– Зачем ты мне это сказала? – истерично вопросила я.
– Что сказала?
– Что ты в правой примерочной!
– Так я и была в правой! Только правой с моей стороны, а не с твоей!
Немного придя в себя, мы начали хохотать как сумасшедшие, вспоминая выдающийся полет дамы в фиолетовом лифчике с приземлением на рекламном щите.
Когда мы вернулись в Скопино, было уже около пяти. Я вылезла из машины, радуясь, что вернулась домой целой и невредимой. В «Дежавю» я больше не пойду никогда. Даже если там будут скидка 90 процентов на все товары. Хотя в этом случае… Нет, все равно не пойду!
Я открыла заднюю дверь и уныло оглядела кучу покупок, едва не вываливающихся из джипа.
– А, не трогай, Слава все принесет, – махнула рукой Лиса.
– Ой, Лисочка, – как только мы перешагнули порог, к нам подлетела Маргарита Геннадьевна, – у тебя все нормально? Ты где была? С тобой все хорошо? – затараторила она. – Иди сюда, милая, присядь.
Моя подопечная села на диван рядом с Маргаритой, отчаянно сжимавшей руку девочки.
– Ты только не волнуйся, все нормально…
– Да что случилось-то? – не вытерпела Лиса.
– Дядя Боря Прохоренко умер.
Глава 11. И где-то здесь начинается рай
Дамы, не худейте. Уж лучше к старости быть румяной пышкой, чем засушенной мартышкой!
Я ворвалась на кухню стремительно и резво, как американцы в Ирак. Света мирно лепила пирожки, а Жанна листала глянцевый журнал.
– Девчонки, я слышала, кого-то убили, – я старалась говорить как можно спокойнее, – вроде Борю Прохоренко. А кто это такой?
Говорить девчонкам о моем почти что близком знакомстве с лучшим другом Кирилла было бы глупостью.
– Это партнер Кирилла Юрьевича, – махнула рукой горничная, не отрываясь от своего нехитрого чтива, – главный деловой партнер.
– И что с ним сталось? – Я села рядом с Жанной.
– Убили его, что еще могло с ним статься? – удивилась горничная и перевернула страницу.
– А что это вы такие спокойные? – подозрительно спросила я, поняв, что по Прохоренко никто особо не скорбит.
– В этом доме уже столько произошло… – Не договорив, Светлана поставила передо мной тарелку со свежевыпеченными, только что из духовки, пирожками. Я налила себе холодного молока.
– А где его убили?
– Главное не где, а кто убил, – заметила Жанна, – часа в два дня позвонила Лариса Константиновна, жена Прохоренко. Я как раз в это время в зале убиралась. Сказала Маргарите Геннадьевне, что Бориса Ивановича застрелили, когда он на рыбалку свою дурацкую поехал…
– Куда? – не поняла я, жуя вкуснющие пирожки с рисом и мясом.
– У Бориса Ивановича и Кирилла Юрьевича было одно на двоих любимое хобби: рыбу удить. – Светлана села напротив меня. – Примерно раз в месяц они выбирались в пригород, там у них какое-то особое местечко было. Вчера Прохоренко решил туда один съездить. Друга помянуть, наверное. Вот, съездил, – мрачно подытожила повариха. – Лариса Константиновна звонила мужу вечером, часов в двенадцать, дома какую-то вещь не могла найти. Он не ответил. Потом звонила утром и в полдень. Опять длинные гудки. Забеспокоилась, решила послать людей. А люди эти труп нашли, с дыркой во лбу.
– Какой ужас! – прошептала я. Пирожок встал у меня поперек горла.
– Это еще не самое интересное, – хитро прищурилась Жанна, и я в ту же секунду вспомнила противного Курчакова. Не хватало еще от подруг слышать любимое выражение мерзкого типа – пуля, убившая Прохоренко, выпущена из того же пистолета, из которого убили нашего хозяина. Так сказала Лариса Константиновна. А ей менты доложили.
– Либо это совпадение, – предположила Светлана, возясь со следующей порцией пирожков, – либо их убил один и тот же человек. Так в полиции сказали.
Я отставила молоко. Что-то аппетит пропал.
– Гляди, Светк, я вот такие духи хочу. – Жанна ткнула пальцем в рекламу на журнальной странице.
– Светлана Терентьевна, надеюсь, вы мясо брали не на базаре? – на кухне появилась Галина Матвеевна, как обычно, в темном костюме и с пучком на затылке.
– Нет, что вы! – чуть ли не перекрестилась повариха. – В супермаркете, мы со Славой этот магазин три часа искали, по вашему же приказу.
– Хорошо, – строго кивнула завхоз и удалилась.
– О господи, – вздохнула Света и вернулась к своему занятию.
Я задумалась. Все это очень странно. Насколько я помню, Борис Иванович говорил, что осознает всю опасность, с ним всегда телохранители, да и сам Прохоренко носит оружие.
Как же получилось, что Бориса Ивановича застрелили в месте, о котором почти никто не знает? Кирилл Юрьевич, возможно, был единственным, кто знал дорогу к таинственному водоему… Прохоренко либо не успел воспользоваться своим пистолетом, потому что не заметил убийцу, либо… и не собирался стрелять, потому что это был кто-то из своих.
