К черту чувство вины!
Религия и политика
За исключением таких вот дядюшек в каждой семье есть немало родственников, которые являются последователями той или иной дурацкой теории или идеологии. Общество автолюбителей или католическая церковь, противники теории глобального потепления или сторонники теории заговора – в семье, как в зоопарке: можно найти животных самых разных мастей. Это не так, как с друзьями. В семье вам не обязательно вести долгие споры на подобные темы, к тому же обычно обсуждается вопрос веры или неверия, а такие разговоры заведомо бессмысленны. Поэтому можно просто насладиться чашкой кофе и тортиком в компании членов семьи. При условии, что не возникает соблазнов упомянуть политику или религию: зачем портить такой прекрасный вечер, к тому же все могут держать себя в рамках. Хотя это сложновато, если в игру вступает бутылочка ликера (см. тетя Марта).
Увлеченные религией родственники (бабушка Гермиона) в определенных обстоятельствах считают своим священным долгом наставлять близких на путь истинный. Является ли это манерой поведения, которая раздражает? Которая задевает чью-нибудь личность? Господи, ну конечно! Но что делать, если вы устали изворачиваться и надеяться, что отделаетесь парой «хм», и тема разговора сменится сама? И если вы не хотите по дороге домой сердиться из-за этой божественной интервенции (и смеяться с Л. над бабушкой Гермионой)?
Вовсе необязательно посылать бабушку к черту. Помните, что…
«…с дружелюбной миной вы можете посылать к черту по любому поводу, который заставляет вас внутренне закатывать глаза. Никто не станет злиться (если для вас это имеет значение), если вы будете дружелюбны».
Вполне возможно, что бабушка Гермиона от неожиданности действительно возьмет еще кусок торта, и некоторое время ее рот будет занят, а вы сможете сменить тему. Это работает также и в случае, когда бабушка выражает свое мнение по поводу того, что можно и нельзя позволять собаке: «Собаке не место на диване!». «Да, я понимаю, почему ты так говоришь. Но у меня другое мнение по этому поводу и я не хочу сейчас это обсуждать. Тем более, что у нас такой вкусный торт! Хочешь еще кусок?»
Точно так же по поводу воспитания детей: «Вы слишком балуете своего сына!» «Да, я понимаю, почему ты так говоришь. Но у меня другое мнение по этому поводу и я не хочу сейчас это обсуждать. Тем более, что у нас такой вкусный торт! Хочешь еще кусок?»
Помимо того, что в результате вы не выслушиваете нотации (а бабушка толстеет как на дрожжах), у этого метода есть еще один полезный эффект: вы говорите, что думаете, и испытываете от этого приятные ощущения.
Еда
Я люблю мясо. Но в некоторых кругах это такое же опасное высказывание, как «Я ем маленьких детей». Было время, когда я не ела мяса. Возможно, я когда-нибудь снова перестану его есть, но с тех пор, как появился ребенок, я следую особой диете, которая по большей части состоит из недоеденных обедов сына. У нас дома, к сожалению, нет свиньи, а выкидывать хорошую еду я не могу, поэтому роль свиньи выполняю я.
Я больше не давлюсь едой с улыбкой на лице, только чтобы сделать приятное повару или хозяйке.
Поскольку ребенку стали очень нравиться бутерброды, венские сосиски и куриные ножки, мою диету никак не назовешь вегетарианской. Этот факт не вызывает у меня никаких эмоций, но, кажется, все остальные мои друзья находят тему питания самой волнующей. А я тем временем спокойно съедаю очередной стейк.
Все эти новые разыскания на тему нерасщепленного протеина, свободных радикалов или чего-то еще страшного, что содержится в пшеничной муке, – на все это мне, совершенно верно, наплевать. И не потому, что у меня другое мнение. А потому, что у меня вообще нет никакого мнения по поводу памолентического питания. Мне это неинтересно. Другие могут говорить об этом сколько угодно. Л., к примеру, охотно обсуждает низкоуглеводные диеты. Правда, не со мной. У меня к еде только одно требование: она должна быть вкусной.
Может быть, у вас есть свое особое пожелание насчет еды, например, чтобы в ней не было мяса, или чтобы она была кошерной, халяльной или только розового цвета. Но одно верно: у вас есть право на то, чтобы ваши пожелания уважали (и я тоже их уважаю). Почему я вообще завела эту тему в главе «Семья»? Потому что за каждым застольем, по крайней мере в нашей семье, речь непременно заходит о еде. Люди встречаются, чтобы вкусно поесть. Казалось бы, само собой разумеется. Но ведь с некоторыми членами семьи у нас только одно общее понятие: пища нужна, чтобы оставаться в живых. И различные ограничения встречают здесь отказ, потому что под угрозой оказывается общая почва: свиное жаркое, к примеру, на котором основывается гармония в семье.
У меня к еде только одно требование: она должна быть вкусной.
К тому же на семейных встречах, как правило, много пожилых людей, которые решительно противостоят разным нововведениям в том, что касается еды. Да и вообще любым нововведениям. «Как это ты не будешь… есть? Мы всю жизнь это ели, и никто не умер!». И обязательно кто-нибудь еще отпустит шутку про вегетарианцев, которых можно узнать по резиновым сапогам, потому что им нельзя носить кожаные.
