На миг его охватили дурные предчувствия, но вскоре они развеялись. Их решение было верным. Это она ошибалась, а, даже если и нет, их статусы и могущество никогда не имели отношения к каким–либо дискуссиям.
— Кажется, план у нас есть, — произнес он. — Остается лишь…
Ифегор Нат, плечи и голову которого окружал ореол желтого пламени, поднялся с места.
— Я уже объяснял, — произнес он. — Воля Огненного Владыки состоит в том, чтобы продолжать неустанно уничтожать некромантов.
— Такова и наша цель, — произнес Неврон, — но действовать мы обязаны осмотрительно.
— Если окажется, что мы упустим возможность сокрушить легионы Верхнего Тэя…
— Они погибнут под стенами Элтаббара, — сказал Неврон. — Итак. Ваше Всемогущество, мы всегда уважали вашу мудрость, но правители Тэя сказали свое слово. Соответственно, ваша роль состоит в том, чтобы определить, какую именно помощь может оказать нам ваша церковь.
— Моя роль тоже в этом состоит? — прозвучал сардонический мужской голос. Повернув голову, Неврон увидел встающего Димона.
Реплика тарчиона застала его врасплох. Ифегор Нат, по крайней мере, являлся главой церкви, которая оказывала бесценную помощь в борьбе с некромантами. Можно было понять, если не простить, что иногда он обращался к зулкирам как к равным. Димон же являлся священником иной веры и занимал более низкое положение, а его военный ранг обязывал его подчиняться совету. С его стороны было чрезвычайно неосмотрительно заговаривать с зулкиром в таком дерзком тоне.
— Будь я на твоем месте, тарчион, — произнес Неврон, — то сел бы обратно и прикусил язык.
— Нет, — произнес Димон. — Это вряд ли.
— Будь по–твоему, — произнес Неврон. С этими словами он высвободил дьявола, заключенного в серебряном кольце на его большом пальце, словно сокольничий, отпускающий в воздух ястреба.
Это существо являлось адвеспой, черной осой размером с медведя. Её морда представляла собой чудовищную пародию на женское лицо, а нижняя часть туловища была покрыта алыми полосками. Её крылья зажужжали так быстро, что их очертания смазались, и даже остальные зулкиры вжались в кресла. Эта тварь устремилась через длинный красный стол, и её отражение на его поверхности скользнуло вслед за ней.
Но Димон и не думал сжиматься от страха. Вместо этого бледный священник, на бритой голове которого виднелись переплетения голубых вен, рассмеялся и вскинул руку в черной латной рукавице.
Этот жест казался бессмысленным, ведь существу столь проворному, как адвеспа в полете, не составило бы никакого труда увернуться. Но каким–то чудом Димону все же удалось схватить её за то место, где её голова соединялась с грудной клеткой, и остановить.
Когти адвеспы впились в его лицо и тело, разрывая одежду. Брюшко твари, словно маятник, принялось раскачиваться вперед и назад, и жало раз за разом вонзалось в грудь священника.
Не прекращая смеяться, Димон продолжал сжимать своего противника, пальцы его погружались все глубже и глубже в плоть. Наконец тварь содрогнулась, и он отдернул руку. Уродливая женская голова адвеспы с усиками и жвалами отделилась от туловища, которое рухнуло на столешницу, разбрызгивая вокруг жидкий ихор.
Худощавая муланская фигура Димона стала массивней, ее окутали потоки тени. Будь обстоятельства иными, Неврон решил бы, что таким образом проявляется действие яда напоминавшего осу демона. Но тьма окрасила не только разодранную плоть священника, но и его одеяния, а все инфернальные пленники заклинателя завопили — кто от ужаса, кто от безумного экстаза.
Через несколько мгновений Димон целиком превратился в тень, хотя Неврон мог различить блеск его глаз, драгоценностей, что теперь украшали его перчатку, и неподвижные очертания ставшей доспехами одежды.
— Узнаешь ли ты меня? — спросил тарчион. Какие–то нотки в его голосе, который был мягким и сочным, резали слух.
Неврон сделал вдох.
— Вы — Бэйн, Повелитель Тьмы, — он поднялся, но не поддался малодушному желанию склониться или опуститься на колени, хоть благоразумие требовало именно этого. Уже давно он решил, что не пристало истинному архимагу унижаться ни перед кем и ни перед чем, включая самопровозглашенных богов. Какую бы сильную ненависть он ни питал к Сзассу Тэму, в этом вопросе он был с ним солидарен.
— Да, это так, — произнес Бэйн. — Вы, маги, неплохо постарались, чтобы защитить свою цитадель от гостей из мира духов, за исключением тех, которых вызвали сами, но вам не под силу остановить бога, и связь с моим верным служителем позволила мне с легкостью сюда проникнуть, — он потер висок — висок Димона — как человек, ласкающий собаку.
— Чему мы обязаны честью вашего визита? — спросил Неврон.
— Меня утомила ваша унылая маленькая война, — произнес Черная Рука. — Идут бои, один год сменяет другой, а страна, которую сотворили мы, божества тьмы, для того, чтобы она правила всем востоком, приходит во все больший и больший упадок.
