Вместе они смотрели, как птицы парят над зеленой долиной и стеклянной рекой. Когда она в очередной раз повернулась к Стефану, он исчез.
Колетт проснулась в слезах.
Хейзел услышала всхлипы, прибежала в комнату подруги и легла рядом с ней.
– Все в порядке, – успокаивающе сказала она. – Все в порядке.
Но ничего не было в порядке.
«Отпусти этого солдата, – сказала Колетт сама себе. – Совсем скоро он покинет тебя, а Стефан всегда будет рядом, и этого достаточно. Зачем тебе боль нового расставания?»
Она лежала в кровати, вспоминая вечер наедине с Обри. Все, что она ему рассказала, и чем еще не поделилась.
В тот момент она поняла.
Ей не нужны расставания, но ей нужен Обри Эдвардс. Она не может отказаться от короля регтайма, особенно теперь, когда он так близко.
АресНе стреляй в чучело – 30 января, 1918
– Вон там, видишь? – прошептал рядовой Пит Йоки.
Джеймс перевел прицел на несколько дюймов в сторону.
– Вижу.
В щели, между двух вражеских насыпей из-за мешков с песком показался шлем.
Язык Джеймса прилип к нёбу. Неужели они собираются убить этого немца?
– Так, давай-ка проверим, – Йоки тихо говорил со своей мишенью, – настоящий ты или нет.
– Настоящий? – прошептал Джеймс. – Что ты имеешь в виду?
– Что ты видишь, Олдридж?
Если бы это был вопрос с подвохом, Джеймс провалил бы тест.
– Это голова.
– Правда? Приглядись получше.
– Шлем, – сказал Джеймс.
– А под ним? Отвечай быстрее, – Пит сглотнул от нетерпения.
– Лицо.
– И что оно делает?
– Ничего.
– В том-то и дело.
У Джеймса не было никакого желания играть в эти игры.
– Это лицо, – сказал он. – Солдат с каштановыми волосами.
– Мне плевать на цвет волос, – сказал Йоки. – Ты когда-нибудь видел человека с таким неподвижным лицом?
Джеймс посмотрел еще раз.
– Он немного двигается.
– Как?
Джеймс мысленно сосчитал до десяти.
– Резко поднимается вверх и вниз. Немного раскачивается из стороны в сторону.
Йоки кивнул.
– О чем это говорит?
Джеймс снова посмотрел в прицел.
– Его лицо не двигается, – сказал он. – Как у статуи.
– Потому что это и есть статуя, – объяснил Йоки. – Чучело. Гипсовая голова в шлеме, прикрученная к штыку. Они хотят, чтобы мы выстрелили.
Джеймс моргнул и протер глаза.
– Чтобы нам досадить?
– Чтобы найти нас. Чтобы изучить угол полета пули. Тогда они направят свою артиллерию прямо сюда. Ба-бах!
Джеймсу было не до шуток, но почти все бывалые солдаты, которых он встречал, вели себя так же, как Йоки. Они, привыкшие к крови и смерти, высмеивали опасность. Может быть, смех был единственным способом пережить этот кошмар.
Йоки потер глаза ладонями. Он был долговязым, костлявым парнем с торчащими ушами, и от его речей у Джейса по спине бежали ледяные мурашки.
Но Пит Йоки не изобрел снайперскую винтовку, а значит, не был виноват в том, что Джеймс ненавидел каждое его слово. Каждый в траншеях выполнял свою работу, и от этого зависело его выживание. Единственным способом закончить войну была победа.
– Стреляй, только когда уверен на все сто процентов, – сказал Пит. – Не стреляй в чучело. Снайпер не может тратить выстрелы впустую: каждая пуля должна сразить цель. Иначе она расскажет врагам, где ты находишься.
Он поднял свою винтовку и посмотрел в прицел. Джеймс тоже наблюдал за линией противника.
Ночью Джеймса и Пита заменила другая пара снайперов, и они проспали гораздо дольше, чем обычно спят в пехоте. Хотя бы один плюс в его новой должности убийцы.
Джеймс запомнил каждый узел колючей проволоки, каждую взрывную воронку в земле, каждый камень и каждую насыпь. Каждый труп. Перед ним развернулась бесцветная, неподвижная пустыня, над которой парили падальщики. Но это затишье было обманчивым: в любой момент их могли атаковать.
Их укрытие было чудом военной изобретательности. Саперы прокопали дополнительный ход из огневой траншеи: подземный лаз, слегка приподнимающийся над поверхностью. По ночам рабочая команда выползала на нейтральную полосу, срезала дерн и использовала его в качестве маскировки, чтобы прикрыть деревянные рамы и спрятать отверстия, через которые стреляли снайперы. На следующее утро немцы не замечали никаких изменений.
– Эй, – сказал Йоки. – Видишь? На триста ярдов назад.
Джеймс увидел что-то похожее на ствол дерева или на серую немецкую форму. Скорее всего, офицер.
– В последнее время они стали слишком активными, – сказал Пит. – Принимают поставки тяжелых боеприпасов. Думаю, они что-то готовят, – он согнул пальцы. – Убрать его?
У Джеймса скрутило желудок. «Не спрашивай меня. Не перекладывай на меня эту ответственность».
Была ли у немца жена? Возлюбленная? Сыновья и дочери? Как сложится их дальнейшая жизнь? Будут ли они оплакивать его? Все зависело от решения Джеймса.
Тяни время.
– Ты сможешь попасть на таком расстоянии? – спросил он.
– Конечно, – Пит приоткрыл рот и прицелился. – Ну так что, стрелять?
«Не спрашивай меня».
