Он не стал отходить далеко. Даже если поблизости не шныряли воины Сзасса Тэма, иногда в набеги на лесистые холмы Гауроса отправлялись спускавшиеся с Рассветных гор дикие кобольды и гоблины. Остановившись на расстоянии нескольких шагов от ближайшего солдата, Тамас уселся на устланную сухими сосновыми иглами землю, скрестив ноги, и погрузился в медитативный транс. Возможно, боги — если, конечно, хоть один из них ещё оставался в живых — откроют ему, в чем причина их нынешних неудач.
Дмитра Фласс приказала их небольшому отряду сделать все возможное для того, чтобы разорить Гаурос, и, по правде говоря, для того, чтобы сжигать фермы и грабить пункты сбора налогов в этом малозаселенном тарче, не требовалось многочисленного войска, ведь сама Азир Крен с большей частью своих сил в это время сражалась где–то ещё. Мобильность и способность растворяться в лесах спасала южан от расплаты.
По крайней мере, до недавнего времени. Но затем под покровом ночи на них обрушилась орда завывающих кровавых орков и желтоглазых ужасающих воинов. Тамасу и его союзникам все же удалось отбить их атаку, но при этом они потеряли половину отряда, а часть раненых едва ли дотянет до наступления рассвета.
Этого не должно было произойти. Как и всегда, они замели следы и нашли хорошее укрытие. Даже умелому следопыту…
Тамас скорее почувствовал, чем услышал, что за спиной у него кто–то есть, и повернул голову. К нему с парой солдат приблизился Готхог Диэрнина. Готхог был наполовину рашеми, наполовину орком, о чем свидетельствовали его заостренные уши и выпиравшие клыки на нижней челюсти. По мнению Тамаса, подобным существам было не место в рядах командиров, но война уносила жизни многих офицеров–мулан, что позволяло представителям низших слоев населения продвигаться по карьерной лестнице. Со временем он к Готхогу привык.
Но, разумеется, ему не могло прийтись по душе, что эта деревенщина помешала ему сосредоточиться.
— В чем дело? — спросил он.
— Я хочу знать, — произнес Готхог, — почему ты не предупредил меня о приближении врагов.
— Потому что я не прорицатель, — ответил Тамас. — А почему их проворонили твои разведчики и часовые?
— Верно, — произнес полуорк. — Ты заклинатель. Но это не принесло нам особой пользы, не так ли? Поначалу ты вообще ничего не делал. А затем, когда наконец вызвал громадную трехголовую змею, она набросилась на наших собственных людей.
— Но сперва она уничтожила нескольких врагов, и, как только я потерял над ней контроль, то сразу же отослал её обратно в Бездну. Я уже объяснял тебе. Мистические силы Вселенной сейчас нестабильны, и, пока это не изменится, результат волшбы может оказаться непредсказуемым.
Готхог хмыкнул.
— Может, и так. А, может, ты просто не хотел принимать участие в сражении.
— Ты что, дурак? Почему бы это, ведь северяне стремились и меня прикончить?
— Неужели?
Учитывая, что над ним нависали полуорк и двое легионеров, сидящий на земле Тамас внезапно почувствовал себя неуютно. Он поднялся на ноги.
— Ты на что намекаешь?
— Возможно, враги отыскали нас, потому что кто–то подал им знак. Возможно, это был ты.
— Что за чушь! Откуда ты взял этот бред?
— Магу было бы несложно передать сообщение неприятелю. Ваши заклинания позволяют вам общаться на расстоянии. Тебе лишь останется ненадолго ускользнуть из лагеря, и вот ты снова сидишь между деревьями в одиночестве.
— Разве похоже, что я занимался чем–то предосудительным? Я же просто сидел!
— Я не очень–то рад тому, что происходит, — Готхог обхватил ладонью обернутый кожей эфес своей сабли, и лезвие с шорохом вышло из ножен. Остальные солдаты также обнажили палаши. — Ты никогда не делал тайны из того, что считаешь меня грязью, но в то же время, если бы не ты, не видать мне капитанского чина и богатства. Хотел бы я, чтобы ты и дальше продолжал нас поддерживать. Предводителю Орд известно, нам и правда не помешает помощь волшебника, чтобы выбраться из Гауроса живыми. Но я больше не могу тебе доверять, — полуорк и его товарищи сделали шаг вперед и разделились.
От шока и ярости Тамас застыл на месте, теряя драгоценные мгновения. Затем он поспешно отступил.
— Бред! Я не предатель и, кроме того, я — Красный Волшебник! Ничтожества, вы не посмеете меня тронуть!
— О, я думаю, что только что получил все необходимые полномочия, — произнес Готхог. — Но, даже если ты прав, зачем выяснять, так ли это? Я просто скажу, что ты пал в боях с войсками Азир Крен, и никто никогда не узнает правды.
Это ты умрешь, подумал Тамас. Тебе следовало сразить меня прежде, чем я осознал, что мне угрожает опасность.
Он уже давно был готов к подобному повороту судьбы. Стоит только произнести одно имя, и перед ним возникнет алкилит. Этот бесформенный демон с телом, состоявшим из струящейся грязи, будет подчиняться ему в течение тринадцати ударов сердца.
— Шлиши! — выкрикнул Тамас. В воздухе разлилась магия, и он почувствовал, как верхняя часть его посоха от заструившейся в нем силы стала тяжелее, чем нижняя. И тут его оружие взорвалось. Осколки вонзились в щеки и лоб волшебника, и он вздрогнул от боли.