Что-то я совсем запуталась. Нужно съездить к этой Ларисе Константиновне. Представлюсь журналистом или опять работником полиции, да кем угодно! Главное – узнать, кто еще знал о месте, где Кирилл и Борис любили половить рыбку и побеседовать по душам.
– Жанна, а ты не в курсе, хозяин, кроме Прохоренко, брал на рыбалку кого-нибудь еще?
– Не знаю, – бросила горничная, читавшая статью «Идеальные бедра за 20 дней», – вроде нет. Ну, кроме Артема Юрьевича, конечно.
– Спасибо, очень вкусно, – поблагодарила я Светлану и направилась к Лисе. Нужно утешить девочку. Бедный ребенок. Может быть, у нее шок, и она сейчас рыдает в своей комнате, уткнувшись в подушку. Борис Иванович не был родным дочери Кирилла по крови, но ему уж точно было не все равно, что творится с Лисой. И мне кажется, она это чувствовала.
Я медленно шла через гостиную. Мой взгляд упал на этажерку с фотографиями, я остановилась, а потом приблизилась к снимкам. Сначала Артем, потом Кирилл, а затем Борис… Все трое руководили фирмой «Комфорт».
Я взяла фотографию Артема, где он сидит на кожаном кресле и довольно курит сигару. Младший Ионов погиб не от пули, а от ожогов. А возможно ли, что в него вначале выстрелили, а потом подожгли бездыханное тело?
Артема хоронили в закрытом гробу, как сказал Слава. Парня опознали по именным часам и другим личным вещам, но была ли проведена экспертиза? Хорошо бы это выяснить. Если я права (а мне хочется верить, что это так), то первым в цепочке убитых был не Кирилл, а его младший брат. Что одновременно и затрудняет, и облегчает мое расследование. Честно говоря, ниточек у меня немного. Осталась Лариса Константиновна Прохоренко.
Я поставила на место снимок Артема и поднялась к своей подопечной.
– Лиса, – постучавшись, позвала я и открыла дверь.
Девочка носилась по комнате, как смерч по побережью Калифорнии.
– А, привет, – она наконец заметила меня, – я тут одеваюсь… Ну, для клуба.
Я в недоумении присела на кровать. Неужели Жанна права и Лиса на самом деле бесчувственная и безразличная ко всему? Даже к смерти лучшего друга отца…
– Как тебе прикид? – Лиса покрутилась передо мной, как перед зеркалом. Она надела только что купленные джинсы со шнуровкой, ярко-желтый топ и кожаные башмаки на толстой платформе.
– Мило, – изумленно ответила я, не представляя, как в таком наряде вообще можно появляться на людях. Наверно, я совсем отстала от жизни.
– Мне только еще нужно немного подкраситься, – тихо сказала девочка и присела напротив зеркала. Я подошла поближе и увидела мелкие слезинки, стекающие по ее лицу. Все понятно.
– Лиса, тебе не обязательно скрывать слезы, – мягко сказала я.
– Папа говорил: если люди увидят мои слезы, они подумают, что я слабая, – дрожащим голосом произнесла она и украдкой вытерла щеку, – а я сильная. Очень сильная. Я никогда не плачу. Ни перед кем.
Я обняла девочку.
– Ерунда, если кто-то увидит, как ты плачешь, он подумает, что тебе грустно, вот и все.
– Нет, – замотала головой Лиса, – папа говорил, что стоит только раз дать слабину, и все перестанут тебя уважать. А человек без уважения – это не человек.
Вот это папа! Научил дочку премудростям жизни и бизнеса! Как же можно учить ребенка давить в себе все чувства и быть монстром, которому на все наплевать?..
– Лиса, если ты скорбишь по тому, кого больше с нами нет, – это не слабина, – попыталась я переубедить ее, – это нормальная человеческая реакция на то, что кто-то ушел от нас навсегда. И если ты не хочешь идти в клуб, это нормально. Я уверена, твои друзья тебя поймут.
– Я не хочу идти, – закивала девочка, – но мне придется. Там будет Сонька. Она запала на Богдана, сто пудов будет к нему клеиться и все такое. Я должна пойти. Просто обязана.
– Ну, раз так, – я пожала плечами, – давай сделаем тебе нормальный макияж, а то у тебя вся тушь растеклась, и блеск размазался.
Лиса взглянула на себя в зеркало и вздохнула.
– Кстати, пока ты будешь стеречь своего Богдана, можно я посижу в Интернете? Недолго, около часа. Где у тебя румяна? – Она открыла первый ящик в столе под зеркалом и подала мне яркую коробочку. – Надо почту проверить, пару писем написать.
– Конечно, – разрешила девочка, – можешь тут у меня или у папы в кабинете. Там тоже есть выход в Сеть.
Через полчаса на лице Лисы не осталось никаких следов от незапланированного плача.
– Супер! – обрадовалась девочка, опять заглянув в зеркало. – Ты че, на курсы визажистов ходила?
– Нет, – смущенно улыбнулась я, – просто меня мама кое-чему научила. Самое главное – это не количество макияжа, а его качество и сочетаемость с цветом глаз и волос.
У Лисы зазвонил сотовый.
– Конечно, жду! – закричала она в трубку. – Сейчас скажу.
Девочка направилась к двери, но вдруг остановилась, схватила лежащий на кровати сверток и подала мне:
– Вот, это тебе.
Я быстро развернула пакет – это была та самая розовая футболочка, которая мне приглянулась в бутике «Дежавю». Я про нее совсем забыла!