– А я? – не понял Хохол.
– А ты – остаешься! Твоя Виола не едет никуда!
– Мы тоже едем домой, – заявил он. – Я чувствую, что происходит у тебя что-то, я хочу быть как можно ближе к тебе.
– Перегрелся? Дома ты забудешь все, что было здесь, и никогда не вспомнишь об этом, ясно?! – заорала Коваль, резко разворачиваясь и глядя в глаза посмевшего ослушаться ее охранника из-под челки. – Я спросила – тебе ясно?!
– Ясно, – спокойно ответил Хохол, беря ее за руки и притягивая ближе. – Но пока-то мы еще здесь… – обнял, прижимая к себе. – Побудь со мной в последний раз, Коваль… я прошу у тебя только вот эту ночь, больше ничего…
И она сдалась, разрешив ему подняться в номер после ужина. Макс быстро урегулировал все вопросы с билетами, они вчетвером сидели за столом в ресторане, и на Ветку было больно смотреть – ведьма переживала предстоящую разлуку. Коваль же нервничала, не в состоянии даже поддерживать беседу хоть для приличия. Зашел разговор о жестокости, и Макс вдруг попенял хозяйке за то, что та излишне усердствует иногда.
– Как вспомню, Марина Викторовна, как самсоновских киллеров мочили, аж дрожь по телу, я такого не видел никогда! А уж у меня всякое бывало, и то потом мясо есть не мог неделю, наверное. А вы…
– А я не могла смотреть на мясо два раза в жизни, – перебила Коваль, сверкнув глазами со злостью, – когда на моих глазах зажарили Черепа моего и когда потом сама зажарила Лодочника. А все остальное время я не страдаю нарушениями сна и аппетита!
За столом повисла пауза, все молчали, не зная, как реагировать на это агрессивное поведение и жуткие слова. Марина обвела всех троих взглядом и жестко спросила:
– А что, уважаемые, вы забыли, с кем имеете дело? Это я, ребятки, ваша нежная Коваль! На-коваль-ня! И даже то, что кое с кем из вас я сплю, не сделает меня менее мной!
Она встала из-за стола и пошла к себе, бросив Хохлу через плечо:
– Если не передумал, можешь присоединяться!
Что это нашло на нее такое, она даже себе не могла объяснить, но Марину переполняла непонятная злоба на весь мир, на всех, кто рядом. Только один человек мог бы вернуть ей равновесие, только его слова значили бы что-то. Но Малыш был далеко.
Коваль подхватила очки, куртку и рванула на пляж, села там на лежак и закурила, глядя на черную воду, плещущуюся почти у самых ног.
– Вот ты где! – раздался над головой голос Хохла, и Марина от неожиданности подскочила. – Испугалась?
– Ты ненормальный, да? Так ведь и до инсульта недалеко! Что тебе?
– За что ты со мной так? – тихо спросил он, садясь рядом и обнимая ее за плечи. – Разве я обидел тебя? Ты не хочешь видеть меня, жалеешь, что пообещала оставить меня на ночь? Могу уйти.
– Сейчас ты врешь. Ты прекрасно знаешь, что я остановлю тебя, поэтому так и говоришь.
Он поднялся и пошел к отелю.
– Хохол! Вернись сейчас же! – приказала Коваль, но он не вернулся – телохранители тоже люди, и у них тоже есть гордость и чувство собственного достоинства.
Она просидела на пляже больше часа, но пришел не Хохол, а Макс.
– Идемте, Марина Викторовна, уже поздно и холодно.
– Максим, извини за выходку в ресторане.
– Вы поставили меня на место, а то я и впрямь решил, что стою на одной доске с вами. Мозги расплавились на солнце, – абсолютно спокойным и ровным тоном ответил Макс. – Не берите в голову, все правильно.
В ее номере на кровати лежал Хохол, Марина даже опешила слегка от подобной наглости.
– Ты права, Коваль, – невозмутимо заявил он. – Я действительно знал, что ты остановишь меня, и ты оправдала мои надежды. И вот я здесь.
– Не надо, Хохол, все кончилось, – тихо и устало произнесла она, прислонившись спиной к дверному косяку. – Иди к себе.
– Не гони меня, – попросил он, вставая и подходя ближе. – Разреши побыть с тобой в эту ночь. Я хочу тебя запомнить.
– Зачем?
– Я знаю, что ничего подобного в моей жизни уже не будет.
– На бантик завяжешь? – усмехнулась она, садясь в кресло.
– Нет. Но это будут просто бабы, телки, лярвы. А Коваль не будет больше.
– Фантазер! Ладно, оставайся.
– И ты меня поцелуешь? – требовательно спросил Хохол.
Она молча встала, разделась и подошла к нему вплотную, прижавшись обнаженным телом к серой футболке и джинсам.
– Это значит – да?
– Типа того. Мне будет тяжело – я заигралась с тобой, это самая длительная моя связь за все то время, что я замужем за Малышом.
– Серьезно?
– Да. Мне нет нужды в этом – он безумный, еще хуже, чем я сама.
– Тебе хорошо с ним?
– Просто нереально. И хватит уже о Малыше. У нас с тобой осталось мало времени, не трать его на разговоры, – попросила Коваль, пристально глядя в его глаза.
