– Разве я могу это забыть? – засмеялся Егор. – Целую тебя, счастье мое, девочка моя.
– Пока, любимый.
Отложив трубку, она потянулась – все же Малыш человек, все понимает, не осуждает. Но ведь Марина сказала чистую правду – то, что она делает вдали от него, не имеет значения, потому что рядом с ним не позволит ничего подобного, Егору нечего опасаться. Ей самой наплевать, кто и что о ней болтает, но репутация мужа ей всего дороже, поэтому гулять на всю катушку, если приспичит, Коваль предпочитала подальше от дома.
Второй час Макс безжалостно гонял хозяйку по корту, она уже еле шевелилась, а ему – хоть бы что, только посмеивался:
– Еще сет, Марина Викторовна?
Но Коваль, бросив в него ракетку, растянулась на покрытии, глядя в небо:
– Все, не могу больше!
Он помог подняться, довел до шезлонга. Марина взяла стакан с соком и осушила его в два глотка.
– Замучил совсем, – пожаловалась, глядя на бодренького телохранителя.
– Вы много курите и пьете кофе. А я не увлекаюсь этим.
– Везет! А я вот с восемнадцати лет курю, не могу остановиться.
– На карамельки переходите.
– Не ем сладкого. И потолстеть боюсь.
– Ой, вот уж что не грозит вам, так это потолстеть! – улыбнулся Макс. – О, не вынес одиночества, похмельный черт!
– Кто? – не поняла Марина.
– Хохол идет.
Он приближался к ним, держа в руке букет фиалок. Дикое зрелище – Хохол с цветами! Коваль отвернулась, чтобы скрыть смех, накативший на нее, и взяла сигарету. Он подошел и присел на корточки перед шезлонгом, положив букет ей на колени:
– Прости меня за вчерашнее.
– Убирайся! – велела Марина, сбрасывая фиалки с коленей.
Хохол посидел перед ней еще секунду, встал, зашвырнул букет куда-то в кусты и быстрыми шагами направился к отелю.
– За что вы его так, Марина Викторовна? – спросил Макс, потягивая сок.
– Он знает, за что! – отрезала Коваль, вставая. – Я в душ, потом на пляж, а ты можешь быть свободен.
– Не могу – вы одна остались.
– Ну и что из этого? Могу я побыть наедине с собственными мыслями? Мне нужно кое-что обдумать, а вы трое мне постоянно мешаете. Иди, Макс, гуляй, не грузи меня! – попросила она и пошла в номер, где после душа уселась на балконе с сигаретой и стаканом персикового сока и стала раскладывать в уме происшедшее дома в ровную линию.
Во-первых, отказ охранять вечно похмельное тело Печатника. Через несколько дней в ее казино валят Шерхана. После стрелки у Строгача в том же самом казино она сама едва не взлетает на воздух. Совпадение? Бурый встречается перед этим со Строгачом с глазу на глаз, как Коваль узнала случайно. Бурый – «крыша» Печатника. С покойным Шерханом вроде не враждовал, валить его причин не имел. К Марине у него тоже вряд ли есть претензии. Тогда возникает вопрос: кто, зачем, за что? Голова разрывалась, а ответов не было, только многочисленные вопросы, роящиеся, как пчелы…
Дальнейший ход мыслей был прерван появлением Хохла, он перелез через перила своего номера прямо на балкон, обхватил сидящую Марину за плечи и прижался губами к мокрым после душа волосам:
– Как мне жить теперь, Коваль?
– В смысле?
– В прямом – как жить и знать, что никогда больше ты не позволишь мне прикоснуться к тебе?
– Мелодрамы захотелось? – поинтересовалась она, высвобождаясь из его объятий. – Очень жаль себя, да? Не надо было вестись на голые сиськи, чтобы потом не страдать.
– Ты и в самом деле так думаешь? – поразился Хохол, глядя на нее с удивлением, – от той покорной кошки, что извивалась в его руках, не осталось даже хвостика, перед ним сидела железная Наковальня собственной персоной.
– Я никогда не говорю того, чего не думаю, – отрезала она.
– Но ведь то, что было…
– А что такое было, Хохол? – жестко перебила Марина. – Мне вдруг остро захотелось мужика, и я его получила. Все. Вовсе не повод для продолжения.
– Ты серьезно? – все еще не верил он, думая, что это она просто решила наказать его за вчерашний спектакль.
– Я не буду повторять дважды, поэтому уясни раз и навсегда: то, что я переспала с тобой, для меня ничего не значит, с тем же успехом на твоем месте мог оказаться кто угодно. Просто ты был под рукой. Все, свободен!
Он схватил ее за плечи и так встряхнул, что чуть голова не отлетела:
– Ты думаешь, что если ты – босс, а я – телохранитель, то можешь позволять себе так обращаться со мной?! Хрен-то, дорогая! А знаешь, что я сделаю, когда мы вернемся? Я сдам Строгачу Виолу с потрохами, тогда посмотрим, как вы обе запрыгаете!
– Не сдашь! – абсолютно спокойно сказала Марина, глядя в его расширенные от гнева глаза.
– Это почему ты так решила?
– А подумай, что станет с тобой, если я скажу Малышу, что ты меня изнасиловал? И он поверит, я хорошо умею убеждать. Ну, и кто из нас попал?
Хохол швырнул ее обратно в кресло и пошел к двери. На пороге обернулся и смерил Коваль таким презрительным взглядом, что, будь она не она, провалилась бы сквозь ламинированный пол.
– Дурак беспонтовый, нашел, кому угрожать! – пробормотала Марина.