Со мной подобное случается часто, потому что, хотя я и ем все, но только тогда, когда блюдо мне по вкусу. Я больше не давлюсь едой с улыбкой на лице, только чтобы сделать приятное повару или хозяйке. Наверняка мои близкие думают, что я слишком привередливая. Принцесса на горошине. Капризуля.
Да и черт с ним! Зато я избежала разнообразных тушеных внутренностей и соленых карпов.
Семейные традиции
Ха, тема семьи – просто минное поле. И семейные традиции – особо взрывоопасная мина. Итак, традиция, которая доставляет больше всего хлопот? Рождество и Новый год! Что приготовить, когда вручать подарки, какую музыку включить, идти ли в церковь – это просто яблоко раздора. Прибавьте еще разные мелочи, например, когда и как наряжать елку и какие песни петь. Еще задолго до Нового года приходится обходить такие взрывоопасные вопросы, как: когда придет Санта, кто в него будет наряжаться, кто испечет традиционное печенье и прежде всего – какое? Отчасти нюансы рождественского празднования так же важны, как и праздник в целом. Например, в моей семье есть традиция, что фигурное печенье красится пищевыми красителями. Таким образом у нас всегда есть голубые, красные, желтые и зеленые печенья. Отступить от этого правила для меня не представляется возможным, иначе я просто не пойму, что передо мной фигурное печенье. И так у каждого есть ряд правил, которые невозможно изменить и которых нужно придерживаться. Мой список выглядит так:
• разноцветное печенье,
• музыка Махалии Джексон,
• красивый наряд,
• елка украшается красными шарами и кометами.
До последнего Рождества в моем списке был еще один атрибут:
• Фондю.
И не просто фондю, а мясное фондю! Потому что в нашей семье мясное фондю ВСЕГДА ели в Рождество. Даже в те годы, когда я не ела мясо, сочельник был исключением. Я становилась этаким рождественским плотоядным животным. Но потом родился сын. В его первое Рождество было несложно – весь праздник он проспал. Хотя были и напряженные моменты. В основном из-за дурацкого сосуда со спиртом, который стоит под блюдом для фондю. Во-первых, сосуд исчез. Во-вторых, спирт тоже.
Исключительно благодаря тому, что это священный праздник, нам удалось обойтись без ссоры о том, кто несет ответственность за сохранность кухонных принадлежностей (Л.).
Что приготовить, когда вручать подарки, какую музыку включить, идти ли в церковь – это просто яблоко раздора.
В следующем году ребенок был бодр и полон восторга от праздничных приготовлений. Это привело к тому, что его волосы и шерсть собаки во время изготовления печенья стали разноцветными, а елка выглядела немного иначе, чем обычно: в нижней части ребенок повесил на нее все, что, по его мнению, могло сойти за елочное украшение. Например: носки, мягкие игрушки, кусочки алюминиевой фольги и, к радости собаки, кусочки колбасы. Все были довольны и счастливы. Особенно собака.
И вот наступил день праздника.
Начиная с полудня Л. стоял в кухне и готовил соусы. Это было прекрасно: соусы в его исполнении просто восхитительны. Он всегда делает пять или шесть разных и занят ими полдня. Это означало, что я не успею одна нарядить себя, ребенка и упаковать последние подарки. Не помогали даже песни Махалии Джексон, потому что все время приходилось покрикивать:
– Не облизывай собаку! Нельзя облизывать собаку! Я больше не буду это повторять!
Когда несчастные соусы были готовы, мы сели вокруг фондю. Л. еще в фартуке, я в спортивных штанах, ребенок в домашних брючках с вилкой для фондю в руке. Мы отодвинули блюдо от него как можно дальше, чтобы он не обжегся горячим маслом. В результате нам приходилось каждый раз привставать, чтобы обмакнуть мясо в фондю, а ребенок орал как резаный, потому что, естественно, тоже хотел обмакивать мясо. Потом вдруг огонь под блюдом погас. Мы с Л. устало переглянулись: только не это, сколько можно!
Все делали, что могли: Л. поднял и держал блюдо, я пыталась починить горелку, а ребенок кормил собаку яичным соусом. Но все напрасно: горелка никак не хотела загораться.
Но в этом году Л. подготовился основательно. «Я купил спирт!». Он торжественно залил спирт в сосуд (новый сосуд он тоже купил!), и – увы, спирт не горел. Не просто гаснул, но вообще не загорался, ни огонечка. Таким спиртом можно было бы тушить пожар. В итоге мы обошлись чайными свечами и полакомились нашим мясом, обмакивая его в соусы (кроме яичного, который весь был в животе собаки).
Поесть нам пришлось всего ничего, потому что возня с горелкой продолжалась долго, ребенок устал сидеть и требовал, чтобы я звонила в колокольчики, а потом поставила другую музыку. Короче говоря, настроение было не рождественское – по крайней мере не в тот момент.