— Я не давала вам поручения следить за принцем-консортом. — только и могла произнести королева.
— А напрасно! — менторский тон Вебрана подействовал на всех подавляюще. — Не заставляйте меня, Ваше Величество, говорить, как опрометчиво Вы поступили, доверившись бывшему беотийскому подданному.
— Вы забываетесь! — наглость лорда-адмирала возмутила королеву до глубины души. — Ваши обвинения действительно серьезны, но чем вы их докажите? — сухо осведомилась она. — Кучей бумаги, написанной вашими же людьми? Но они служат вам, а не короне. Кто подтвердит их честность?
Однако обвинитель, видимо, был готов к отпору.
— Сожалею, что Ваше Величество, продолжает пребывать в заблуждении на счет деятельности принца-консорта. У меня есть свидетельства 12 очень достойных жителей Даллина: купцов, членов Магистрата, мастеров — что никаких укреплений на Заячьей Губе никогда не было.
Деми даже привстал со своего места от удивления.
— Что там был за пожар? — прокурорским голосом продолжал Вебран. — Сгорело несколько пустых складов да пристань. А крику как о трех верфях и пяти кораблях! Он, — лорд-адмирал выбросил вперед сухую холеную руку и указал пальцем в сторону Харвея, — ничего не строил!
Герцог был настолько потрясен, что не сразу нашелся, что сказать.
— Подкупить 12 горожан не трудно. — наконец, протянул он, пытаясь собраться с мыслями. — Тем более что в даллинском Магистрате далеко не все были довольны выделением сумм на строительство…
Вибрен смерил его презрительным взглядом.
— Не выделением сумм, а тем, как вы их расходуете, ваше высочество. — веско поправил он. — Мои свидетели — всеми уважаемые люди, честные сальвы, и им естественно не нравится, когда рабочие со стороны залезают к ним в дома в поисках съестного, а бандиты по ночам нападают на прохожих. Если б вы хорошо кормили своих мастеров и следили за порядком, этого бы никогда не случилось! За время моего адмиральства…
— Но вы же ничего не строили. — подал с места голос д’Орсини. — Даллинцы вас даже в лицо не знают. А требовать, чтоб рабочие на стройке не воровали, извините, это все равно что требовать послушания у детей и верности у жен — кому как повезет.
— Возможно, я идеалист. — легко согласился Вебран. — Но вот еще факт. Мне стало известно из достоверных источников, что весной в Даллин прибудет множество корабелов из Беота и уже сейчас в свите консорта есть беотийский инженер по имени Линций Петерс. Вот с ними-то ваш супруг, — лорд-адмирал делано поклонился королеве, — и собирается строить настоящие укрепления. Полагаю, по чертежам, полученным из Плаймара и хорошо известным королю Дагмару — нашему врагу. Так что дело едва ли не идет о государственной измене.
— Беотийцы? — поднял кустистые брови до сих пор молчавший отец Робер. Он переглянулся с д’Орсини. Было видно, что оба неприятно удивлены. — О чем идет речь?
— Это я дала согласие на приглашение иностранных мастеров. — глухо сказала королева. — Попытайтесь обвинить в государственной измене меня. — ее тонкие пальцы до синевы в ногтях стиснули строгий алмазный крест, который она всегда носила на черном глухом платье для Советов.
Над столом пронесся удивленный шепот. Никто из собравшихся не готов был обвинить королеву, но никто и не одобрял ее действий.
— Не думал, что Ваше Величество зайдет так далеко. — процедил Вебран. — Теперь совершенно очевидно, как при таком попустительстве консорт создал на Заячьей Губе большое показательное пепелище, годное только, чтоб ввести нас в заблуждение.
— Вы с ума сошли! — взвыл Харвей, которому тягостный бред лорда-адмирала надоел уже 10 минут назад. — Что значит не было укреплений? Но их же видели тысячи свидетелей. Если вам мало моего слова, опросите их.
— Кого именно? — с усмешкой осведомился Вебран.
— Да кого угодно! — вспыхнул Деми. — Воинов из гарнизона, строителей, горожан!
— Вы кого-нибудь из них привезли с собой? — с ледяным спокойствием спросил лорд-адмирал. — Ну?
— Я же не знал, что вы собираетесь обвинить меня в государственной измене, не то прихватил бы весь Даллин. — парировал Харвей. — Со мной только эскорт, всего несколько рыцарей. Но они, конечно, могли бы подтвердить правоту моих слов.
— Не сомневаюсь, что как раз эти люди и являются подкупленными. — заключил Вебран. — Это же личная охрана консорта.
— Сын мой, — строго обратился к Харвею отец Робер, — у вас нет незаинтересованных свидетелей?
— Ламфа провел у меня на строительстве много времени. — подумав, сказал герцог. — Он все видел и в курсе всех моих денежных расчетов.
— Блестяще. — прокомментировал Вебран. — Ссылаться на человека, который находится на другом конце страны да еще при смерти!
— Так пошлите за свидетелями в Даллин! — не выдержал этого издевательства герцог.
— Мы так и поступим, сын мой. — твердо заявил епископ Сальвский. — Вы напрасно горячитесь, ваше высочество. Вас пока не призывают к ответу, но обвинения лорда-адмирала серьезны. Они должны либо получить подтверждение, либо быть опровергнуты свидетельскими показаниями. Я думаю, — отец Робер вздохнул, — что до приезда канцлера с Мальдора Совету не стоит возвращаться к этой теме. Сожалею, но из-за выступления господина Вебрана, мы не успели рассмотреть всех намеченных вопросов. Предлагаю перенести их решение на послезавтра.