– Сам решай, – сказал Джеймс. – Он же у тебя на мушке.
– Это точно, – Йоки нажал на курок.
Конечно, Джеймс не видел, как пуля летела над пустошью, но ему казалось, что он ее чувствует. Конечно, немецкий офицер не знал, что резкий хлопок, звенящий в ушах у Джеймса, станет его похоронным колоколом. Пуля доберется да него раньше, чем звук.
– Я попал, Олдридж? – спросил Йоки.
– Да, – сказал Джеймс. – Точно в цель.
АполлонВампирский отряд – 3 февраля, 1918
Тем воскресным утром, у Обри выдалось немного свободного времени, и он решил пройти мимо хижины досуга, чтобы хоть одним глазком взглянуть на одну молодую волонтерку христианской организации, но ее нигде не было видно. Обойдя здание в третий раз, он признал поражение и приготовился к долгой дороге в городок Сен-Назер. Обри решил, что хотя бы небольшой, пусть и иллюзорный, глоток свободы пойдет ему на пользу.
Вдалеке, на перекрестке, он заметил офицера. На всякий случай Обри отдал честь и пошел дальше.
– Эдвардс! – Громкий голос заставил его остановиться. Только не это.
– Доброе утро, капитан Фиш.
– Вольно, рядовой, – сказал капитан Гамильтон Фиш III. – Пройдешься со мной до лагеря?
– Да, сэр.
Это было неожиданно.
– Чем ты занимался все утро?
– Просто гулял, капитан, сэр, – ответил он. – Захотелось размять ноги.
Капитан Фиш фыркнул.
– Мне казалось, тебе хватает разминки на железной дороге.
Обри не мог ничего возразить. Капитан был прав.
– Эдвардс, – сказал капитан Фиш, – в следующий раз, когда решишь уйти с базы – возьми с собой товарища.
Его тон не был приказным.
– Сэр?
Капитан Фиш не спешил с ответом.
– Уже поступали… некоторые угрозы.
– От южан, сэр?
Фиш кивнул.
– Да. Хотя все эти предрассудки выходят за рамки простого определения «Север против Юга», – он покачал головой. – Я провел достаточно времени с другими офицерами, чтобы это понять.
Обри с трудом подавил улыбку. Капитан Фиш рассказывал ему про предрассудки. Белые люди.
– Среди них есть и достойные, непредвзятые люди, – серьезно сказал капитан. – Я слышал множество хороших отзывов о дисциплине наших ребят от офицеров по всей стране. Я не сомневаюсь, что как только война закончится, ваш вдохновляющий пример поможет искоренить неравенство.
Эти богачи из Гарварда. Все, что они говорили, походило на речь кандидата в Конгресс. Слова Фиша звучали ободряюще, но слишком много американцев приходило в ярость, лишь завидев вооруженного черного мужчину в военной форме. Обри сомневался, что грудь, увешанная медалями, изменит их отношение.
Они дошли до окраины своей базы.
– Эдвардс, – сказал капитан Фиш. – Будь осторожнее, ладно?
– Хорошо, сэр, но…
– Да, рядовой?
Обри надеялся, что его слова не прозвучат дерзко.
– Я понимаю ваше беспокойство, но вы же знаете, что мы – городские ребята. Мы можем о себе позаботиться.
Его рука инстинктивно потянулась к кольту, лежавшему в кармане.
Капитан Фиш похлопал его по плечу.
– И все же, – твердо сказал он. – Бери с собой товарища. Некоторые из тех ребят – хотя я не должен так говорить о солдатах Дяди Сэма – настоящие подонки.
Обри не представлял, как ответить на это заявление и не заработать себе дополнительных проблем, поэтому он промолчал.
– Ты – хороший солдат и превосходный музыкант, – сказал Фиш. – Не хочется тебя потерять.
«Помимо всего этого, я – живой человек, Фиш».
– Я буду осторожен, сэр, – ответил он. – Обещаю.
– Хорошего дня, солдат, – отсалютовал капитан Фиш.
Обри тоже отдал честь.
– Хорошего дня, капитан.
Капитан Фиш удалился, а Обри побрел к хижине досуга для черных солдат. У парня еще оставалось свободное время, и раз уж его романтические надежды не оправдались, он решил переключиться на пинг-понг.
Джоуи Райс заметил Обри и потащил его в угол, где никто не мог их подслушать.
– Ты слышал? – прошептал Джоуи. – Про наших парней, которые решили мстить за убитого солдата? Они зовут себя Вампирским отрядом, – его пальцы еще крепче сжались на локте Обри. – Прошлой ночью они убили морпеха.
АресДозор – 8 февраля, 1918
Они уже не были прежними после тридцати дней в траншеях.
Рано утром, когда парни третьего подразделения наконец выбрались наружу, их кости ломило от усталости. Они говорили на новом языке. За это время они выучили все правила выживания, но оно уже не заботило их так сильно, как прежде. Они привыкли к холоду, грязи, грохоту снарядов и виду крови. Они участвовали в вылазках и разбомбили несколько траверсов немецких траншей. А главное – все они выжили.
Джеймс ни разу не был на вылазках. Их с рядовым Питом Йоки назначили в ночной дозор, поэтому они оставались в снайперском укрытии. На следующую же ночь Джеймс заметил нескольких немцев, крадущихся к английским траншеям. Тени в мимолетном свете яркой вспышки. Наверное, потому что они были лишь тенями в ночи, Джеймс смог это сделать. Может быть, он решился на это, потому что они собирались убить его друзей. Или потому, что представил себе, как кривоногого Мика Веббера отбрасывает взрывом гранаты, а Чаду Браунингу, который так любит петь, перерезают горло.