«На очной ставке со свидетелем Канонич С. И. на л. д. 137 последняя показала:
«…В этот вечер архитектор и мой муж – Темкин Израиль Маркович читали свои произведения. Вскоре на квартиру Марьяновой пришел Минаев… Минаев пришел сел за стол и впоследствии по просьбе Марьяновой принял участие в чтении стихотворений… По моему общему впечатлению некоторые стихотворения Минаева были упадническими, а некоторые носили явно антисоветский характер с клеветой на советскую действительность и советских людей. Как я сейчас припоминаю, одно из стихотворений, которое читал Минаев, было о Керенском, в котором Минаев критиковал отдельные черты характера Керенского, не давая однако ему политической оценки как контрреволюционеру»[119].
Некоторое время спустя был допрошен и Рюрик Ивнев:
«Вопрос: Минаева Вы знаете?
Ответ: Да, с Минаевым Ник. Ник. я знаком примерно с 1923 года. Познакомился я с ним на одном из лит. открытых вечеров в «Союзе поэтов» и поддерживал знакомство вплоть до его ареста органами МТБ.
Вопрос: В связи с чем он был арестован?
Ответ: Со слов Марьяновой Мальвины Мироновны мне неделю тому назад стало известно, что М. арестован будто бы за чтение своих антисоветских стихотворений. Как сказала Марьянова, об этом ей стало известно от ее знакомого Степанова Ал-дра Георгиевича, работающего корректором в Лит. энциклопедии. Степанову стало известно о причине ареста М. от жены последнего, которую он как-то посетил.
Вопрос: Вам известно, где М. читал антисоветские стихотворения?
Ответ: Да, подобные стихотворения М. читал на кв-ре у Марьяновой, где иногда бывал и я.
Вопрос: Что именно читал при Вас Минаев?
Ответ: М. в присутствии меня читал много различных ст-ний и должен сказать, что некоторые из них носили явно антисовет. х-р. Я не помню названия всех этих антисовет. ст-ний, однако должен сказать, что стих-ние «Баллада о четырех королях» и ст-ние о комсомолке явно антисоветские. В них автор клевещет на совет. действит. и сов. людей. Воспроизвести более точно содержание этих ст-ний М. я затрудняюсь.
Вопрос: М. читал в присутствии Вас ст-ния с клеветой на руководителей партии и сов. правительства?
Ответ: Нет, таких ст-ний М. при мне никогда не читал. Правда, имели место факты, когда М. выражал свое недовольство мероприятиями партии и сов. пр-ва в отношении лит-ры. Так, например, он заявил, что поэт у нас не может писать свободно, т. к. должен выполнять «социальный заказ». Кроме того, М. клеветнически утверждал, что если даже писатель и напишет что-нибудь приемлемое и хорошее, то его произведения все равно печатать не будут, если он не входит в круг писателей с лит-ным именем. Других каких-либо антисоветских суждений я от него не слышал.
Вопрос: Почему М. читал антисов. стихи именно у Марьяновой?
Ответ: М. хорошо знает Марьянову и тех лиц, к-рые у нее бывали. Он их видимо не стеснялся и считал возможным иногда показать свое враждебное отношение к сов. власти. Присутствующие обычно у М-вой лица давно знали, что у Минаева есть недовольство сов. властью, однако резко он никогда не выступал и поэтому на его подобные настроения не обращали внимания.
Тот факт, что М. позволяли допускать отдельные антисов. проявления, можно объяснить только тем, что присутствующие потеряли политич. бдительность. К вышесказанному необходимо дополнить, что последнее время Марьянова с неохотой принимала у себя на кв-ре М., однако он, несмотря на это, всё-таки приходил к ней.
Вопрос: Что Вы знаете о прошлом М.?
Ответ: В 1929 году из лит. кругов мне было известно, что в тот период времени М. арестовывался органами ОГПУ за свои антисоветские стихотворения. Подробности этого дела мне неизвестны, т. к. сам М. мне об этом не рассказывал, а я его в свою очередь не спрашивал об этом.
Вообще, должен сказать, что близкой дружбы с Минаевым я никогда не имел, к тому же по натуре он человек очень замкнутый и поэтому о себе мне ничего и никогда не рассказывал. Видя, что М. за последнее время особенно деклассировался и отошел от сов. действительности, и внешне опустился, я делал попытки приобщить его к работе, приблизить к сов. общественности, но он от этого упорно уходил, не желал работать, хотя я и предлагал ему подстрочные переводы. Он не хотел работать, объясняя это тем, что у него все равно будто бы ничего не получится, т. к. нет желания писать против воли.
Из бесед с М. чувствуется, что он понимает ненужность его стихотворений в настоящее время, однако продолжал писать их.
Вот все, что мне известно о Минаеве»[120].