Лазорил поднялся со своего места. Его алая мантия была испачкана брызгами чернильно–черной крови адвеспы.
— Великий Повелитель, мы делаем все, что в наших силах, чтобы разрешить этот конфликт.
— Значит, ваши силы просто жалки — произнес Бэйн. — Семеро архимагов против одного, семь магических орденов против одного, богатый и густонаселенный юг против бедного и малолюдного севера, но за эти десять лет вы так и не смогли одержать победу над Сзассом Тэмом.
— Все не так просто, — произнес Лазорил. — На данный момент у нас нет зулкира Прорицания, вдобавок маги каждого ордена переходили… — он осекся, осознав, что сейчас не лучший момент, чтобы, как обычно, педантствовать и спорить по мелочам.
Дмитра поднялась на ноги.
— Великий, мы признаем справедливость ваших упреков. Скажите же, как нам следует поступить?
Бэйн улыбнулся. Неврон ощутил это, хотя ему и не удалось рассмотреть выражение его лица. В этой улыбке не чувствовалось непосредственной угрозы, но что–то в ней заставляло нервничать даже того, кто привык иметь дело с самыми омерзительными обитателями верхних миров.
— Ты уже знаешь, как, — произнес бог. — Ты сама предложила ответ. Сразитесь с Сзассом Тэмом, когда он покинет Верхний Тэй, и война закончится. Все северные тарчи сложат оружие, если их повелитель окажется убит.
Неврон почувствовал непривычную смесь досады и надежды. С момента вступления Дмитры в должность зулкира его раздражало её стремление занять место лидера. Когда обнаружилось предательство Маларка Спрингхилла, её компетентность оказалась под вопросом, и он воспользовался ситуацией, чтобы сбросить её с пьедестала и самому утвердиться на главенствующей позиции.
Но лишь на один приятный миг. Вмешательство бога снова вознесло её на вершину. Неврон читал это в выражениях лиц остальных зулкиров. Несмотря на все их высокомерие, появление в покоях божества, которое рекомендовало им изменить свое решение, впечатлило даже их.
И не было толку пытаться плыть против течения, особенно в том случае, если оно может принести их к победе.
— Лорд Бэйн, — произнес Неврон. — Уверен, что говорю от лица всех нас — мы исполним вашу волю и молим вас о том, чтобы вы одарили нас своим благословением и помощью.
— Где бы один человек ни проливал кровь другого, — произнес Бэйн, — там вы меня найдете.
Тьма, из которой состояло тело Черной Руки, рассеялась, и Димон снова стал самим собой. Пока он был одержим, нанесенные адвеспой раны не кровоточили, но сейчас из них хлынула кровь, и он начал заваливаться вперед. Ударившись головой о край стола, он рухнул на пол.
Позвякивая своими черно–белыми украшениями, Зола Сетракт передвинула свой стул, чтобы получше рассмотреть упавшего священника.
— Он мертв, — произнесла она, и Неврон решил, что, хотя зачастую от неё было мало толку, её познаний в некромантии в любом случае хватало, чтобы утверждать это наверняка.
Аот с Барерисом и Зеркалом провели все утро на разведке, осматривая дорогу, по которой предстоит двигаться отрядам. Наконец они опустились на летающий остров, чтобы немного передохнуть. Наездники спешились. Аот заглянул за край парившего в воздухе обломка земли и камня и обвел взглядом расстилавшийся внизу ландшафт. Землю испещряли глубокие трещины и горные хребты, а вдалеке вздымались искривленные тонкие каменные спирали. Легионы совета, неспособные передвигаться по воздуху, были вынуждены с трудом ползти по этой пересеченной местности, напоминая колонну муравьев. Даже своими измененными пламенем глазами боевой маг не смог заметить на земле никаких иных признаков движения.
Он думал, что за последние десять лет вдосталь насмотрелся на то, как его родина превращается в пустошь, но он ошибался. То, что он наблюдал сейчас, была пустошь, увиденная сквозь призму кошмара.
— Кажется, что эта война уже подошла к своему печальному итогу, — пробормотал Аот. — Либо боги затеяли свою собственную схватку, которая разрушает мир. Мы похожи на армию призраков, обреченных вечно скитаться по пустыне.
Барерис, светлые пряди волос которого развевались на ветру, улыбнулся.
— Тебе стоит оставить мрачные полеты воображения нам, бардам.
Аот хмыкнул.
— Я едва оклемался после приступа безумия. Имею же я право побыть в сентиментальном настроении.
— И то верно. И все же, пусть война ещё продолжается, вскоре все будет кончено. Ты же говорил, что сам Бэйн обещал нам это.
— Да, но он не высказался напрямую, не утверждал, что победа окажется на нашей стороне, и даже не сказал, что окажет нам более весомую поддержку. Все, что он сделал — это убил собственного жреца, перед этим использовав его в качестве карнавальной маски. Когда он появился среди нас, меня охватил трепет — а ты бы на моем месте испытывал иные эмоции? Но я все равно понятия не имею, можем ли мы ему доверять.
Барерис покачал головой.
— Хотел бы я его увидеть. Уверен, это вдохновило бы меня на написание целой дюжины песен. Но, раз уж ты не веришь