Пока, ублюдок.
Я делаю шаг назад в попытке восстановить дыхание. Его слова режут словно нож, но я собираюсь разобрать его на кусочки. Я сжимаю жемчуг на своей шее, поправляю светло-голубую рубашку так, чтобы он заметил маленькое записывающее устройство, прикрепленное к бюстгальтеру. Принимают ли это в суде? Кто знает? Но в чем я точно уверена, так это в том, что Причард не настолько глуп, чтобы пытаться выяснить это.
– Моя вина, мистер Причард, это оправдывает вас. Надеюсь, что власти также посчитают ваши оправдания достаточными.
Его взгляд падает на записывающее устройство, и я понимаю, что у меня получилось. Сейчас я имею все необходимые доказательства для его уничтожения. Чистосердечное признание. Но я не хочу, чтобы обо всем стало известно. Не хочу таскать дочь по судам. Я хочу спокойный и тихий разгром. Несмотря на то что это принесет мне больше боли.
Но следствия не должно быть.
Все это не должно быть опубликовано.
Дарья достаточно настрадалась.
– Назовите вашу цену! – рычит он, глаза потемнели.
– Все просто: ваша работа, местожительство и весь ваш мир. Я хочу, чтобы вы были где угодно, но не рядом с детьми или подростками, мистер Причард, и вы подпишете это.
Глава двадцать вторая
Я хочу быть всем для тебя.
Кроме одного:
твоего прошлого.
Я сунул бутылку водки в бардачок и вытер рот тыльной стороной ладони.
Класс. Я превращаюсь в долбаного Рэтта. Я избегал особняка Фоллоуилов всякий раз, кроме тех случаев, когда мне надо было поспать, посрать и принять душ. Хотя даже тогда я передвигался на цыпочках в попытках не столкнуться с Дарьей или Вией, но каждый раз, когда это случалось, то меня словно резали пополам и разбрасывали обе части в разные стороны.
Оставляя открытой дверь машины, я прокладываю путь к «Змеиной норе». Еще слишком рано для битв, но люди уже начали собираться на трибунах, потягивая пиво и куря. Я нашел Гаса около крайней скамьи изучающим списки дерущихся, которые они составили с Шарпи в блокноте. Он облизывает палец и переворачивает страницу, когда я подхожу к нему, не поднимая взгляда.
– Скалли.
– Мы собираемся помириться или зачем ты позвал меня сюда? – икнул я, облокачиваясь на трибуну, у которой мы стоим.
Вчера Адриана позвонила и попросила о встрече в парке. Подчеркнув, что это очень важно. Я согласился, потому что подумал, что это касается моего отчима – он стал настоящей занозой в заднице. На фоне я услышал шепот Гаса, но подумал, что она может обслуживать его в «Ленни». Только после того, как я расстался с Адрианой в парке, когда она сказала мне, что у Харпер жар (его не было), я вспомнил, что она взяла перерыв, сказав, что хочет сосредоточиться на учебе.
Сейчас мне стало интересно, насколько глубоко Гас залез в мою жизнь без спроса. Потому что, если он забавляется с Адрианой и крутится рядом с моей сестрой, кто знает, что еще он взял без разрешения?
Только не Дарья, ради всего святого.
– Оу, – Гас бросает на землю блокнот и переворачивает кепку задом наперед, видимо, потому, что считает, что он еще выглядит недостаточно придурковатым. – Кто-то был очень плохим мальчиком.
– Выкладывай! – рычу я.
– Я просто хочу поговорить, – он поднимает руки, сдаваясь.
– Мне не о чем с тобой разговаривать, кроме того, что твоя команда говно. Но об этом отлично рассказывают действия, а не слова, поэтому я просто напомню вам об этом на поле на следующей неделе.
– Об этом. – Он постукивает пальцем по губе, задумавшись. – Вижу, что твоя девушка не ввела тебя в курс дела о нашем последнем разговоре.
Я потираю челюсть:
– Адриана пытается забыть о твоем существовании. Она ненавидит тебя, как и мы все.
– Нет. Та единственная, которой есть до этого дело.
Дарья.
Моя челюсть сжимается, и я готов врезать ему просто за то, что он дышит в ее сторону. Ей довольно испытаний – частично по вине моей сестры, – и она не нуждается еще и в этих проблемах.
– Не впутывай ее в наши разборки, иначе у тебя будут проблемы гораздо хуже, чем проигрыш матча в пятницу. – Мой голос становится стальным, любые следы алкоголя покидают мое тело – я бодр и трезв.
– Слишком поздно, любовничек. У меня в руках ее дневник. Завораживающая вещица. – Он присвистнул. – Это чудо разлетится по всей школе. Шлепанье и унижение от директора, прямо как в плохой порнушке, грубый секс в лесу с тобой, полный игнор желаний матери и твоей сестры. Дарья была хороша в том, чтобы быть плохой последние четыре года.
Причард отшлепал ее? Слова горят на моей коже, и все, что я вижу, – красная пелена. Он коснулся ее. Нет, хуже – он причинил ей боль. И прямо под моим носом.
Злость заполняет мои вены и накапливается в желудке. Я на грани взрыва прямо около трибун и Гаса.
Делаю шаг в его сторону и сжимаю пальцы вокруг глотки. Я готов задушить его прямо сейчас и даже не пожалею об этом завтра утром. Эта мысль пугает меня своей реальностью. Я был в ярости, когда узнал, что он мутит с моей сестрой, но хотя и очевидно, что Дарья и Виа разрывают меня на две части – кусок Дарьи явно крупнее. Я переживаю за нее больше.
