– А для него?
– Это что ты сейчас имел в виду? – прищурилась она, замерев с хаси над подносом.
– Да так… – отвел глаза Хохол, но Коваль вцепилась мертвой хваткой:
– Говори!
– Ты не поймешь, решишь, что я придумал…
– Много текста! – отрубила она нетерпеливо. – Ближе к телу, Мопассан!
– Кто? – не понял он, но Марина перебила:
– Потом расскажу! Говори!
– У Малыша есть телка.
– Фу! – облегченно выдохнула она. – А я-то думала, что серьезное что-то!
– Ты не поняла – это не девка из фирмы, это реальная баба, в офисе у него работает.
– Молодая? – глухо спросила Коваль, щелкая палочками по тарелке с сашими, которые так и не попробовала.
– Да, лет двадцать, – вздохнул Хохол. – Не переживай, образуется все…
– Да! – зло бросила Марина. – Образуется – у меня новые ноги вырастут! И поехали отсюда на хрен! – Она отбросила хаси на стол и выматерилась, сознавая, что и встать-то самостоятельно не может. Телохранителю не надо было повторять дважды, он подхватил хозяйку и понес из ресторана.
В машине Коваль отвернулась от него, закурила, барабаня по стеклу свободной рукой.
– Зря я сказал тебе, – огорченно сказал Хохол, – Розан просил не говорить…
– Розан?! – рявкнула Марина, ошарашенная этим известием. – Так и он в курсе?! Скоты безрогие, я, по-вашему, лохушка какая-то?! Вы за моей спиной шушукаетесь о моем муже, а я одна не в теме?!
– Не кричи, – поморщился он. – Никто не шушукался, знаем только мы двое, а тебе не говорили, потому что Малыш тебя не напрягал вроде на эту тему.
– И когда же вы планировали меня ошарашить новостью? Когда у него дети в школу пошли бы?
– Какие, на хрен, дети, что ты фуфло какое-то выдумала? Там так пока, влегкую…
– Успокоил, дорогой! «Влегкую», значит! – усмехнулась Коваль, выбросив сигарету в окно. – Ждете, пока в тяжелую перейдет? А вы что, с фонариком под койкой лежали, чтобы знать?
– Ты успокоишься или нет? – спросил телохранитель, слегка встряхнув ее за плечо. – Скажи слово – и завтра от этой овцы воспоминаний не останется!
– Спасибо тебе, благодетель мой! Закрыли тему, я сама разберусь! – Марина снова отвернулась, давая понять, что разговор окончен.
Вот это сюрприз! Но этого и следовало ожидать – относительно молодой еще, здоровый мужик ни за что не станет прозябать возле больной жены, это закон такой. Можно вынести это один раз, ну, два, как исключение, а потом все приедается, напрягает, начинает мешать. А Егор провел возле ее постели времени едва ли не больше, чем в ней. А если учесть, что сейчас Коваль меньше всего похожа на нормальную женщину, скорее – на резиновую куклу, у которой только рот хорошо работает…
– Да-а-а! Правильно говаривал в свое время Мастиф – любви нет, ну нет ее, и все тут! Как только все разлаживается в постели, можно считать это концом брака. Что мне делать теперь со всем этим, а? Как сейчас приехать домой и сделать вид, что я не в курсе? Как смотреть ему в глаза, зная, что у него есть кто-то, кроме меня? Черт… А как он может говорить мне какие-то слова, вообще прикасаться ко мне, как он-то может?! Воистину, мужики такие твари! Что делать мне, что делать со всем этим, как быть дальше? Ей-богу, я рехнусь, пока доеду до дома! – бормотала она вполголоса, надеясь, что сидящий рядом Хохол ее не слышит. Ей всегда становилось легче, когда она проговаривала вслух то, что доставляло боль. – Хохол, – глухо спросила она, развернувшись к телохранителю. – А вы с Розаном не напутали ничего?
– Если бы! – вздохнул он, убивая последнюю надежду и ненавидя себя за это. – Ты ведь знаешь, что я не хочу тебе плохого, мне в падлу за базар не отвечать. Я сам их видел.
– Она красивая?
– Не надо, а? – попытался опять уклониться Хохол, но не вышло – Коваль смотрела в упор, не мигая, и он не выдержал, отвел взгляд и пробормотал: – Ничего…
– Не ври! Терпеть этого не могу!
– Ну, да, красивая! – заорал он, прижимая ее к себе. – Полегчало, мазохистка чертова?
– Полегчало, – спокойно совсем откликнулась Марина. – Лучше меня?
– Ты и сама знаешь, что лучше тебя нет!
– Как видишь, уже есть. Во всяком случае, для Малыша.
– Да вертел я Малыша твоего! Я его завалю, точно! Клянусь, Коваль, если он не образумится, я его завалю!
– Тогда потом не забудь завалить и меня, – совершенно серьезно попросила она, заглянув в его бешеные глаза. – Мне незачем – без него, – и Хохол, поняв, что она не шутит, отшатнулся…
…И вот она лежит на столе, а массажист Костя терзает ее несчастные ноги, которым абсолютно все равно, что он там с ними делает, ничего они не чувствуют. И только поясница болит от его крепких пальцев.
– Вам хоть немного лучше, Марина Викторовна? – поинтересовался парень, заканчивая работу.
Коваль набросила на себя полотенце и недоуменно посмотрела на него:
– Ты шутишь? Мне и так было нормально, вообще не понимаю, зачем Егор напрягает тебя.
