– Еще слово, господин полковник, и я гарантирую вам большие неприятности! – пообещал с полу Егор. – Как вы ведете себя? Что за Наковальня еще?
– А вы-то, господин Малышев, что тут делаете? – удивился Гордеенко, игнорируя вопрос. – Ваше ли место в этом притоне?
– Рамсы попутал? – удивился Егор. – Будто не знаешь, что Коваль – моя жена!
– Я надеялся, что у вас хватит рассудка развестись с ней, – насмешливо ответил мент. – Не в ваших интересах, Егор Сергеевич, общаться с подобной публикой.
– Не ваша печаль – круг моего общения, господин Гордеенко! – отрезал Малыш тихо и зло. – И прекратите грязные намеки в адрес моей жены, я в последний раз предупредил!
– Так я услышу сегодня внятное объяснение происходящему в моем доме или мне прокурору позвонить? – вмешалась Коваль.
– Вот санкция на обыск.
– Что искать будем? – Она мельком глянула на бумагу, увидела подпись прокурора, поняв, что звонить не придется – все по закону.
– А что придется! Наудачу! – подмигнул Гордеенко. – Где разрешение на оружие у вашего охранника, например, дорогая Марина Викторовна?
– В моей комнате на столе, – отозвался Хохол.
– Проверим, – кивнул мент. – А вот господин Розанов что там под свитером прячет, а?
К Розану подошел омоновец и быстро прощупал все:
– Нет там ничего.
– Отлично, значит, в джипе ствол, да и не один наверняка! А вы, госпожа Коваль, свою волыну где держите?
– Расслабься, она у меня легальная, – усмехнулась Марина. – Разрешение в порядке.
– Ну, еще бы! Вы всегда грамотно обставляетесь, Марина Викторовна, я это помню! Обвинение пока не предъявлено, так, проверим, а то что-то слишком много народа в ваших заведениях гибнуть стало в последнее время. Конкурентов устраняете?
– У меня нет конкурентов, господин полковник, я одна такая.
– Это точно! И от одной тебя, Коваль, город жить спокойно не может.
– Ой-ей-ей, какая я страшная! – протянула она насмешливо. – Между прочим, чтоб ты знал, я даже из дому не выхожу уже почти три месяца – прикована намертво к инвалидному креслу.
– Что не помешало тебе, как я думаю, организовать ликвидацию Алексея Федоровича Борисова, – подмигнул полковник.
– Стала бы я поганить его вонючим трупешником свой любимый ресторан! Поинтереснее придумай что-нибудь, – посоветовала Коваль, потянувшись к розановским сигаретам. – Отпусти-ка моего мужа, будь так ласков, ведь знаешь, что он не в теме уже лет семь, – попросила она, но Гордеенко отрицательно покачал головой:
– Пусть с нами побудет, так спокойнее! Странная жена у вас, Егор Сергеевич, как вы живете с ней, не поделитесь секретом? Сколько лет ее знаю, никак понять не могу: красавица, умница, все при ней – а занимается черт знает чем!
Егор молчал, лежа лицом в пол, сцепив на затылке руки, Марина смотрела на эти руки и представляла, как они сейчас ласкали бы ее, если бы не ментовский шмон…
– Я так и не поняла, что ты хочешь найти в моем доме, Гордеенко, здесь нет ничего криминального, я тут живу, а не дела делаю.
– У тебя любопытный и занятный охранник, Коваль, – протянул вдруг мент. – Сдается мне, я его видел раньше со Строгановым, не ошибаюсь?
– Нет, – буркнул Хохол.
– Точно! И на восемь лет я тебя укатал, помнишь, крестничек? Я еще молодой был, да и ты с малолетки начал, через два года только на взрослую зону ушел. А теперь, вишь, саму Наковальню охраняешь! Нравится?
– Попробуй – узнаешь! – огрызнулся Хохол.
– Ну да, ну да, говорят, она девушка серьезная, чуть что – и в морду дать может, – согласно закивал полковник.
Так, мило и светски беседуя, они провели часа три, наверное, пока менты не перевернули все вверх дном и, не найдя, естественно, ничего, не отбыли восвояси, прихватив с собой зачем-то Хохла, Розана, Данила и водителя Юрку.
– Беспредел! – протянула Марина. – На хрен пацанов-то закрыли?
– Разберемся – отпустим! – клятвенно заверил полковник. – Спасибо еще скажи, что тебя не подгребаем!
– Ой, спасибо, благодетель ты мой! – совершенно серьезно отозвалась Коваль. – Нет у вас в управе условий для содержания инвалидов!
– Коваль, ты серьезно, что ли? – не понял он. – Про инвалидность в смысле?
– А то ты не слышал, что меня в позвоночник ранили!
– Извини, правда не знал! Поправляйся! – и менты наконец-то отъехали.
Бардак в доме творился еще тот! Пришлось пообещать Дашке премию, и она носилась, как электровеник. Егор сидел в кресле в каминной со стопкой каких-то бумаг, а Марина прилегла, утомившись от нашествия непрошеных гостей, поломавших весь кайф от первых самостоятельных шагов. Еще Коваль донимала мысль о том, что неспроста все это, кто-то решил поиграть с ней. Знать бы еще, кто именно. И Егор под раздачу попал, давно уже ее супруг не валялся мордой в пол, забыл, наверное, какое это волшебное ощущение! Интересно, пацанов хотя бы к ночи отпустят или нет? Как же она завтра без Хохла? В офис надо заехать, там договоры, бумаги всякие, а Марина не настолько хорошо стоит на ногах, чтобы справиться с поездкой самостоятельно. Задумавшись, она не заметила, как задремала, свернувшись калачиком. Проснулась от прикосновения губ к закрытым глазам – Егор лежал рядом и осторожно целовал веки.
