— Кажется, мне повезло, — проговорила она, — я не попала в ваш мистраль, полагаю, иногда он может быть разрушительным.
— Ну, постепенно привыкаешь к этому. Мы ведь здесь защищены горами. Роберу и Сузи может понравиться их первое столкновение с мистралем. Они просто закроют ставни и переждут его, прижавшись друг к другу под пуховым одеялом.
Он снова взглянул ей в лицо. В его голубых глазах был какой-то странный вызов, сдержанная насмешка, которая заставила ее сердце вновь бешено колотиться. Неожиданно смелая мысль пришла ей в голову — каково было бы спрятаться под пуховым одеялом вместе с этим мужчиной, который сидел сейчас рядом с ней. Она густо покраснела, уверенная в том, что он читает ее мысли. Насмешка в его глазах стала еще более явной.
— Вас беспокоит мысль о мистрале?
— Не особенно. Я люблю идти домой через поле и сражаться с бризом. Мне это очень нравилось раньше. Приятно было освежиться после целого дня в раскаленном офисе, — ответила она, радуясь тому, что он сосредоточенно смотрит на дорогу.
— А что, ветер — это единственное, что волновало вас до сих пор? — сухо спросил он.
— Нет, меня волнует ваша страна.
Она знала, что Ги ждал другого ответа, но он ничего не сказал. Он ехал довольно быстро, сбросив скорость только на подъезде к городу, в котором Викки еще не бывала, потому что он был расположен в стороне от шоссейной дороги.
Выйдя из машины, они двинулись по пешеходной улице мимо маленьких домишек с закрытыми ставнями на шум, доносившийся с маленькой рыночной площади. Хозяин ресторанчика встретил их у входа в свое заведение. Он как раз провожал посетителей.
— Добрый день, мадемуазель, месье! — приветствовал он их и повел в зал, где воздух был пропитан великолепным ароматом пряностей. Официант почтительно подвел их к столику. Зал был полон разной, но в основном хорошо одетой публики.
Для Викки каждое блюдо этого ресторана стало гастрономическим открытием, и в конце трапезы она просто сияла. Когда они пили кофе, девушка заметила, что Ги смотрит на нее по-особому внимательно. Его взгляд медленно перешел с копны ее густых волнистых волос на розовые губы, улыбавшиеся немного смущенно под его взором.
Его рот медленно расплылся в улыбке.
— Красное очень идет вам, мадемуазель. Вам надо чаще носить этот цвет.
— Спасибо, месье, — ответила она, и в глазах ее вспыхнули озорные огоньки. — Расскажите мне о вашей чудесной стране.
Ги приподнял бровь.
— Вас это действительно интересует или, — поддразнивал он ее, — только вызывает любопытство, как все новое и незнакомое? Теплые и таинственно романтические ночи, замки, где скрываются рыцари, которые могут в одну прекрасную ночь похитить вас и увезти на белом коне. Вы это себе представляете именно так?
Ее привел в недоумение его тон.
— Нет, не так. Будучи не очень общительным человеком, я просто люблю деревню и сельских жителей. Я не глупый романтик или холодный циник, если на то пошло. Когда ваши родители разводятся, розовые очки тут же слетают. Меня просто интересует ваша страна и ее прекрасные люди.
— В таком случае я расскажу вам обо всем с удовольствием, — сказал он. — Вы пропустили лето, когда цветущие поля радуют глаз, но, на мой вкус, долгая, теплая осень, которую мы сейчас переживаем, еще больше украшает природу. Вы видели очаровательные городки и деревни среди сосновых и березовых лесов и замки, забравшиеся высоко в горы и зовущие тех, кто хочет туда подняться. Вы, несомненно, знаете, что здесь можно кататься на лодках, на каноэ, на водных лыжах, играть в теннис, ездить верхом, плавать и загорать. У нас долгое горячее лето. Солнце часто палит по двенадцать часов кряду, и что вам из всего перечисленного нравится больше?
Она ответила задумчиво:
— Ваши дикие цветы, я думаю. Их здесь так много, даже осенью!
— Вам понравился бы очаровательный голубой ковер из фиалок в феврале или марте. В апреле цветут апельсиновые деревья, лепестками которых украшают свадьбы. — Вдруг его голос снова зазвучал насмешливо. — Урожай роз особенно великолепен, когда в долинах пылают розовые бутоны, хотя в парфюмерии выбирают только один сорт. Майская роза — это сам по себе неописуемый цветок, который обладает исключительным ароматом.
— И обычная крестьянка, надушенная даже капелькой этих необыкновенных духов, превращается в настоящую королеву! Теперь я понимаю, почему деревенские женщины здесь никогда не экономят на духах! — шутливо сказала Викки.
Ги с минуту обдумывал ее ответ. Наконец между его прищурившимися веками промелькнул блеск.
— Француженки обычно пользуются определенными духами, подчеркивающими их индивидуальность, и считают их важным условием своей женственности. Но духи — только один из способов подчеркнуть привлекательность. Француженки знают немало и других секретов красоты и способны даже в панталонах остаться роковыми женщинами.
Викки невольно подумала о Жанере и сказала:
— Француженки демонстрируют свой шарм всегда с расчетом покорить мужчину!