– Если все это станет известно…
Гас пытается безуспешно сглотнуть, издавая звук, похожий или на хихиканье, или на рвоту. Моя рука вокруг его мясистой шеи становится тверже, я уже вижу синие вены сквозь его кожу. Его глаза становятся красными, кровь вскипает в венах.
– Что, ты думаешь, произойдет, если ты меня прикончишь, Скалли? Кое-кто, кому я доверил хранение дневника, распечатает его за меня и раздаст всем, кто захочет прочесть его. И поверь мне – люди будут в очередь выстраиваться за грязными тайнами твоей девушки.
– Что ты хочешь? – Слюна вылетает из моего рта. Я проиграл. Я теряю ее. Воздух начинает пульсировать, мир – живое существо, которое покачивается, пытаясь сбить меня с толку.
– Проиграй игру, бро. Я сказал ей, что единственный способ вернуть дневник без последствий – позволить нам выиграть. Все знают, что тебе и так делали предложения большие шишки. Просто сделай шаг в сторону и поделись куском пирога.
– У меня еще есть остальные члены команды. Они тоже заслуживают этот кусок! – кричу я.
Не все еще получили предложение о стипендии. Кэннон не получил. Камило тоже не получал конкретного предложения. И Нельсон. Сливая игру – я сливаю свое будущее.
Не говоря уже о тренере Хиггинсе.
Не говоря о моих моральных устоях.
– Они не постоят за тебя, так что я не вижу тебе смысла стоять за них. – Гас бьет меня в грудь, и я осознаю, что до сих пор держу его за горло. Красные отметины на шее завтра уже будут фиолетовыми.
– Не говори со мной загадками. Если тебе есть что сказать – скажи.
Он поднимает блокнот и трижды щелкает зажимом на нем. Я слышу, как собираются люди на трибунах, и вот уже менее чем через минуту я стою перед всей футбольной командой, но без Найта Коула. Его банда здесь, стоят сложа руки, грудь напряжена, они готовы отстаивать точку зрения Гаса.
– Проиграй игру. – Гас вздергивает подбородок. – Спаси свою принцессу. Она сделала бы то же самое ради тебя.
Я пялюсь на него сквозь пелену ярости, которая ослепила меня.
Я смотрю прямо в его лицо и усмехаюсь.
– Запомни мои слова, Бауэр. Я трахну тебя так сильно, что ни один колледж не захочет и на километр приближаться к тебе.
Виа украла дневник Дарьи.
Виа все еще стучит Гасу.
Виа, скорее всего, рассказала ему, где я живу.
По пути домой пытаюсь изо всех сил взять себя в руки и не попасть в автокатастрофу со смертельным исходом. Пытаюсь понять, почему Гас не втянул сестру в этот грязный шантаж, хотя она вручила ему все на блюдечке.
Гас защищает Вию.
Вия защищает Гаса.
Никто не защищает Дарью.
Я ураганом врываюсь в особняк Фоллоуилов, не замечая их удивленных лиц. Единственное, что я вижу, – голову сестры над домашней работой за кухонной стойкой. Я хватаю ее за платье и тащу во внутренний двор. Бейли поднимает голову от ее домашней работы и начинает защищать еще до того, как посмотрела мне в лицо.
– Пенн, что ты…?
– Заткнись.
Удивительно, но она заткнулась. Может, посмотрела мне в лицо, и этого было достаточно, чтобы понять, что я закрою ее в уборной, если она не подчинится.
– О боже! Ты сошел с ума! Что ты делаешь? Отпусти! – Виа разрывается между визгом и мольбой. – Пенн! Подожди! Я могу все объяснить.
– Можешь, но с меня хватит выслушивания этого дерьма, – монотонно говорю я.
Моя близняшка каркает как ворона, когда я тащу ее за воротник платья и бросаю на дно бассейна. Наблюдаю, как она спотыкается о край и тонет, как кирпич, а потом выныривает. Она стряхивает воду, а волосы облипают вокруг лица. Я стою на краю и смотрю на нее в ожидании чего-то другого, кроме презрения и ощущения того, что я ничего не чувствую.
– Да что тобой такое? – Она ударяет кулаком по воде и визжит.
Я вскидываю голову и хохочу.
– Мы начали ругаться матом? Тебе понадобилось слишком много времени, чтобы снять свою дешевую маску, Сильвиа, но теперь, я скажу тебе кое-что. Я вижу твое настоящее лицо – и оно достаточно уродливо.
Она вытирает лицо и плывет к лестнице.
– Я уже Сильвиа?
– Радуйся, что ты хоть что-то. Я говорил тебе не трогать ее. Мы заключили договор – клятву на крови.
В тот день, когда я сказал Дарье поискать себе член где-нибудь в другом месте, я входил в домик у бассейна Воуна, думая, что спасаю ее, временно разбивая ей сердце. Каким же я был самодовольным придурком, мне и в голову не приходило, что я разбил и свое.
Я не могу есть, спать. У меня и в мыслях нет того, чтобы присунуть член кому-то другому, не говоря даже о группе поддержки и поклонницах. Я не могу сделать и вздоха без помыслов о девушке через коридор. Я функционирую исключительно ради того, чтобы доказать, что просто могу. Я даже не могу смотреть в глаза сестры без навязчивого желания поставить под ними фингалы.