Я издаю смешок, встряхивая головой. Хочу приказать ему остановиться. У него есть девушка и ребенок, я не такая. Но впервые со вчерашнего дня я ощущаю себя значимой.
– Я самый завистливый человек, который когда-либо существовал, – признаюсь я.
– Это потому, что ты живешь внутри себя. – Он целует мою шею, и я позволяю ему это. Я такая слабая и жалкая. – Что дальше?
– У меня черная душа, Пенн. Когда я вижу конкуренцию, то уничтожаю ее в зародыше. Я мстительная.
– Нет, Дарья, ты человечная. Вот какая ты.
Земля уходит из-под ног, когда он отодвигает трусики и просовывает руку глубоко в шорты. Он начинает ласкать меня двумя пальцами, играя с клитором. Я стону и кладу голову ему на грудь, закрывая глаза и позволяя себе плыть куда-то, где существуем только мы вдвоем. Попкой я чувствую его эрекцию, и мне нравится ощущать его возбуждение.
– Твоя беззащитность – самая горячая вещь в мире. – Он нежно кусает мочку уха, и я открываю глаза, видя, что он все еще смотрит на нас в зеркало.
Конечно, он воспользовался моей слабостью. Почему бы ему это не сделать? Это дарит ему ощущение силы в наших взаимоотношениях.
Колени подгибаются, когда он касается меня еще быстрее и глубже, а затем раздается скрип двери и шаги по лестнице.
– Маркс! – вскрикиваю я, разворачиваясь и толкая Пенна. Смотрю беспомощно налево и направо, пока глаза не останавливаются на двери в душевую. Пихаю его и закрываю за ним дверь в тот момент, когда открывается дверь в студию и входит папа.
Черт. Черт. Черт.
Я попалась. Натягиваю ниже футболку, пытаясь скрыть заметные следы возбуждения на шортах. Тело дрожит от надвигающегося оргазма.
– Все нормально? – хмурится отец. – Пошел за стаканом воды и услышал разговор.
– Я одна!
Слишком неправдоподобно.
Я откидываю волосы, прочищая горло:
– Совсем одна, как ты видишь.
Улыбка настолько натянутая, что может лопнуть кожа. Папа указывает подбородком на дверь душевой.
Нет, пожалуйста, нет.
– Открой дверь, Дарья.
– Папа…
– Быстро.
Я иду к душевой и открываю ее. Он все еще у двери, но хорошо видит большую часть комнаты.
– Отодвинь штору.
– Ты серьезно?
– Не задерживай меня. Все это смешно, пока в доме не появился парень, который хочет залезть в трусы к моей маленькой девочке.
Я знаю, что он шутит, но на сердце радость, что все-таки он переживает. Подбадривая себя, я делаю глубокий вдох, зная, что он увидит Пенна. Я сдвигаю штору и отхожу. Но Пенна там нет. Я кусаю нижнюю губу, скрывая удивление, а потом поворачиваюсь к папе.
– Прости, моя маленькая принцесса, – хихикает он. – Ну и раз уж мы заговорили… Держись подальше от парней.
– Хорошо.
– Я имею в виду всегда.
– Все, иди, пап.
– Иди спать. Папочка любит тебя.
Как только он закрывает дверь, я заглядываю в душевую, осматривая ее с удивлением. В ней нет окон, куда делся Пенн?
– Я внизу, ужасный монстр, – слышу смех.
Он, полностью одетый, лежит на дне ванны и улыбается такой улыбкой, что может разверзнуть небеса.
– Двигайся, – говорю я и толкаю его.
Мы лежим, он обнимает меня, пока мы не засыпаем. Нет никаких разговоров, касаний и поцелуев. Только мы вдвоем делаем что-то неправильное, но чертовски приятное.
В половине пятого у него сработал будильник, и мы оба пошли в комнаты. Когда до них добрались, он тихо закрыл дверь, без хлопка.
Я улыбаюсь.
Маленькая победа.
Глава девятая
Ненавижу лгать тебе в лицо.
Но люблю наблюдать, что я могу сделать с тобой,
когда мой рот говорит вещи,
которые уничтожают тебя.
На следующий день я помогала маме на кухне. Она достала овощную запеканку из духовки, пока я нарезала помидоры для салата.
– Кажется, что здесь слишком много овощей и очень мало мяса. Так, Скалли? – Папа зашел на кухню и быстро поцеловал меня в лоб, а затем Мел в губы. Бейли освобождена от помощи на сегодня из-за предстоящего экзамена, кроме того, изнурительное расписание в балетной школе очень утомляет ее.
– Чертовски верно, сэр. – Пенн прошел в дом позади него, все еще в футбольной экипировке. Я проверила время на дедушкиных настенных часах: семь сорок пять. Что-то задержало его в Сан-Диего на целый час после тренировки. Или кто-то. Адди, вероятно.
Не ревнуй. У тебя нет на это права.
– Детка, нам надо поговорить о домашнем обучении Бейли и еще кое о чем. – Мелоди поцеловала папу в губы. Слишком много поцелуев на сегодня, чтобы сохранить здоровый аппетит.
Стойте, что? Бейли уходит из школы?
Бросаю взгляд на Мелоди.
– Ой, ничего особенного, – она отмахивается, сталкиваясь с моим суровым выражением лица. – Мы просто хотим немного облегчить жизнь Бейлс. У нее и так по шесть занятий в балетной школе на неделе.
Итак, я была права. Мелоди хотела отправить Бейли и Вию в Лондон вместе. Бьюсь об заклад, что она опустошена из-за одержимости Бейли остаться в Тодос-Сантосе.
– У меня есть время, чтобы быстренько принять душ? Не успел принять в школе, – спросил Пенн.