— Не совсем так, но в некотором роде. Общество сегодняшнего дня, вы не будете спорить, — это мир мужчины, где он удовлетворяет свои потребности, не признавая никаких уз. Но все же так обстоит дело не со всеми. Большинство мужчин хотят, чтобы в женщине осталась скрыта какая-то тайна. Женщина, не выставляющая на показ своих достоинств, гораздо интереснее для мужчины. Мужчина взбирается на гору, потому что вид сверху кажется ему многообещающим и возбуждающим. Подъем не был бы таким интересным, если в конце его ничего бы не было. Вы понимаете?
— Прекрасно понимаю, месье, — кивнула Викки.
Он извлек тонкий портсигар из кармана.
— Сигарету? — спросил он.
Она взяла одну, пытаясь продолжить их разговор. Он поднес ей зажигалку, достал сигару и закурил сам. Затем, откинувшись на спинку стула, сказал:
— Духи, которыми вы пользуетесь, какие-то провокационно неуловимые. Что это за запах?
— Не что иное, как обычная английская туалетная вода, — ответила Викки, почти извиняясь, ведь она помнила утонченный аромат духов Жанеры.
— Этот запах мне нравится, — сказал Ги, внимательно рассматривая ее.
— Что вы, собственно, делаете на ферме Жассеронов? Надеюсь, не перетаскиваете мешки с зерном?
— Нет, — засмеялась она, — месье Жассерон нанял женщину для работы на молочной ферме. Я помогаю мадам по дому. Они очень милые люди и так счастливы, что у них будет ребенок. Сегодня месье принес домой детскую кроватку, но мадам из-за этого расстроилась.
Он улыбнулся снисходительно:
— Мадам Жассерон во власти суеверий, как и большинство крестьян. Она боится искушать судьбу. Есть такая примета, что, если мистраль начинает дуть после шести часов вечера, он останется на долгие дни.
— И это действительно так?
Он выпустил колечко дыма.
— Вы будете огорчены, если это окажется правдой?
— Не очень. К этому можно привыкнуть, как и к другим неприятным вещам, с которыми приходится время от времени мириться.
Ги стряхнул пепел с сигары.
— Скажите мне, мадемуазель, — произнес он опасно ласковым голосом, — вы относитесь ко мне как к чему-то неприятному, с чем приходится мириться?
Викки почувствовала, как кровь прилила к ее лицу.
— Мне пришлось пережить с вами несколько неприятных минут, когда речь шла о моей сестре, — сумела она наконец ответить.
Он нахмурился:
— Но вы же знали, что у нее шумы в сердце.
— Мы обе надеялись, что все уже прошло. Когда вы стали настаивать на обследовании, я знала, что, если с ее сердцем что-то серьезное, вы, не колеблясь, расскажете об этом Роберу.
— Это было бы правильно.
Она покачала головой:
— Я не согласна. Не в случае с Сузи. Она любит своего Робера так сильно, что просто не смогла бы жить без него.
Он нахмурился еще сильнее:
— Но вы должны понимать, что я, как доктор, хотел только убедиться, что ей не требуется немедленная медицинская помощь.
— Я прекрасно сознаю это. Вы не можете не смотреть на все с точки зрения врача.
Казалось, что он не очень доволен.
— Я врач, только когда я работаю, мадемуазель. Сегодня, как и всегда, когда я свободен от своих обязанностей, я просто мужчина, причем в этот вечер особенно.
Этим вечером и Викки чувствовала себя просто женщиной, и это было вызвано, конечно, его присутствием.
— Я не хотела вас обидеть, месье. Я очень вам благодарна за то, что вы сделали для Сузи. Собственно говоря, вы помогли ей освободиться от страхов за свое здоровье. Она была вне себя от счастья, когда выбежала из больницы после обследования.
Его лицо просветлело.
— А вы не завидуете немного ее семейному счастью?
— Нет. Я очень за нее рада. Конечно, в первое время мне будет не хватать ее. Мы ведь всегда были вместе. — На губах Викки появилась вымученная улыбка. — Я украшала нашу квартиру, когда она уехала сюда на практику, мне хотелось сделать ей приятный сюрприз, когда она вернется. Но впрочем, мои труды не пропали даром. Молодая пара, которой я сдала квартиру на время нашего отсутствия, была очень довольна.
— Это ваша собственная квартира?
— Наша, — уточнила она. — Это дом нашего отца — трехэтажный, с террасой. Когда папа умер, мы сделали из него три отдельные квартиры, оставив за собой нижний этаж.
— Вы почувствуете себя одинокой, когда вернетесь, да?
— У нас очень много друзей.
— Но главного, одного друга у вас нет?
Она улыбнулась, и он странно посмотрел на нее.
— Если вы имеете в виду мужчину, то нет.
Он отбросил свою сигару.
— Вы в первый раз в этом городе?
— Да, — ответила она.
— Значит, вы еще не были в монастыре на горе?
— А там есть монастырь? — Окурок ее сигареты присоединился к окурку его сигары в пепельнице.
— Руины монастыря. Говорят, там водятся призраки. Я никогда не видел привидений, но местные жители клянутся, что они существуют. Большая часть пути идет в гору, но она вполне приятна. Если вас это интересует, мы можем прогуляться. Кроме того, путешествие поможет нам переварить обед, говорю вам, как врач.