– Пойдем, я покажу тебе, что, кроме Малыша, бывают и другие…
Из Москвы, ожидая рейс, Марина позвонила Егору и сказала, чтобы встречал вечером. Он разозлился так, как она и представить не могла, – орал, что прибьет и ее, и ее Розана, точно вычислив, кто всему причиной. Но еще с трапа самолета Коваль увидела влетающие на летное поле «Хаммер» и «Чероки» Сереги, а за ними – красную «Ауди» мужа, которую он купил совсем недавно. Желтые хризантемы в его руках не убедили Марину в том, что удастся избежать неприятного разговора. Она побежала к Егору по лесенке трапа и повисла на шее, он подхватил ее и зарылся в волосы лицом.
– Родная моя, девочка моя… – Нет, все же соскучился, рад, что вернулась, но ругаться все равно будет, она хорошо это знала.
– Егор, Егор, я так соскучилась по тебе…
Розан только помахал рукой и показал жестом, что позвонит – видно, свое получил уже, приближаться не хотел.
Предусмотрительный Малыш, зная дикий и необузданный нрав своей жены, высадил охрану к Сереге, а сам сел с ней сзади, подняв перегородку. Марина внимательно посмотрела ему в глаза:
– Сам догадался?
– Это нетрудно, я ж тебя знаю – ты не дотерпишь до дома! – усмехнулся он.
При другом раскладе так оно и было бы, но Хохол так устряпал ее за ночь, что, несмотря на сон в самолете, Коваль все еще чувствовала себя разбитой и усталой. Но пришлось играть до конца – свой коронный номер она отработала на ура, как обычно. За время в Египте она и забыла, как это бывает, но мастерство, как известно, не пропьешь…
– Господи, как же долго тебя не было… – простонал Егор, гладя ее по волосам.
– Я вернулась, – сообщила жена, вытягиваясь на сиденье.
– Да я заметил уже. И почему так рано, а? – ну, началось-таки!
– Может, я ревную?
– Так, вот это оставь сразу, – пресек он. – Не рассказывай мне сказок.
– А что? Ты не веришь, что я могу тебя ревновать?
– В это как раз верю, но это не тот случай, так что придумай что-то более правдоподобное, – посоветовал муж, пытаясь застегнуть брюки.
– О, хорошо, что ты напомнил! – обрадовалась Коваль, сворачивая с опасной темы насчет раннего возвращения. – Расскажи-ка мне, как тебе девочка понравилась?
– Никак не понравилась, – совершенно спокойно и серьезно отозвался Егор. – Двести баксов спустил ни о чем, лучше бы тебе текилы купил, честное слово!
– Уж я-то бы эти две сотни отработала до цента, будь уверен! – захохотала Марина.
Дома она отключила все телефоны, решив, что сначала побудет с Егором пару дней, все равно все считают, что ее нет в городе, а потом уж будет разбираться с делами.
– Круто! – оценил он, переодеваясь в старые джинсы и черную футболку. – Для разнообразия решила сначала женой побыть, а потом уж…?
– Вот представь, что это правда. В сауну пойдешь со мной?
– Иди ложись, я потом приду.
Они в таком самозабвении провели время в сауне, что даже выйти оттуда Коваль не смогла, до того разморило. И спала она крепко и сладко, словно совесть была совершенно чиста.
С утра счастливой семейной жизни пришел конец – позвонил Розан, и, как обычно, с проблемами:
– Слушай, коммерс приборзел – на хрен послал Дрозда, когда тот за деньгами приехал.
– Подметай его – и в подвал, хватит чикаться! – разозлилась Марина. – Чувствую, придется вспомнить ушедшую молодость!
– Ох, нарвешься ты со своим беспределом, Маринка!
– Что, думаешь, родня в ментуру кинется? – насмешливо осведомилась она, опускаясь в кресло на балконе и доставая сигареты. – Нет дураков, Серега! Ведь все знают, что я успею грохнуть его раньше, чем ОМОН маски наденет. Так что не думай – делай. Пусть посидит в подвале, отдохнет немного от трудов праведных. Это ему не девяностый год, конечно, но и не полная анархия.
– Ну, как скажешь, ты – босс, тебе виднее!
Розан поехал выхватывать зарвавшегося коммерса, а Коваль вздохнула – чудесное утро оказалось испорченным.
Прошла неделя, как коммерс отдыхал в подвале, и только тогда Коваль решилась на встречу с ним. Улучив момент, когда Егор уехал в офис, она позвонила Розану и велела забрать ее. Он примчался почти сразу, видно, ждал, что Марина начнет наконец заниматься делами.
– Собралась? – с порога спросил он. – Давай, Коваль, не стой – поехали скорее.
– Куда спешить? – лениво потянувшись в кресле, отозвалась она. – Коммерсы, они, Серега, как коньяк – чем дольше выдержка, тем выше стоимость, так что кипеть незачем.
Розан заржал, сбрасывая дубленку на руки Даше, плюхнулся в кресло и потянулся к стоящей перед Мариной джезве, в которой дымился свежесваренный кофе, потянул носом:
– Опять «Айриш крим»?
– Не нравится – не пей. – Коваль смотрела на него с усмешкой и вертела в пальцах сигарету, думая, закурить или не стоит.
– Жаба задавила?
– Нет, просто ты взял моду критиковать все, что я люблю – сигареты, кофе…
– Ну, договаривай – и мужа! – усмехнулся Розан, отхлебнув горячего напитка.
– И это тоже, – кивнула Марина. – Что это вообще за интерес к моей семейной жизни?
– Удивляюсь я тебе, Коваль, не надоело – он такой правильный, такой непогрешимый! Монашенка просто в брюках, а не мужик. Как он ухитрялся со Строгачом работать столько времени?