Да, физически он мог бы справиться с ней одной рукой, но мозги у Коваль работали безотказно, и ему до них ой как далеко! Марина ни за что не ввязалась бы в эту авантюру, не просчитав все возможные варианты, в том числе и этот. Шантажировать ее… Не надо и пробовать!
Она молча смотрела на Хохла, остановившегося в дверях, и думала: а осмелится ли он сейчас приблизиться к ней, ведь она же видит, как он завелся и хочет ее, вот прямо на этом балконе, в этом кресле, да где угодно, только бы разрешила…
Спрашивать разрешения он не стал, молча сгреб ее и унес в спальню, выместив там все обиды за вчерашний день и за сегодняшний, да так, что Коваль пошевелиться не могла. Лежала опять в луже и не двигалась, чтобы не усиливать боль во всем теле. Хохол курил, сидя на краю кровати и глядя на нее:
– Допрыгалась? Я предупреждал – не зли меня, не доводи до греха, но ты же упертая! Я остановиться не могу, когда вспоминаю, что ты наговорила мне, убил бы на фиг!
– Я сказала чистую правду, не надейся, что я возьму свои слова обратно! А ты, если только вякнешь Сереге, позавидуешь мертвым, уж поверь мне! – пообещала она, с трудом поворачиваясь на бок и отбрасывая за спину волосы. – И сделай доброе дело – унеси меня в душ, я встать не могу.
Марину не покидало чувство, что дома происходит что-то, о чем ее никто не ставит в известность. Она позвонила Розану, тот долго мялся, мутил, крутил, но потом не выдержал и раскололся. Ему позвонил Азамат и предложил уступить кусок земли в центре города, где находились два собственных Марининых ресторана и один «подкрышный».
– Он что, с елки рухнул, задницу ободрав? – искренне удивилась Коваль. – Как это – предложил тебе? А я кто тогда?
– Не заводись! – попросил Розан. – Я ему так и сказал: мол, вернется Коваль, с ней и базарь. А он: мол, с бабами дел не делаю, давай по понятиям, как мужик с мужиком.
– Ну, я ему, сука, покажу – по понятиям! – вызверилась Марина, не на шутку взбешенная таким финтом со стороны Азамата. – Все, на хрен, задолбал отдых! Завтра встречай меня!
– Так, стоп, стоп, стоп! – заорал в ответ Серега. – Не смей мне даже! Ничего не изменится за пять дней, поверь мне, а меня Малыш четвертует за то, что я тебе отдых поломал! Я прошу тебя, не дергайся, разрулим! Маринка, пожалуйста! Я ведь тоже переживаю за тебя.
– Ну, вообще! Это что – и на две недели нельзя отлучиться, сразу какая-то тварь на мою территорию лезет! Ты Строгачу звонил?
– Ты что?! Кто я Строгачу, чтобы звонить?!
– Ладно, сама позвоню. Блин, как так? Я не обязана ничего уступать какому-то хренову горцу! И не будет этого.
– Ну, песец, понеслась! – вздохнул Розан. – Успокойся, а? Конечно, ничего своего не отдадим. Но фишка, по-моему, в том, что хозяин ресторана, «Карусели» этой, решил нас кинуть и рвануть к Азамату, отсюда и весь сыр-бор.
– Снова-здорово! Как достали коммерсы эти, мама дорогая! Как чуть выше городской канализации поднялись, так все – круче их только яйца в салате! Сколько он платит нам?
– Десятку.
– И за десятку «зелени» он повелся?! Ресторан в центре, место сказочное, клиентов вал – и за десятку такие проблемы на задницу?! Ну, он их получит, раз так хочет, – пообещала Коваль, клокоча от праведного гнева – в самом деле, при доходах этого бестолкового коммерса десять тысяч долларов в месяц не деньги, а чистая насмешка. Нет, пора домой!
Она понеслась в бассейн, возле которого валялась в шезлонге Веточка, подставив солнышку и взорам тусующихся рядом мужиков свою грудь, и с разбегу нырнула, обдав всех фонтаном брызг. Хохла и Макса видно не было, значит, торчат в тренажерном зале, все битки свои железом балуют. Марина плавала вдоль борта бассейна, стараясь хоть чуть-чуть успокоиться, но не удавалось.
– Вылезай, хватит! – позвала Ветка, но подруга отрицательно помотала головой и продолжала заплыв.
На горизонте замаячили телохранители, и Ветка обрадовалась подоспевшей подмоге:
– Хохол, вынь ее из воды, она уже сороковой круг мотает, от холода вся синяя! – приказала она, и Хохол послушно нырнул, подхватил Коваль на руки и вынес из бассейна.
– Пусти меня! – орала она, но здоровенный Хохол без труда преодолел сопротивление, со смехом прижал ее к себе и потащил в номер, засунув под горячий душ.
– Что ж ты делаешь, ведь простынешь! – Он растирал Марину жестким полотенцем, а она от злости даже не чувствовала его прикосновений, все мысли были уже дома, она планировала, как накажет зарвавшегося коммерса и как поговорит с Азаматом. Она ему не просто баба и докажет это.
Хохол не преминул воспользоваться тем, что Коваль, занятая своими мыслями, не очень контролирует происходящее, и уже вовсю наглаживал и нацеловывал ее грудь, но Марина отпихнула его:
– Да уйди ты отсюда, без тебя проблем выше крыши!
– Случилось что-то?
– Да, но тебе об этом знать не надо! – отрезала она, надевая джинсы и майку. – Скажи Максу, что мы с ним уезжаем завтра утром, пусть подсуетится с билетами.