– Если я еще хоть раз появлюсь где-то поблизости от вас. – Я вскидываю голову и весело смеюсь. – Вы всегда ревновали к Пенну, который, кстати, – я засовываю палец в рот и вытаскиваю с характерным звуком, – фантастический любовник.
– Дарья…
Причард также никогда не называл меня по имени.
– Он был очень хорош, когда лишал меня девственности. Кстати, немного позже после того, как вы обнаружили нас в раздевалке.
– Прекрати сейчас же. – Он обходит стол и направляется ко мне. Медленно. Как хищник.
– Конечно, я была полностью готова к тому…
– Стоп! – Он достает линейку, указывая на меня. Моя улыбка становится шире. Я прыгаю со скалы с неисправным парашютом.
– Чтобы принять его внутри себя, извиваясь и крича от сильнейшего оргазма…
Одним резким движением он прижал меня к холодной стене животом, задрал платье и ударил так сильно, что перед глазами запрыгали звезды.
– Нет! – заорала я. – Не смей трогать меня, урод. Между нами все кончено, Гейб.
Он тянет меня за волосы и шепчет в ухо:
– Мы закончим тогда, когда я скажу, Дарья.
Бороться, бороться, бороться.
Мой зад горит, как и мои глаза. Я слишком ошеломлена, чтобы двигаться, чтобы бежать. Желчь поднимается к моему горлу.
Мой директор, мой священник, мужчина, который хранил все мои тайны, которому я думала, что могу доверять, просто порол меня линейкой против воли. Не один раз. Не два. Около дюжины, с таким безумством, которого я никогда не видела до этого.
Когда он остановился, мне показалось, что мир раскачивается из стороны в сторону как на волнах. Я скатилась по стене, рот открыт, но я не знаю, что сказать. Директор Причард не собирается помогать мне.
Вести войну с Вией и Гасом мне предстоит не просто в одиночестве, я только что обнаружила, что на их стороне сильный союзник.
Когда я услышала, как он делает шаг назад, то повернулась прямо к нему.
Что случилось с тобой в этой церкви?
Я посмотрела на него сквозь пелену слез, ожидая извинений, раскаяния. Нет, не за то, что только что здесь произошло – я не думаю, что он это все осознавал в полной мере, – за все четыре года. Я смотрю вниз – у него стояк.
Сильный.
Очень сильный.
Как я могла упустить этот момент? Правильный, униженный католический мальчик превратился в неправильного, унижающего мужчину. Моя задница горит так, что я сомневаюсь, что смогу когда-нибудь на нее сесть. Ноги дрожат, а сердце рвется из груди.
Я потеряла все в течение семестра. Я не получила парня, счастливый финал или идеальную семью. Я потеряла статус королевы и звание капитана команды.
– Вы моя страшнейшая ошибка, – шепчу я ему.
На его лице появляется дьявольская улыбка.
– А ты, дорогая, мой любимый грех.
Глава двадцатая
Значимость моей любви к тебе так высока,
что она похоронила меня на большой глубине.
Я больше не могу спать и есть.
Встречаться
с собственным взглядом в зеркале.
Когда упало первое домино и моя реальность начала рушиться, все зависло в воздухе на долю секунды. В тот момент я задержала дыхание и готовилась к удару.
Вот где я сейчас. Изранена, напугана и унижена. Я испытала самую трагичную вещь в своей жизни – сексуальное и физическое насилие, но почему-то меня не покидало ощущение, что худшее еще впереди.
Я смотрю на красные рубцы в зеркале дома и вытираю слезы. Я искажена от стыда, ужаса и страха.
Он трогал меня против моей воли.
Он ударил меня.
Я играла с огнем и обожглась, получив шрамы. Дюжину.
Но самое грустное, что это не ранит так, как возможность видеть Пенна в коридоре.
Я нанесла крем с алоэ на рубцы и надела длинную пижаму без трусов – любое касание материала к ранам доставляло нестерпимую боль. На телефон пришло уведомление о новом сообщении, и я помедлила.
Это Причард.
Встречаемся в парке Касл Хилл в семь. На скамье под вишневым деревом.
Гейб Причард не извиняется. Он опасный, непредсказуемый, и хотя я пообещала себе, что никогда больше с ним не увижусь, появилась надежда, что до него дошло. Осознавая, что Гас и Виа могут навредить нам обоим, он, скорее всего, планирует разобраться со всем. Знаю, что он понимает, что я слишком напугана, чтобы рассказать родителям, но зачем рисковать? Я печатаю ответ.
Чтобы вы снова смогли унизить меня? Нет, спасибо.
Он отвечает через секунду.
Чтобы мы могли разобраться и двигаться дальше в наших отношениях.
Я почти рассмеялась, как вдруг в дверь постучали.
– Ты торчишь там уже час, – визжала Виа. – Оставь горячую воду для остальных, принцесса.
Конечно, она разговаривает так со мной, когда мы дома одни. Я приподнимаю пижаму, чтобы в последний раз посмотреть на свою пятую точку, и открываю дверь. Моя рука все еще на ручке, и я смотрю на нее в ожидании извинений. Понимания того, что она сделала. Хоть что-нибудь. Один признак человечности.
Ничего. Пусто.
Виа поднимает блондинистую бровь, скрестив руки на груди. На ней красивое платье с цветочным рисунком. Скорее всего, Мелоди купила его для нее. Наверное, в Нью-Йорке. Вероятно, пока я оплакивала смерть семьи, которой не знала.