Больше не произошло ничего.
Повернувшись, Тамас бросился наутек и врезался в створ сосны, которая, как оказалось, росла прямо позади него. Он отшатнулся, и в спину ему вонзилось лезвие.
Медленно прогуливаясь, Маларк осматривал находившиеся на крыше птичьи клетки. С одной стороны, это была напрасная трата времени. Он знал, что клетки окажутся чистыми, а емкости для еды и воды — полными. Но сутулому беловолосому рашеми, который заботился о воронах, нравилось, когда его прилежание замечали и хвалили.
— На вид все в порядке, — произнес Маларк. Он подбросил серебряную монету, и престарелый слуга ловко её поймал. — Иди позавтракай, а потом побалуй себя бутылочкой вина.
Заулыбавшись, рашеми поклонился и отступил. Тихонько напевая, Маларк достал первый из футляров со свитками, принесенных им на крышу, и коснулся его эбонитовым жезлом. Он подумал, что одна из положительных сторон магии заключалась в том, что зачастую даже не владеющему ею человеку было под силу использовать зачарованные инструменты.
Кожаный чехол уменьшился в размерах. Открыв клетку, Маларк взял ворона, посадил его на насест и угостил его кусочком сырого мяса. Затем он привязал к его ноге миниатюрный футляр со свитками. Привыкшая к этой процедуре птица переносила её безропотно. Она лишь склонила голову и смерила хозяина взглядом черных глаз–бусинок.
Маларк был уверен, что на крыше, кроме него, никого не было. И все равно он сначала огляделся вокруг, и только потом прошептал:
— Найди Сзасса Тэма.
Ворон расправил крылья, взмыл в воздух и, миновав шпили и зубчатые стены Центральной Цитадели, пролетел над располагавшимися за её пределами многочисленными домами и храмами.
Уменьшив ещё один футляр, Маларк отправил другого ворона к Кетину Хуру. На лестнице послышался шум шагов, и на крышу поднялся Аот. Сияние его окруженных свежими татуировками голубых глаз было заметно и сейчас, хотя и не так сильно, как в полумраке.
— Доброе утро, — окликнул его Маларк. — Хорошо выглядишь.
Аот улыбнулся.
— Намного лучше, чем было бы, если бы не ты.
— Ты уже благодарил меня, — отмахнулся шпион. — Нет нужды возвращаться к этой теме.
— Как скажешь.
— Ты поднялся сюда, чтобы полюбоваться восходом солнца над храмом Ловиатар? Тогда тебя ждет разочарование. День опять выдался пасмурный.
— И год будет пасмурный и голодный, если зулкирам не удастся отнять контроль над погодой у Сзасса Тэма. Но что касается ответа на твой вопрос, то нет. Я пришел за парой свитков, — он кивком указал на коробку.
Маларк насторожился. Он принялся дышать медленно и глубоко, как учили его монахи Долгой Смерти в преддверии схватки.
— Не понял.
— Прежде чем Нимия меня повысила, мы с Яркокрылой доставляли сообщения. Можем снова этим заняться.
Шпион с облегчением улыбнулся.
— Тебе настолько надоел Безантур?
— Ага. Честно, я жду не дождусь, когда снова приму командование над Грифоньим Легионом, но этого не произойдет, пока отряды, на которые его разделили, не вернутся с заданий, — Аот скривил губы. — Если, конечно, вернутся.
— Признаю, большая часть доходящих до нас новостей далеко не столь радужны, как мы надеялись.
— А ведь какое–то время все шло хорошо, но теперь мы терпим поражение за поражением и вынуждены лишь отступать и отступать. Ты возглавляешь нашу шпионскую сеть. Можешь ли сказать мне, в чем же причина?
Маларк пожал плечами.
— Мы знали, что в текущих обстоятельствах начинать наступление было рискованно, а некроманты, хоть и лишились части своих сил, все ещё являются грозными противниками. Но все же я полагаю, что мы приняли верное решение. У нас ещё есть основания надеяться на победу.
— Рад, что ты так считаешь. А теперь не дашь ли мне письмо или два?
— Конечно, — к счастью, многие из них были маловажными. По правде говоря, Маларк не думал, что любознательность Аота окажется настолько сильна, что он вскроет послание и прочтет его в пути. Хоть его и нельзя было назвать глупцом, боевой маг по натуре являлся прямолинейным человеком, а привычка к военной дисциплине стала его второй натурой. Но лучше не рисковать.
Посмотрев вниз, Маларк пошарил в ящике со свитками. Аот резко вздохнул.
Снова приготовившись при необходимости вступить в схватку, шпион развернулся.
— Ты в порядке?
— Да, — ответил Аот. — Просто глаза заболели, — он потер веки. — Время от времени такое случается.
— Уверен, что хочешь взяться за это поручение?
— О да, — боевой маг заколебался. — Но вот что я тебе скажу. Для начала отправь–ка меня в Пиарадос. Путешествие туда и обратно не займет много времени.
Глава 8
19 флеймрула—14 элесиаса, год Голубого Пламени
Зеркало, выглядевший сейчас бледным подобием человека, которым он был при жизни, проследовал за Барерисом в стойла грифонов. После возвращения барда призрак снова приобрел привычку всюду следовать за ним по пятам.