ни разу даже не был номинирован на «Оскар» или «Золотой глобус». Дожив до двадцати одного года, я ни разу не теряла голову от любви, не сидела как привязанная у телефона, ожидая звонка днем и ночью, и не придумывала звучные имена с новой фамилией для своих будущих детей. Пока Михаил Громов из села Уткина не решил заявиться в гости к своей родственнице.
Моя жизнь, не отягощенная до этого никакими любовными муками, пошла под откос. Любовь – это не только облагораживающее и светлое чувство, но и ужасная головная боль. А вдруг милый уедет на три дня в деревню? Я же буду скучать! А если решит остаться там? Или внезапно встретит кого-то получше меня?
Эти вопросы терзали меня весь год, пока Миша учился в Москве. Теперь меня интересуют другие вещи: как он там, в этом своем Туркменистане? Хорошо ли питается? Высыпается? Не простудился ли? И вообще, вспоминает ли милый обо мне или грезит лишь о хорошо сохранившихся останках мертвых ящериц?
Хотя мне кажется, что моя первая любовь, случившаяся так поздно, все же лучше, чем вариант Лисы. Этот Богдан, по-моему, типичная сволочь. Он наверняка видит, как девчонка к нему относится. Вот и решил опробовать свои чары на другой. Хотя наверняка знает, что Лиса терпеть не может Дееву. Как говорится, любовь зла, и козлы этим пользуются.
А с другой стороны, может быть, я преувеличиваю? Лиса всего лишь в девятом классе, то есть теперь-то уже в десятом, экзамены она сдала в начале этого лета. То, что переживает девочка, – это жизненный опыт, который обязательно поможет ей в жизни. Она еще только учится…
На слове «учится» я улыбнулась. Родители и знакомые часто говорили мне, что студенческие годы будут самыми счастливыми и запоминающимися. Насчет первого меня жестоко обманули. Но вот то, что это время я буду помнить долго, – сто процентов! Особенно самые яркие моменты.
Был у нас один преподаватель, Аркадий Ильич Биндер. Замечательный специалист по экономике, но очень уж строгий. Не знаю, зачем нам, переводчикам, поставили эту дисциплину, но осилить мы ее так и не смогли. Лично я смогла сдать зачет только с третьего раза. И все же Биндер запомнился нам главным образом не длинными очередями на пересдачу, а выдающимися перлами, которые я едва успевала записывать на полях тетрадки. «Что-то холодно сегодня… Нет? Я сказал: холодно, значит, холодно!», «Что вы там чешете? У вас что, чесотка? Сейчас столько эпидемий, мне от вас подальше надо», «Я смотрю, девушка с хвостом наблюдает в окно. Сколько ей платит парагвайская разведка?» На лекциях мы веселились, на зачетах плакали.
Сейчас, когда я вижу, как Аркадий Ильич разгуливает по коридорам с расстегнутой ширинкой (гении, они все такие несобранные, по себе знаю), я просто не могу злиться на этого семидесятилетнего дядечку, который заставил меня два раза приезжать к нему на пересдачу. Воспоминания о его «Че зеваешь, беременная, что ли?» вызывают у меня ностальгическую улыбку. Аркадий Ильич, завидев меня, тоже усмехается и осведомляется самым невинным образом: «Ну как учеба?»
Это, разумеется, не самое светлое воспоминание о студенческой поре. Есть и другие. Как-то на лекции, случившейся после праздника, преподаватель, наверное, сильно мечтал о перемене и медленно, чуть слышно бубнил тему занятия. Студенты, устав прислушиваться к бормотанию неопохмелившегося препода, попросили его повторить то же самое еще раз. На что светило науки ответило: «Я не то что повторить, я подумать то же самое не могу».
Еще один памятный эпизод произошел на экзамене. Преподаватель выжимал из бедного студента все соки, пока у последнего не сдали нервы, и он честно не процедил сквозь зубы: «Да эти знания в меня сегодня ночью вместе с кофе вошли, вместе с кофе они и выйдут!»
Но если студенту мало веселья на лекциях, то ему, для пущего смеха, нужно поселиться в общежитии. Как-то раз моя бабушка сказала: «Ксюша, мне так жаль, что ты не живешь в общежитии и не знаешь этого коллективного духа!» И слава богу, подумалось мне. Нынешние общаги отличаются от тех, что были сорок лет назад. Да, я не живу в подобном заведении, но имею честь часто там бывать у своих подруг. Смешного там просто завались. Везде разруха, санузел, только если повезет, будет на том же этаже, где и вы. А еще коменданту можно дать взятку и жить в комнатушке вместе со своим парнем (или девушкой). То есть на одной кровати. Тогда будет совсем весело. Не только вам, но и вашим соседям, согласившимся терпеть лишнего человека.
Как-то раз я была в гостях у Эльвиры. Мы пили чай (именно чай, все было очень пристойно и мило), беседовали о подозрительной любви Андрея Данилко переодеваться во все женское, и тут в комнату ворвался какой-то парень. Его взъерошенные волосы и мятая рубашка говорили о том, что о своей внешности данный индивид сейчас заботится в самую последнюю очередь.
– Конспекты?! – дурным голосом заорал гость. – Есть у кого-нибудь конспекты по правоведению?
Мы с Эльвирой ошарашенно помотали головами, а Владик, друг Эльвириной соседки по комнате, спокойно ответил:
– Конспектов нет.