– Дерьмово выглядишь. Ты плакала? – Она фыркает, толкая меня плечом.
Я качаю головой:
– Ты облажалась. – Мой голос тихий и спокойный.
Это единственное, что пришло мне в голову. Может, это то, что имеет значение. Да, моя жизнь кончена, но так же, как и ее. Разница в том, что я знаю свою судьбу, а она нет.
– О чем ты? – Она распускает волосы напротив зеркала и берет косметичку. Без сомнений – прихорашивается для Гаса.
– А как ты думаешь, о чем попросил меня Гас, когда ты отдала ему мой дневник? – спрашиваю я и опираюсь бедром на шкафчик. Она делает шаг назад. Я делаю шаг вперед, пока она не ударяется спиной о стеклянную дверь душевой, где я поймала ее в ловушку.
Я не собираюсь ранить ее – не в физическом смысле. А может, и вовсе понимая, что я безумно люблю ее брата, а он хочет, чтобы она была счастлива. Но она не знает этого. Она не узнает, что такое любовь, пока она не причинит ей боль, пока она не потеряет свое достоинство и гордость из-за кого-то.
– Гас хочет, чтобы Пенн слил игру.
Глаза Вии округляются. Это для нее новость, а я почувствовала немного облегчения. Ее желание опозорить меня – само собой разумеющееся. Однако она не ожидала, что это как-то коснется Пенна.
– Он хочет сломить твоего брата, – говорю я, проводя рукой по стеклу позади нее к ее подбородку, приподнимая его и смотря ей в глаза – то, что мы должны были сделать. Годы назад. – И ты дала ему оружие.
Она отбрасывает мою руку:
– Вот дерьмо.
– Да. – Я беру ее лицо, заставляя смотреть мне в глаза. – Пенн сломлен, разочарован, потерян из-за тебя, Виа.
– Ты не можешь рассказать ему, – сглатывает Виа и толкает меня. Я спотыкаюсь и смеюсь. Так вот что ее волнует – она как старая я.
Виа ходит туда-обратно, расчесывая лицо ногтями, оставляя розовые царапины.
– Он не должен знать. Он не должен знать, – повторяет она.
Я разворачиваюсь и иду в комнату, мне пора одеваться, если я не хочу опоздать в парк. Причард выбрал то самое место, где Пенн лишил меня девственности – о чем он знал, так как читал мой дневник. Я старалась не думать об этом, отодвигая воспоминания на задний план – почти преуспела.
Виа идет за мной, сжимая пижаму и пытаясь развернуть меня.
– Что мне делать? – кричит она.
Я останавливаюсь. Улыбаюсь. Наслаждаюсь картиной.
– Знаешь что, Виа? Долгое время я завидовала тебе. Несколько лет, если быть точной. С того самого момента, когда ты показалась на пороге студии моей мамы. Не потому, что ты милая или якобы богата. Потому что ты была талантлива. Ты была лучше, чем я, и да, я не могла принять этого. Представь мой восторг и удивление, когда ты вернулась, и я поняла, что ты совсем не лучше меня. Да, ты все еще лучше танцуешь, но все остальное в тебе – тухлятина. Ты эгоистична, уродлива и даже еще более неуверенная в себе, чем я. Ты мстительная, мелочная и трусливая. Ты никогда не будешь счастлива, Виа. Никогда. И это лучшая месть, о которой только можно просить.
Я приезжаю на пятнадцать минут позже.
Задыхаясь и покрываясь холодным потом, я замечаю Гейба, сидящего на скамье. На нем серые спортивные штаны, куртка, солнечные очки и кепка. Очевидно, он не хочет, чтобы кто-то узнал его. Я наблюдаю за ним некоторое время, пытаясь настроиться на нужный лад – воинственный и готовый ко всему.
– Сядь, – командует он, пялясь в одну точку на другой стороне парка. Я спотыкаюсь, мое сердце колотится. Я сажусь на другой стороне скамьи как можно дальше от него и корчусь от боли – мой зад настолько болит, что перехватывает дыхание. Но я не хочу показывать ему отчаяние, я не дам ему то, что он хочет. Молюсь, чтобы ночной кошмар закончился, но прямо сейчас мне надо сконцентрироваться, чтобы минимизировать ущерб, которой вызовет дневник.
Я не спрашиваю его о цели нашей встречи. Я не требую извинений. По факту в моей колоде, которую я так отчаянно прижимала к груди, все карты дерьмовые.
– Посмотри на лавку под дубом напротив нас, – говорит он.
Я следую за его взглядом. Высокий холм и деревья скрывают нас от чужих взглядов, но мы сидим выше, поэтому можем спокойно рассматривать любую скамью в парке.
У меня перехватило дыхание – Пенн и Адриана сидят рядом, а с ними Харпер у нее на руках. Пенн наклоняется к Харпер и целует ее в нос, пытаясь укусить за щеку. Малышка хихикает, машет маленькими, пухлыми ручками перед его лицом, просясь на руки.
Адриана улыбается и передает Харпер Пенну. Пенн улыбается Адриане в ответ. Их смех отдается у меня в груди, и я разбиваюсь на тысячи мелких кусков. Мое сердце так сильно разбито, что его части разлетаются пылью в моей груди.