Да, если бы не Ольшевские… Приютившие пропащего сына друзей. Рано умерших друзей. И тем не менее не многие были бы способны на такую помощь. Ведь криминалом от нового насельника перло за версту. Конечно, они свои, родные, знали Сережу с пеленок, но… мало ли какими навыками оброс тот, кого мы знали ребенком! И тем не менее старики приняли его так, словно он был их блудным сыном. И это придало ему сил, помогло оправиться от той огромности внезапных перемен и начать новый виток скитаний на чужбине. Из Италии во Францию… Нет, всего он вспоминать сейчас не будет.
А с тем небольшим вспоможением для Кары была та еще история. Сначала старики, поехавшие утрясти дела на Родине, легкомысленно не поняли, в чем подвох. Вроде как, подумаешь проблема — деньги кому-то передать! Вот если бы получить — это да, бывает с разной степенью невозможности. Однако если отправитель желает остаться неизвестным, то снежный ком усложнений поглощает задачу. Особенно если так трудно объяснить мотивы.
Он ведь толком не объяснял Ольшевским, что порвал все связи с родным гнездом. А жизнь необратимо изменилась!
— Сереж, ну ведь она все равно догадается, что это ты! — твердили старики, и что тут возразишь. Да, догадается. Пускай! Но точно ничего знать не будет, а значит не выдаст бывшему мужу-убийце. Тут Сергей сгустил криминальный туман — так ведь имел полное право! За десять лет Ольшевские подзабыли остроту проблемы. И испугались, конечно, снова. Тогда пришлось сменить тему и добавить покаяния. Что, дескать, измучил близких своим пьянством и сопутствующими грехами молодости. И потому ему стыдно. И потому наложил на себя епитимью. Дядя Коля строго-понимающе кивал.
Не мытьем, так катаньем Сергей вовлек Ольшевских в орбиту своей правды.
В результате вышла комедия положений. Идея цивилизованного электронного перевода на карту захлебнулась, и старики решили… просто подбросить конверт с деньгами. Но как?! Провели рекогносцировку. Если только представить, что они, как те старики-разбойники из советского фильма, пробираются ночью к знакомой квартире, и… видят на площадке у двери тот самый отцовский шкаф, который, конечно, помнят еще со старых времен! И тут они, с одной стороны, обрадовались такой возможности, а с другой — ведь абсурдище! Дверь, отгораживающая крыло на этаже, оказалась незапертой. Значит, заходи и бери кто хочет! Словом, старики-разбойники засуетились и заспорили о том, как нужно правильно поступить. А на дворе ночь! Тетя Маша, конечно, наверняка что-то уронила. Внутри квартиры таки услышали эту возню — и уронили что-то в ответ! Тогда Ольшевские сунули неприлично розовый конверт на полку, промеж папок, чтобы он был одновременно и виден хозяевам, и не слишком привлекал внимание чужаков. И пустились наутек!
Потом признались, что Маша все же нацарапала на конверте «Дорогой Каре с любовью!» О господи…
Ладно, издержки воспитания. Молодцы, старики. На кого еще в наше время можно положиться в донкихотских авантюрах! Железное условие о неразглашении источника они выполнили. И, как обещали, не стали встречаться с Ромкой, с его сыном. В тот момент Сергей как раз налаживал с ним связь и не хотел неосторожных эмоциональных всплесков.
Однако вот и пункт назначения. Припарковавшись подальше от входа, Сергей взглянул на часы. Предстоящая встреча приятно его взбудоражила. Первый заказ на Родине, как-никак…
«Ты вернулся насовсем?» — вспомнилось, как спросил его Ромка на первой минуте их встречи. Почему, зачем, на сколько… Он помнил, как терзал его зеркальный близнец этого вопроса, тогда, двадцать лет назад. «Ты уехал навсегда?» И опыт научил его не отвечать. Даже себе. Замысел на полотне судьбы проступает не сразу. Вместо ответа у него была любимая цитата из Борхеса, которого он не читал.
«Ошибку сделать невозможно».
Глава 20Вместо эпилога
— Юра, тебе она нравится?
«Ну что за медвежья воспитательная неловкость!» — корила себя Стефания, задавая этот позорный вопрос. Кто ж на него ответит правду родителям… Тем не менее тщетное материнское любопытство просачивалось в разных вариациях в болтовню, которая усердно прикидывалась непринужденной. Все дело в том, что Стеша была ошарашена последствиями очередного «гениального» плана неутомимой Лики Потоцкой. План заключался в том, что Юра под видом корреспондента мистического таблоида засылался в издательство «Пентаграмма». Как она и рассчитывала, до начальственного тела его не допустили, зато… предложили побеседовать с «правой рукой» главного редактора Мариной Шалимовой! На ловца и зверь бежит…
Однако беседа Юрки с дочерью Кары как-то затянулась. А с чего бы ему повадиться в стан врага, как не с появившимся личным мотивом… И ведь все трофеи были уже добыты! Например, пока еще невычитанная верстка книги под знакомым названием «Авантюристы и благотворители». В графе «под общей редакцией» стояло настоящее имя Кары и ее девичья фамилия. Теперь в этом виделся какой-то умысел, истеричный жест, а ведь все просто: слишком велика плотность Шалимовых в отдельно взятом издательстве. В аннотации к изданию мелким шрифтом был удостоен чести упоминания сам Герман-первоисточник. Видимо, в таком мелкошрифтовом качестве любовник бывшей жены не раздражал господина главного редактора, — если вспомнить о том, первом разговоре с Карой… Это творение являлось таким же «мраморным бисквитом», что и «мистические особняки», только испеченным из теста книги «Род. Семья. Диагноз». Стеша тщательно — и на сей раз без приступов раненого самолюбия — изучила этот бережный плагиат. Возможно, что Кара аккуратно подмешала сюда и материалы из тех многострадальных папок, которые некогда так и не нашлись в таинственном шкафу… Возможно, но не очень-то похоже. Все темы — из первой и единственной Германовой книги. Случайно ли эти папки так «вовремя» пропали? А был ли мальчик, как говорится… Теперь об этом не узнать!