Главной проблемой были изъятые при обыске рукописные книжки: в следственном деле сохранились экспертные заключения изучавших их литературоведов, не оставлявшие автору шансов на оправдание: «Почти все эти стихотворения носят ярко выраженный антисоветский характер»; «автор хочет сказать, что в Советском Союзе все граждане из страха перед наказанием вынуждены расхваливать государственный и общественный строй»; «антисоветский, враждебный характер этих стихотворений очевиден»; «некоторые из стихотворений проникнуты враждебными взглядами и идеями»; «явно антисоветские высказывания, смысл которых сводится к тому что в Советском Союзе лучше молчать о неполадках или нарушениях, чтобы не пострадать за это»; «в пошлой и издевательской форме говорится о портрете Буденного»; «автор описывает жизнь заключенных с позиций антисоветски настроенного человека»; «лагерную жизнь автор изображает как сплошной ужас, хамство, невежество»; «автор предстает перед читателем как безыдейный авантюрист-космополит, воззрения которого абсолютно противоположны взглядам советского человека»; «автор развязно говорит о членах правительства и проповедует шовинистические взгляды»; «автор стихотворений отрицательно относится к советской власти, к советскому строю»; «в тетради помещена баллада, написанная на глупый и пошлый сюжет»; «автор, в сущности, старается показать, что все советские редакторы являются такими же троглодитами, как описанный автором редактор»; «в стихах звучит бессильная злоба деклассированного, с прогнившей идеологией интеллигента, настроенного явно антисоветски»[121] etc. Среди изъятых при обыске (и, таким образом, навсегда утраченных) текстов были и те, дублеты которых не сохранились, но таких, по счастью, немного: основная часть архива, вероятно, сберегалась автором не по месту прописки и, таким образом, уцелела.
Текст первого допроса Минаева, состоявшегося 18 марта, ужасен: или его подвергали физическому воздействию или следователь напрямую транслировал свои фантазии на бумагу:
«Вопрос: Вам предъявлено обвинение в том, что вы, будучи враждебно настроен против существующего в СССР государственного строя, принимали активное участие в антисоветских сборищах, на которых высказывали злобную клевету на советскую действительность, изготовляли и распространяли стихи вражеского содержания, т. е. в совершении преступлений, предусмотренных ст. ст.58–10 ч. II и 58–11 УК РСФСР.
Вам понятно, в чем вы обвиняетесь?
Ответ: С постановлением о предъявлении мне обвинения по ст. ст.58–10 ч. II и 58–11 УК РСФСР я ознакомился. Сущность предъявленного мне обвинения понятна.
Вопрос: В предъявленном обвинении виновным себя признаете?
Ответ: Да, признаю.
Вопрос: В чем конкретно вы признаете себя виновным?
Ответ: Признаю себя виновным в том, что, будучи озлоблен против советской власти, я являлся участником антисоветской группы, посещал вражеские сборища, на которых высказывал клеветнические измышления о политике коммунистической партии и Советского правительства, о советской действительности.
Моя вина состоит еще и в том, что я на протяжении многих лет писал стихи антисоветского содержания и распространял их среди своего окружения.
Вопрос: Когда вы встали на путь, враждебный советской власти?
Ответ: Трудно сказать, когда я встал на путь, враждебный советской власти. Самым верным будет, если я скажу, что никогда я не был сторонником советской власти.
Родился я в мещанской семье, получил воспитание и образование при царизме. Все это не могло не отразиться на моих взглядах и убеждениях. И если я безразлично отнесся к социалистической революции, происшедшей в России в октябре 1917 года, то совсем иным стало мое отношение к установившимся в стране после революции порядкам, к советскому государственному строю. Советской властью я был недоволен и это недовольство впоследствии переросло во вражду, которую я стал проявлять в изготовляемых мною антисоветских стихах и в клеветнических беседах со своими знакомыми.
Вопрос: Покажите об этом подробнее.
Ответ: Начиная, примерно, с 1923 года я стал писать стихи антисоветского содержания. Впоследствии эти стихи «Предосудительные мечтания»
В 1926–1928 годах я написал такие стихи, как «Баллада об алиментах», «Баллада о четырех королях», «Рассказ о культурном помзамзаве, о невежественной машинистке и о необычайном происшествии в Горсовнархозе или торжество культуры», «Разговор редактора с поэтом» и другие.
В этих стихах я злобно клеветал на советскую действительность, на советских людей и вымещал свою злобу против советской власти.
Изготовленные антисоветские стихи я читал не только на частных «субботниках», т. е. на сборищах враждебно настроенных лиц, но и в общественных местах, таких, как дом печати, политехнический музей, где устраивались открытые литературные вечера.
В 1929 году я был арестован органами ОГПУ за изготовление и распространение антисоветских стихов. В течение одного месяца я находился под стражей, но после того, как дал подписку и обещание не выступать в своих «произведениях» против советской власти и не вести никакой вражеской работы, я был из-под стражи освобожден.