– Да вы что? – заголосил парень. – Завтра ведь сдавать! Как? Ни конспектов, ни учебника…
На что Владик прищурился и укоризненно произнес:
– Да вы, батенька, я погляжу, паникер!
В памяти всплывало бесчисленное множество похожих случаев и приколов, но я уже подъезжала к особняку, поэтому решила сосредоточиться на более насущных проблемах, чем нелегкая студенческая доля.
Я забежала в дом и потопала к себе. Положив бумагу с адресом ресторана в карман джинсов и засунув телефон в карман сумки, я довольно вздохнула и решила перекусить. На кухне, как обычно, возилась Светлана.
– Привет, Свет, – поздоровалась я, – у нас есть яблоки или бананы?
– Конечно, – закивала повариха, – сейчас.
– Да я сама. – Я достала из холодильника большое зеленое яблоко, помыла и присела на свой любимый высокий стул. Я ведь в ресторан поеду, заведение наверняка не из дешевых, поэтому перед поездкой желательно наесться и не брызгать слюной от голода, учуяв вкусные запахи.
На кухню залетела Жанна:
– О, привет, Ксюх.
– Угу, – ответила я, жуя яблоко.
– Слышь, девки, вы не знаете, что это? – Горничная положила на стол какой-то небольшой круглый предмет.
Светлана подошла к столу, вытерла руки об фартук и нагнулась к вещице.
– Нет, – протянула повариха, – ни разу такие не видела. Может, деталь от машины или телевизора… Ты где ее взяла?
– Нашла в гостиной. Завхоз приказала пыль вытереть за книгами на полке, ну я и стала их двигать. Оттуда и вытащила.
Я взяла находку в руки и поднесла к глазам.
– Похоже на какую-то микросхему.
– А может, это бомба, – мрачно произнесла Света и перекрестилась.
– Да ты что, Светк? – усмехнулась Жанна. – Бомбы в ящиках, с большими красными цифрами. А это хиромантия какая-то!
– У Лисы надо спросить, – сказала я, вертя странную штучку в руке, – может, это ее.
– Ну, если ее, то я знаю, где этой штуковине самое место! – Жанна взяла микросхему из моей руки, подошла к мусорному ведру, демонстративно швырнула ее туда и с чувством выполненного долга гордо удалилась из кухни.
– Я тоже пойду, – сказала я, выкинув огрызок в ведро.
– И для кого я все это готовлю, если вы одни фрукты и йогурты едите? – обиженно высказалась Светлана и включила телевизор.
Искомое мною заведение обнаружилось быстро. Я вышла из машины и нашарила в сумке удостоверение оперативного работника. Думаю, сейчас я должна представиться сотрудником полиции, расследующим дело о смерти Артема. Вряд ли слезливая история о моей пропащей соседке Лилии вызовет у кого-то интерес, тут люди заботятся только о своей выгоде и чужие проблемы никому не нужны. А вот если опер станет расспрашивать о старом клиенте не по своей воле, работа у него (у опера, то есть) такая, то это совсем другое дело. Долг каждого полицейского помочь гражданину, долг каждого гражданина – помочь в этом полицейскому. По крайней мере, в идеале.
На пути в «Сладкий яд» у меня затрезвонил сотовый. Звонила Лиса.
– Ксюша, в три часа мы идем на выставку, – недовольно сообщила мне девочка.
– На какую выставку? Где?
– В выставочном зале на Новом Арбате, Мария Михайловна нас туда тащит, говорит, явка обязательна!
– Когда ты освободишься?
– Я не знаю… ну где-то… не знаю!
Я подумала пару секунд.
– Во сколько начинается твоя выставка?
– В три мы уже будем там.
– Хорошо, в три я приеду на Новый Арбат и найду тебя. Похожу там с тобой, а потом вместе поедем домой.
– Ага, – громко ответила Лиса, а потом добавила шепотом: – Все получается! Как ты и говорила!
– Да? Я за тебя рада, потом поподробнее расскажешь.
Я улыбнулась, спрятала телефон в сумку и твердым шагом устремилась в ресторан.
– Здравствуйте, – подскочил ко мне метрдотель, – столик у окна или в центре зала? Вы одна или кто-то подойдет попозже?
– Пока одна, – холодно кивнула я, – но могут прийти и другие.
Я вытащила свое липовое удостоверение и в открытом виде помахала им перед лицом ничего не понимающего распорядителя.
– Полиция? – боязливо прошептал он. – В чем дело? Кому-то не понравилось качество обслуживания?
– Я не из отдела по защите прав потребителей, а из оперативно-розыскного, – отчеканила я, припоминая похожие выражения из книг и фильмов, – можно поговорить с администратором?
– Конечно, – закивал тот и повел меня к подсобным помещениям. Я оглядывала отделанные мрамором полы, умело декорированные коридоры и пыталась представить, сколько здесь будет стоить чашка кофе. Наверное, не дешевле «Лады» 2010 года.
Метрдотель постучал в дверь кабинета и, открыв дверь, галантно пропустил меня внутрь.
– Валентин Семенович, – обратился он к уткнувшемуся в бумаги мужчине за столом, – здесь пришли. Из полиции.
– Ага, – бросил тот, не поднимая глаз.
– Валентин Семенович, – вежливо позвал метрдотель, – у нас гости.
– Ага, – опять буркнул администратор.