– Тебе будет легче, – спрашивает она, – если бы я приняла другой облик? Что-то более… эм, усредненное.
Гефест сглатывает.
– Все в порядке, – быстро говорит он. – Мы должны учиться быть вместе, оставаясь самими собой.
Афродита фыркает. Она закрывает лицо рукой и хихикает.
Гефест тоже начинает смеяться.
Смех угасает. После всего произошедшего бедный Гефест совсем растерян. Стоя перед своей женой, он ощущает смущение. Брак был проще, когда его единственным планом было «поймать ее в сеть».
– Так это все – твоих рук дело.
– Ты и сам сказал, – замечает она. – Я хороша в своей работе.
Он качает головой.
– Я до сих пор не понимаю, как то, что я поймал вас двоих, может…
– Мне нужно было показать вам, что такое любовь, – говорит богиня. – По вашей реакции я хотела понять: у кого мозг золотой рыбки, а у кого любящее сердце.
– Мозг золотой рыбки, – повторяет он.
В щели между занавесками вспыхивает розово-золотой солнечный свет. Их ночная сказка не помешала Аполлону устроить еще один захватывающий рассвет. Словно на заказ, специально для влюбленной пары. Он надеется, что Олдриджи и Эдвардсы тоже увидят эту красоту, где бы они ни были.
– И что дальше? – спрашивает Гефест.
Она подмигивает ему, и только один этот жест мог бы сокрушить целую армию.
– Мы могли бы встретиться как-нибудь утром, – говорит она. – За чаем и лимонным тортом.
Гефест протягивает ей руку. Она хватается за его ладонь и поднимается на ноги.
«Сейчас? – думает Гефест. – Время пришло?»
Он ждал этого момента слишком долго.
Афродита выручает его. В конце концов, именно этим она и знаменита.
Миллионы поцелуев случаются каждый день, даже в таком одиноком мире, как наш.
Но этот поцелуй останется в веках.
Историческая справка
«Нежная война» – вымышленная история, но некоторые персонажи реальны, и хронология событий Первой мировой войны представлена совершенно достоверно. Имена рядовых и сержантов Британских экспедиционных сил (B.E.F.) вымышлены, но имена старших офицеров принадлежат реальным людям. Чтобы узнать больше о судьбе Пятой армии, прочтите «The Fifth Army in March 1918» Уолтера Шоу Сперроу.
Благодаря черным музыкантам из военных оркестров, а особенно Джеймсу Ризу Эйропу – композитору и дирижеру оркестра Скрипичного Клуба и первому лейтенанту пятнадцатой Национальной гвардии Нью-Йорка (позднее – триста шестьдесят девятый пехотный полк Соединенных Штатов) – джаз приобрел невероятную популярность среди французов. Находясь в Экс-ле-Бене, он часто шутил, что почти не спит, потому что переписывает «три миллиона нот» и пишет новые композиции. (Я подумала, что сделать Обри его неупомянутым помощником будет забавно.) Звезда Эйропа взошла на небосвод вместе с Верноном и Ирен Касл – довоенным белым дуэтом танцоров-суперзвезд. Они танцевали под музыку Джима Эйропа, используя элементы афроамериканских танцев, которым он их научил. Они стали международным феноменом, законодателями новых тенденций, иконами моды, и способствовали всемирной популяризации афроамериканской музыки и танцев.
Бесконечная креативная энергия и талант Джеймса Риза Эйропа, без сомнения, сделала бы его имя известным всему миру, если бы его жизнь не была трагически оборвана в мае 1919 года неспровоцированной атакой разъяренного барабанщика, скорее всего страдающего от травматического поствоенного невроза. Если вы хотите узнать больше о его выдающейся жизни, лидерских качествах и музыке – я советую прочесть биографию Джеймса Риза Эйропа, написанную Рейдом Бейджером.
Капитан Гамильтон Фиш III – капитан группы Кей – был звездой гарвардской футбольной команды и наследником богатой семьи, чьи корни глубоко уходили в американскую историю и политику. После Первой мировой войны он был избран в Палату представителей США, где он прослужил не одно десятилетие, всегда отстаивая интересы ветеранов, солдат и мира без войн.
Я использовала несколько настоящих имен музыкантов военного оркестра, таких как Пинкхед Паркер (саксофон), Алекс Джексон (туба) и Лаки Робертс (пианино). Хесус Эрнандес (кларнет) был одним из немногих пуэрториканских музыкантов в оркестре Джима Эйропа. Нобл Сиссл (барабаны, вокал) был солистом группы. Его талант и харизма запечатлены на видеозаписях, которые можно найти в интернете. Сиссл стал одним из ближайших друзей Эйропа, как и легендарный джазовый композитор Юби Блэйк. (Блэйк утверждал, что именно Эйроп придумал выражение «гиг» для описания мероприятия, на которое нанимают музыкантов.)