Стеша вспоминала, как Кара патетически всхлипывала: «Мы соавторы, пускай и посмертно для него…» Интересно, что по этому поводу подумал бы он, Герман? Ведь у него наверняка созрела бы целая теория о возлюбленной ученице, этаком милом франкенштейне, вычеркнувшем родного брата из книги бытия. За то, что он забрал ее счастливую силу — богатых потомков тех, кого так старательно описывал Учитель… Нет, Кара не ожидала, что в договоре с кармой будут такие условия.
Впрочем, хватит о ней. Еще один штрих, которым повеселил Юрка: младший редактор, подчиненный Марины, — смешной хипстер по фамилии… Гутман. Витя немного ошибся, считая, что Кара мечтает обольстить Звезду Давида. Видно, она придумала другой способ породниться с «токсичным» семейством — посредством дочери. Однако Юрка с яростью отрицает такой вариант сюжета. Ну, ясен перец…
И как удобно прикрывать матримониальные планы этаким «не пойму откуда взявшимся» антисемитизмом. Дескать, я-то против, но если «любовь»… Как все удачно складывается у этих порывистых искателей Сен-Жермена!
А Юрка, видимо, влип. И чем яростнее он это отрицает — вообще все отрицает, о чем ни спросишь! — тем ситуация очевиднее. Стеша поначалу боялась делиться своими подозрениями с мужем — кому охота услышать зловещее «доигралась…». Но, когда материнский страх победил инстинкт самосохранения и Стеша все ж таки открылась, Виктор остался иронично спокоен.
— Что, сезон охоты на ведьм закрыт? Поохотилась, теперь пожинаешь плоды…
Стефания пыталась как-нибудь красиво, в унисон парировать, но в голову ничего не пришло…
— Нежная у тебя вышла охота, — продолжал сыпать соль на рану «добрый» Витя. — Такая охота, что жертва оказалась в выигрыше, а охотница подсчитывает потери… Вот и сына втянула! Пускай теперь парень разбирается… Юрка, надеюсь, поумнее тебя в житейских вопросах, препарировать живую змею не станет… Повеселила ты нас всех, болезная Стефания!
О своих новых надеждах по части сибирского излечения Стеша домашним не заикалась. Еще одна порция насмешек, переходящих в яростный протест, — это, пожалуй, слишком. Она решилась довериться лишь тому, чьи насмешки уж точно будут безобидны. Глебу. Над ним ведь тоже можно было безнаказанно насмехаться. Выспрашивать о проекте «Привидения по вызову» — какой благостный семейный досуг! Братец был слишком окрылен недавним путешествием в Париж, чтобы огорчаться такой «мелкой» неудачей. Точнее, просто временными трудностями: девушки-голограммы, или как там они делаются, оказались слишком дорогостоящим проектом для скромной галереи… Но ведь наверняка скоро найдется платежеспособный заказчик.
— Марк, наверное, расстроился? — вскользь спросила Стеша, которую Лика уже просветила по части своего нового друга, ранимого и вспыльчивого.
— С чего бы ему расстраиваться, это же была моя идея! — с легкой досадой ответил Глеб. — А благочестивый Марк ее осуждал. Он-то теперь, наоборот, доволен! Ведь владелица галереи решила выставить на продажу многострадальный портрет-призрак Кары. Какое-никакое, а дело рук его!
— Ого! Как так получилось?! Бедная Лика, наверное, рвет и мечет: ведьма ее и на новом месте работы настигла…
Глеб со смаком принялся рассказывать перипетии этой сногсшибательной истории. О том, как он обаял владелицу и напел ей о мистических свойствах этого инфернального панно…
— Всякий стыд потерял, — всплескивала руками Стефания. — Втюхиваешь анти-талисман! Победили тебя баблишки… И Марка, такого принципиального, заодно.
— И твою подружку! — весело парировал Глеб. — Лике даже обещали премию, если она найдет покупателя на этот мега-объект. А пока она усиленно пиарит свою… ведьму!
— И ведь, зараза, мне ни слова… — буркнула Стеша. — Совсем недавно со всхлипами рассказывала о том, как ведьма ей чуть жизнь не сломала… и вот, пожалуйста! Ужо подождите, настигнет ваших потомков тоже какая-нибудь родовая карма!
— Ну нет! Это ты у нас умелица попасть в чужой семейный бульон и еле унести ноги, — хохотнул Глеб. А потом вдруг посерьезнел и спросил: — А ты… к этому доктору на Дальний Восток или где он там обитает… поедешь лечиться? Может, и правда