– Да мне нетрудно, просто хочется помочь.
«Ага, за сто баксов в час и я бы хотела помогать! Да черт с ними, с деньгами, платит все равно Малыш, пусть делает, что хочет, мне наплевать, меня другое мучает – как сейчас вести себя, что говорить, что вообще делать. Прикинуться овцой бестолковой и молчать? Не смогу. Устроить разборки, выяснить все до конца? А если он уйдет? Черт…»
Присутствие массажиста начало раздражать, мешало думать, и Марина нетерпеливо махнула рукой, велев уходить.
Вечером Егор вошел с букетом желтых хризантем… «Господи, цинизм какой – наверняка едет от своей мадам, а жене цветочки несет, мол, вечная любовь!» – как же захотелось Марине врезать этим веником прямо по его красивому лицу, да так, чтобы полосы остались! Но она сдержалась, спрятав глаза и сцепив зубы.
– Как ты, детка? – спросил муж, присев на край постели.
– Еще жива, как видишь! – процедила Коваль.
– В чем дело? – сразу напрягся Егор.
Она молчала, не в силах вымолвить больше ни слова, иначе просто разревелась бы, а показывать мужу, как ей плохо, не хотела ни при каких условиях.
– Не крути хвостом! – приказал он, беря ее за подбородок и разворачивая лицо к себе. – Я же вижу, произошло что-то.
– Отстань, а? – пробормотала Марина, снова отворачиваясь. – Голова болит у меня.
– Давай принесу таблетку.
– Не надо.
– Может, ты хочешь чего-нибудь? – не отставал Егор.
– Единственно, чтобы меня оставили в покое хоть на вечер!
– Это ты размахнулась – на вечер! А как же я? Между прочим, я скучал… – Его руки легли на грудь, и Марина вздрогнула, представив, что именно таким жестом он кладет их на грудь еще кому-то. – Да что с тобой сегодня? – в голосе послышались ласковые нотки, он прилег рядом и стал гладить ее по голове, по лицу, расстегивать черную кофточку на пуговках, стягивать лифчик.
– Егор, перестань, я не в настроении! – отрезала Коваль, не глядя на него, но было поздно сопротивляться – она лежала уже почти голая, что-что, а это Малыш умел делать быстро.
Мысленно ругая себя за слабость, Марина сдалась совсем без борьбы, стянула с него пиджак, галстук, рубаху, потянулась к ремню брюк…
Егор рывком поднял ее и усадил к спинке кровати, а сам встал на колени над ней, сжав ее ноги своими.
– Девочка моя, ну, что же ты замерла? – хрипло спросил он, подтягивая ее голову к себе и наматывая длинные волосы на руку. – Иди ко мне.
Коваль подняла на него глаза и внимательно посмотрела, пытаясь уловить в его лице хоть что-то, какой-то намек на ложь, след вины, хоть что-то… Но Малыш смотрел ей в глаза без тени смущения, его ничто не угнетало. А, что самое интересное, Марина не чувствовала того, что он изменяет ей, интуиция никогда ее не подводила. Странно как-то.
– Детка, что-то не так? Ты не хочешь меня? – никак не мог понять причину промедления Егор.
Марина коснулась его губами, и он застонал, получая наконец желаемое, то, что так любил, то, от чего не отказался бы ни за что.
– Ты моя девочка, как же мне хорошо с тобой… люблю тебя, ты знаешь, как сильно я люблю тебя? – прошептал он чуть позже, сжимая ее в объятиях. – Нет, ты не можешь знать этого – нет слов таких, чтобы рассказать.
– Что это с тобой сегодня, а? – поинтересовалась Коваль, запустив пальцы в его волосы. – Такое ощущение, что ты пытаешься зализать что-то.
– Мне нечего зализывать, родная, я просто подумал, что в последнее время я мало говорю тебе приятных слов, мало целую тебя, вообще мало уделяю внимания. Ты все время с Хохлом…
– Ревнуешь?
– Ты прекрасно знаешь ответ, так зачем спрашиваешь? – Голова Егора нашла себе уютное место на ее животе, и теперь он дышал на него, заставляя покрываться мурашками. – Я убил бы его иной раз, смотреть не могу, как он прикасается к тебе, к моей девочке, как берет на руки, как уносит куда-то. Детка, у вас точно ничего не происходит?
«Лучшее средство защиты, как известно, это нападение, правильно, давай, обвини меня, лежи и слушай, как я оправдываюсь, а про себя вспоминай, что и сам-то не без греха, дорогой!»
Но она не стала говорить ничего – сто раз говорено, надоело.
– Пойдем в душ, – попросила Марина, уклонившись от ответа.
– Может, в джакузи лучше? Я тебя так давно не любил в воде…
– Не получится, наверное.
– А мы попробуем, – шепнул Егор на ухо. – Идем, родная, у нас с тобой все получится, я не сомневаюсь.
Душистая пена, пузырьки воды, перекатывающиеся по телу, руки Егора – все это примирило Марину с действительностью, она расслабилась и даже перестала думать о том, с кем же дорогой супруг проводит время, свободное от нее. Она не может отпустить его, просто умрет, нет другого человека, способного понять и принять ее такой, какая она есть. Они столько пережили вместе за эти годы, так трудно доставались им любовь и счастье, что представить себе жизнь без Егора Коваль просто не могла.
– Девочка, о чем ты думаешь все время? – спросил он, почувствовав, видимо, что она не с ним где-то.