задача, учитывая, что теперь Хезасс Нимар и его войска уничтожены. Далее стоит вернуть потерянные территории в северном Элтаббаре и ту часть Дельхумида, какую возможно. Когда вы сделаете это, Тэйская вершина окажется отрезана и от Крепости Сожалений, и от Сюртэя с Гауросом.
— Звучит неплохо, — отметила Дмитра. Краем глаза она заметила незнакомую фигуру, стоявшую прямо у дверей. Удивленная, она развернулась в том направлении.
Барерис посмотрел туда, куда устремились взгляды всех остальных, и вскрикнул от изумления.
Каким–то образом Таммит удалось проскользнуть мимо закрытых дверей и оказаться внутри, оставшись незамеченной ни одним из собравшихся здесь могущественных волшебников и волшебниц. Это и правда была именно она — Таммит, одетая в темную броню, украшенную знаками отличия, говорившими о том, что она была прославленной воительницей или капитаном войск Сзасса Тэма. На фоне этих черных одеяний её привлекательное лицо, смуглое при жизни, выглядело мертвенно–бледным. Таммит, которую он уничтожил десять лет назад — или считал так все это время.
Ифегор Нат вскочил со стула, который со стуком рухнул на пол, и вскинул охваченную алым пламенем руку.
Барерис тоже поднялся на ноги, сам не зная, зачем.
Таммит упала на колени.
— Я пришла с миром! Я хочу вам помочь!
Этого хватило, чтобы Ифегор промедлил. У него было множество причин презирать нежить и не доверять ей, но требовалось нечто большее, чтобы заставить его без колебаний уничтожить склонившуюся перед ним женщину. Даже сейчас в Тэе находилось место для таких существ. Большинство вампиров и ужасающих воинов в стране служили Сзассу Тэму, но, благодаря работе Золы Сетракт и её подчиненных, в армии южных лордов тоже насчитывалось некоторое количество подобных созданий.