Все встали. Харвей продолжал подавленно сидеть на своем месте. В зале был человек, который тоже видел его форты и верфи. Босуорт одним словом мог опровергнуть нелепые обвинения Вебрана. Но промолчал.
Вечером Деми напился. До положения риз. Как давно уже не напивался. Одинокий он гулял по ночному парку Гранарского замка и в умилении смотрел на звезды, ненавидел себя и любил весь мир. Наконец, заблудился, упал лицом в цветник и там уснул.
О местонахождении супруга донесли королеве. И она, решив, что Деми явно не заслуживает большой огласки своего предосудительного поведения, отправилась за ним сама. В эту ночь Хельви с отвращением вспомнила впечатления детства, когда ей время от времени приходилось вместе с матерью укладывать спать перебравшего короля Рэдрика, который был здоров выпить и нездоров с похмелья. Мятая грязная одежда, стягивание сапог с ватных ног, нелепое бревнообразное тело — все вернуло королеву к золотым дням отрочества.
Когда Харвей был уже хорошенько упакован в одеяло, Хельви села на край постели, потрепала его выбившуюся из-под бинта мокрую челку и улыбнулась.
— Слава Богу, ты это делаешь не часто. — сказала она.
На следующий день Деми был мрачнее тучи. Голова у него болела, тело распадалось по костям. «И зачем я только… Мне же нельзя столько джина… Тем более на крепленое сладкое альгусское… еще и с пивом…»
Он не сразу вспомнил о вчерашнем Совете и обвинениях Вебрана, а когда вспомнил, то почувствовал себя еще хуже.
Тем не менее Харвей заставил себя с отвращением умыться и переодеться во все свежее. Благодарение Господу, камердинер хранил глубокое молчание. Это утешало, потому что на каждый звук в голове у герцога отзывалась сотня дребезжащих колокольчиков.
Тупо глядя на неаппетитную овсяную размазню в глубокой майоликовой тарелке, консорт сидел за столом и машинально обрывал лепестки большой чайной розы, вынутой из напольного вазона.
— На что гадаем? — хотя Хельви вошла в комнату неслышно, звук ее голоса бритвой резанул Деми по мозгам.
— На повесят — не повесят. — поморщился он. «Неужели нельзя помолчать? Как будто гвозди в череп вбивают!»
— У меня есть для тебя маленькое приятное известие. — королева перебросила мужу через стол сложенный вчетверо лист бумаги, и, так как он беспомощно сощурился, пытаясь прочитать незнакомый почерк, продолжала: — Сообщение наших резидентов в Беоте. Западная Сальва восстала. «Верните нам нашего доброго герцога! Дагмар сдирает с нас последнюю шкуру!» Полгода не прошло.
— Просто конец осени. — вяло протянул Харвей. — Дагмар собрал налоги.
Королева фыркнула.
— А раньше налоги не собирали?
Лорд снова поморщился от звука ее голоса.
— Раньше всю недостачу доплачивали из герцогской казны. — терпеливо объяснил он. — Теперь я уехал.
Полные губы Хельви тронула грустная улыбка.
— Поздравляю. Двадцать лет твои подданные поворачивались к тебе спиной, а ты платил за них налоги. Наконец, они прозрели. Лучше поздно, чем никогда.
Деми пожал плечами.
— Западные сальвы, как всегда, просят о помощи Гранар. — сообщила королева. — Тем более что теперь их герцог тут.
Харвей не мог больше скрывать своего интереса.
— Что ты намерена делать?
— Пошлю войска к границе. Как раз в те крепости, которые отошли к нам по брачному договору. — отозвалась Хельви. — Присутствие гранарской армии удержит Дагмара от желания вырезать бунтовщиков. Все это касается тебя в первую очередь. — королева в упор посмотрела на мужа. — Плаймар будет добиваться, чтоб ты предотвратил отправку наших частей на границу и, используя свое положение, не позволил нам вмешаться в беотийские дела. Так что держись. — Хельви улыбнулась. — На тебя будут давить. И сильно. Вебран по сравнению с этим — цветочки.
— Кажется, ты пришла меня ободрить? — хмыкнул Деми.
Королева тихо засмеялась и обняла его сзади за шею.
— Прости. Я знаю, что тебе сейчас не до Западной Сальвы, но… надо пережить.
От ее мягкости Деми растаял, как ком рыхлого снега.
— Я всю жизнь получал сапогом по лицу. — пожаловался он. — Но так… И за что?
Герцог не заметил, как Хельви начала целовать его в висок, в ухо, в шею. Наверное, ей не следовало этого делать, потому что от ее теплого дыхания Харвей ощутил быстрое, нервное, почти отталкивающее желание, которое сейчас было ни к чему и не по силам. Королева поддалась легко и фактически все сделала за него, потому что, стыдно сказать, но измотанный и разбитый лорд мало на что годился.
Когда все закончилось, оба испытали давящую неловкость. Харвей был просто впечатан в пол чувством собственного унижения. Он столько мечтал об этом, так хотел, чтоб это снова произошло. А она отдалась ему из жалости, из сострадания к слабому, раздавленному существу. Деми стало невыразимо противно.