– Я боюсь щекотки, – сообщила Марина, не открывая глаз.
Губы Егора двинулись вниз, по щеке, по шее к груди, открывшейся в вырезе халата, нашли ложбинку и там замерли.
– Егор, прости за то, что тебе пришлось сегодня вновь пройти через эту приятную процедуру, – попросила Коваль, запустив в его волосы пальцы.
– Ты за Гордеенко извиняешься? Не мешай мне своей болтовней, дорогая, я занят.
Знала Марина прекрасно, чем заканчиваются эти его занятия! Пора бы остепениться немного, ей-то ведь тоже не пятнадцать лет, нужно и отдыхать иногда, но где там! Егор Сергеевич решил, что трехчасовое лежание на полу должно быть вознаграждено сполна нежным телом любимой жены, и никак иначе. Марина, правда, не особенно сопротивлялась – занятия любовью с Егором всегда доставляли море удовольствия. Лежа в его объятиях, уставшая и довольная, она была абсолютно счастлива.
– Малыш, нельзя быть таким офигенным любовником, я могу умереть под тобой, – Марина прижалась к его телу и провела языком по груди.
– Господи ты боже мой! – засмеялся Егор. – И кто бы это сказал-то, уж не моя Коваль, точно! Ты сама способна загнать на тот свет кого угодно своим темпераментом, отсутствием комплексов и чувства меры!
– Пойдем в джакузи или в бассейн, хочу в воду, – пробормотала Марина.
– Вставай тогда, лентяйка! Прикидывалась тут беспомощной, чтобы беспрепятственно гаситься с Хохлом?! – шутливо зарычал Малыш, хватая ее и тиская, словно она – плюшевая игрушка. – Мне точно пора лупить тебя каждый день, просто для острастки, чтобы не путала, кто твой муж, и не отдавала свое сладкое тело кому попало!
– Прекрати, а? – попросила Марина серьезно. – Ты ведь знаешь, что я не делала этого!
Она попыталась встать, но проклятая правая нога не желала подчиняться голове, подворачивалась и дрожала, и Коваль неожиданно расплакалась от злости.
– Ну, здравствуйте! – развел руками Егор. – Тебя что, прорвало сегодня? Сейчас-то что случилось?
– Нога, Егор… она совсем чужая, как протез…
– А ты, как обычно, хочешь все и сразу? Детка, и так все просто отлично, нужно еще подождать немного, массажи и все остальное. Пока с палкой походишь…
– Спятил совсем?! – заорала Марина, представив, как будет выглядеть с палкой. – Я что тебе – старуха Шапокляк?!
– А с чего ты взяла, что она с палкой ходила? – удивился Егор. – И потом, это же не навсегда, временно. А, кроме того, палкой ведь и врезать можно, если достанут! – подмигнул он, ущипнув ее за грудь.
– Врезать я и рукой могу без проблем, а как на люди с костылем-то покажусь, ты подумал? – Коваль села на постели и по привычке потянулась за сигаретами, но вспомнила, что Юрка так и не успел отдать их. – Егор, дай свою, а то я вчера все высадила.
Он поморщился недовольно, в последнее время стал притеснять ее потихоньку за курение, но сигарету принес, и Марина закурила с наслаждением.
– Вернемся к нашим баранам, – вспомнил Егор. – Я так и не понял, по какому поводу пришлось мне полежать на брюхе, а?
– Сама хотела бы знать. Ночью в «Шаре» некто завалил Печатника, естественно, записки не оставил, благодарить некого. Зато проблем у меня теперь добавилось! – Коваль затянулась поглубже, выпуская дым колечками. – Если честно, я начала подозревать Хохла, но у него алиби…
– Подозреваю, как его зовут, это алиби! – невесело усмехнулся Егор.
– Нет, постой! – прицепилась Марина. – Я устала тебе повторять – мы разговаривали с ним до четырех часов почти, и это все. А вот ты сам-то куда рванул?
– Сказать? Или сама догадаешься?
– Понравилось? – мрачно спросила она, не глядя на него.
– Родная, да ты о чем? Конечно, нет! – захохотал Малыш, повалив ее на постель и навалившись всем телом сверху. – И грудь маленькая, и ноги не такие длинные, и секс беспонтовый! Ты бы со скуки умерла!
– Сволочь ты, Малышев!
– Сам удивляюсь! И что характерно – все время о тебе вспоминал, лежу на ней, а вижу тебя, – признался он, сдергивая простыню и приникая к груди. – С тобой никто не сравнится, детка, даже нет смысла искать… повернись-ка…
Странная семейка, другим не понять, да и не надо никому, наверное, они изменяли друг другу совершенно открыто, рассказывали об этом, чтобы никто не сделал этого за них, а потом до потери рассудка любили друг друга, словно эти измены заводили их, хотя куда, кажется, сильнее-то…
– Ты страшная женщина, любимая моя жена, – выдохнул довольный и расслабившийся Малыш, когда Марина откатилась от него. – Тебя всегда мало, уже сил нет, а хочется еще и еще…
– Я не виновата, что у тебя такие проблемы! – Коваль вытянулась на кровати рядом с ним. – Ты уже не поедешь в офис?
– Вспомнила! Ночь скоро!
– Пойдем походим по двору, а? Я так давно не ходила сама, мне очень хочется, а Хохла все нет…