Я усмехнулась про себя, не отрываясь от томатов. Мама очень строго относится к совместному ужину и никогда просто так не задерживает его без уважительной причины, мы и так опоздали на сорок пять минут. Тусовки с мамашей твоего ребенка, если тебе интересно, Пенн, не входят в этот список. Мел и так сдвинула ужин, чтобы подстроиться под расписание тренировок Пенна. И она не будет больше откладывать.
– Конечно, – пропищала Мел, – Бейли все равно еще не закончила с домашним заданием.
Я стою с открытым ртом, стараясь не огрызнуться на нее. Она никогда не позволяла мне ничего подобного.
Я резко бросаю овощи в салатницу.
– Вот, – рычу я. – Я собираюсь посмотреть «Настоящих хозяек Далласа», пока мы не сели есть.
– Или ты можешь остаться со мной, и мы полистаем каталог Шанель, – предложила Мелоди, открывая бутылку белого вина.
– Нет, спасибо, – язвительно произношу я.
– Эй, а может, тогда мы…
– Нет! – изображаю подобие улыбки на губах и хлопаю ресницами. – Пожалуйста, не смущай нас обеих своими предложениями. Даже если ты предложила бы шопинг в Милане, мой ответ будет нет.
Двадцать минут спустя мы ужинаем. Обстановка накалена. Радостное возбуждение Бейли насчет балетной школы заразно. Девочка слишком идеальна на фоне моего огромного мешка с недостатками.
– Кстати, на следующей неделе мне снимают брекеты! – объявляет она, и Пенн первым поздравляет ее через стол. Я говорю, что рада за нее, потому что я действительно радуюсь, а потом она произносит: – Отлично, да? Как раз перед Нью-Йорком.
– Нью-Йорком? – Я смущенно потираю нос.
– Мама берет меня с собой в Нью-Йорк!
Вилка падает у меня из рук на тарелку. Комната погружается в абсолютную тишину. Мне надо что-то сказать. Что-то радостное. И я хочу – ведь я люблю Бейли, хочу, но не могу. И это ведь не Халк внутри меня. Мелоди права – это я.
– Это подарок на день рождения. Это… это была моя идея, – она заикается. – Я… ммм. Я хотела на неделю, но мама согласилась всего на четыре дня.
Мой день рождения перед ее, но я не указываю на это. Теперь понятно, почему Мел предложила посмотреть каталог Шанель. Смешно, она даже не упомянула, что именно я всегда мечтала о поездке в Нью-Йорк. Я была там уже дважды, но один раз проездом, поэтому не считается.
– Это все из-за бизнес-встречи, – Мелоди прочищает горло, вытирая уголок рта салфеткой. – И конечно, я собиралась предложить тебе поехать с нами.
Папа меняет тему разговора еще до того, как я успеваю ответить.
– Я просматривал списки с колледжами для тебя, Пенн. – Он откашливается в кулак. – Я действительно серьезно занялся этим вопросом. Есть шесть, на которые нам следует обратить внимание.
– У меня пока только три приглашения от колледжей. – Пенн кладет целую ложку запеканки себе в рот, взгляд сфокусирован на тарелке. Мне кажется, что он раздражен, хотя не знаю, с чего вдруг. Я одна должна здесь злиться. Меня единственную полностью игнорируют. – Тренер сказал, чтобы я тщательно выбирал. Если хотя бы один из них оплачивает перелет и размещение, то я, скорее всего, его и выберу.
– Мой сын не пойдет в колледж лишь из-за того, что они оплачивают билеты экономкласса, – сказал Джейми.
– Но так как я не ваш сын, то мне не приходится выбирать, сэр.
Интересно, что чувствует Адриана, когда ее парень и отец ребенка уезжает. Может, он планирует взять их с собой. Это было бы не удивительно.
– Твой талант и внешность говорят по-другому, – подшучивает папа.
– Правда, папа? Его внешность? – Бейли нервно хихикает.
Как же я хочу, чтобы родители перестали называть Пенна сыном, чтобы я не чувствовала вину из-за поцелуев и ласк моих бедер, живота и промежности членом через одежду.
– Но ты как сын нам, – улыбается Мелоди Пенну через стол, который не отвечает взаимностью на это.
– Вернется ли количество детей к двум, когда вы меня выбросите? – бормочу я в стакан воды.
– Спасибо, Дарья, – говорит Мел и откусывает запеканку. – Мы всегда можем рассчитывать на тебя, если нам надо будет испортить настроение.
Пенн нахмурился. Думаю, что он заметил, что не одна я виновата во всем этом. Он открыл рот, но мама перебила его:
– Пенн, милый, нам надо кое-что обсудить. Один на один.
– До того, как вы обсудите поездку в Нью-Йорк с Бейли? – я начала свой допрос, бросая салфетку на стол и вставая. – Что насчет меня? Может, надо о чем-то поговорить? Может, о чирлидинге? Или о том, с кем я тусуюсь? О колледже? Хоть о чем-то, Мелоди? Хоть какая-нибудь незначительная вещь, помимо Шанель?
Тишина.
– Кстати. – Я встряхиваю волосами. – Запеканка ужасная. Наслаждайтесь своими углеводами, неудачники. – Я рисую пальцами в воздухе букву Н, прежде чем уйти наверх. Не знаю, почему я убегаю в такой спешке. Никто и не собирался идти за мной, хотя Мелоди всегда так делала с Вией. Но она быстро поняла, что я никогда не доверю ей своих настоящих чувств. Отстой, когда так происходит. Бейли иногда пытается поговорить со мной, но у нее недостаточно жизненного опыта. Папа… папа всегда будет рядом со мной, но я не могу ничего рассказать ему о его драгоценной супруге, так как он ослеплен любовью к ней.