Все события, включающие оркестр Скрипичного Клуба и Адских бойцов Гарлема, взяты из исторических источников, начиная с «Концерта негритянской музыки» и заканчивая победным маршем по Пятой авеню. Все гонения, которым они подвергались в лагере Дикс, лагере Уодсворт, Сен-Назере и Экс-ле-Бен, соответствуют достоверной исторической информации. (Небольшая поправка к эпизоду концерта в Карнеги-холл: некоторые мои ресурсы указывали на наличие десяти роялей, но другие утверждают, что на самом деле роялей было четырнадцать. Я решила остановиться на меньшем количестве инструментов, хотя эта книга может стать единственной, где десять роялей на одной сцене называют «меньшим количеством».)
Тот вклад, который Америка внесла в последний год войны – это история о великих жертвах, доблести и чести, но совершенно точно не об исключительно белом героизме. Постыдная правда о том, как черные солдаты, рискующие жизнью ради своей страны, подвергались гонению, жестокости и насилию со стороны своей же страны – важная часть этой истории.
Триста шестьдесят девятый пехотный полк Соединенных Штатов не был единственным черным отрядом в Первой мировой войне. Из четырехсот тысяч американских солдат, призванных на службу, двести тысяч были отправлены в Европу, и приблизительно сорок две тысячи приняли участие в боях. Остальные работали докерами, могильщиками, строителями железных дорог – эти и многие другие тяжелые занятия входили в ведомство военной организации, известной как SOS (Служба снабжения). С черными солдатами Службы снабжения обращались с особенной жестокостью, заставляя их работать с раннего утра до поздней ночи, семь дней в неделю. При этом им выдавали минимальное количество еды, одежды и предоставляли непригодные жилища. Каждый день они сталкивались с унижением и насилием, которые служили постоянным напоминанием о превосходстве белых. Им были недоступны магазины, рестораны, поезда и белое общество в целом, особенно – белые женщины. Один из солдат Службы снабжения назвал это время «пропитанным духом рабства»[31].
С началом Первой мировой войны начался и новый рассвет идеи превосходства белой расы. После Гражданской войны белая Америка вновь оказалась разрознена, и все были порядком утомлены вечным соперничеством Севера и Юга. Политические, экономические и культурные возможности, способные сократить разрыв между Севером и Югом оказались упущены. Сегрегация – где-то она была принята с большим энтузиазмом, а где-то тихо проигнорирована – стала компромиссом, который позволил северным и южным политикам снова объединить свои интересы, отказав черному населению Америки в их законных, гражданских и человеческих правах.
Черные активисты описывали период между 1890 годом и Первой мировой войной как «длинную, темную ночь». В 1896 году по решению суда в деле «Плесси против Фергюсона» расовая сегрегация была официально узаконена и очень скоро проникла во все сферы жизни американцев. Под закон о сегрегации попадали школы, поезда, автобусы, рестораны, театры, рабочие места, церкви и общественные заведения по обе стороны линии Мейсона-Диксона.
Идея белого превосходства не была ограничена узкой группой людей: она была распространена повсеместно, и укрепилась еще сильнее, когда в 1912 году президентом был избран Томас Вудро Вильсон – первый южный демократ со времен Джеймса Полка в 1844 г. Как президент Принстона, Вильсон прекратил принимать в университет черных студентов. Как президент США, Вильсон набрал в свою администрацию южных демократов, которые начали увольнять и понижать в должности черных работников. Их политика позволила законам о жилищной сегрегации быть принятой в законодательных собраниях южных штатов.
Белое превосходство держалось (и держится до сих пор) на жадности, а конкретно на желании обогатиться за счет дешевого или бесплатного труда и украденных ресурсов, а также понизить конкуренцию за рабочие места и привилегии, притесняя другие группы населения. Политики, поддерживающие расовую ненависть, боялись давать черным какую-либо политическую силу, боялись вооруженного сопротивления, и прежде всего они боялись «загрязнить» белые гены расовым смешением. Поэтому в качестве своего инструмента идея белого превосходства использовала не только деньги, загоны, голоса и оружие, но и секс. «Дегенеративных» черных держали как можно дальше от белых женщин, не давая им возможности продемонстрировать интеллект, характер, силу, решимость, смелость и амбиции.
А где демонстрировать эти качества, как не на военной службе? Черные американцы, стремящиеся доказать, что тоже могут быть образцовыми гражданами и солдатами, потянулись на фронт, увидев в этом большую возможность. Белая Америка, напротив, видела в вооруженных и подготовленных афроамериканцах серьезную опасность для своего политического контроля, и черные отряды стали худшим кошмаром для правительства США.
Американские военные, поддерживающие взгляды белого превосходства, с тревогой наблюдали за тем, как эгалитарная французская армия приняла черных солдат, как братьев по оружию. Они опасались, что такое отношение «избалует» черных и в дальнейшем дестабилизирует «расовые проблемы» в США. Армия Соединенных Штатов запрещала черным солдатам общаться с белыми женщинами заграницей, но местные жительницы были рады их компании.