— Дорогой, теперь ты сможешь проводить меня к столу.
Он взглянул на нее, чарующе улыбнувшись, и все двинулись в зал. Викки обнаружила рядом с собой Джерарда и села за стол рядом с ним. Робер и Сузи были от нее справа. Родители Робера сидели подле сына, Ги и Жанера присоседились к тетушкам и дядюшкам.
Отлично приготовленный ужин был быстро подан пожилой женщиной, дело у которой явно спорилось. Викки ела механически, не чувствуя никакого вкуса, но, чтобы порадовать Сузи, делала вид, что ей все нравится.
Когда трапеза была закончена, все вернулись в салон, чтобы посмотреть цветные фотографии, сделанные в Париже во время путешествия. Викки сидела с краю, чтобы избежать контакта с Ги, и фотографии к ней доходили в последнюю очередь.
Все снимки были очень хороши. Несколько великолепных видов Сены, Сузи в красивом полосатом платье на палубе прогулочного катера. Полюбовавшись фотографиями, гости отправились вместе с Робером и Сузи осматривать виллу, оставив месье и мадам Бриссар с Викки, досматривающей снимки.
Она была слишком заинтересована ими, чтобы заметить, как рядом с ней кто-то вытянул свои длинные ноги, усевшись в кресло. Она заметила вошедшего, только когда его рука потянулась, чтобы взять у ее снимки. Сделав это, он уронил их на столик, что стоял поблизости.
Голосом, звучавшим много тише, чем удары ее сердца, она сказала:
— Вас не интересует вилла? — Некоторая враждебность звучала в ее тоне, и она видела, что он это заметил.
Ги взял ее руки в свои.
— Я видел ее на всех стадиях реконструкции. Ваши раны быстро затянулись, — добавил он, отгибая ее палец, чтобы посмотреть царапину вокруг его основания.
Викки вспомнила, как он держал ее руки в прошлый раз, израненные в кровь. Его палец был тогда на ее запястье, Ги считал пульс. Сейчас ее сердце колотилось с не меньшей скоростью, и она отдернула руку, чтобы он не смог дотронуться до ее пульса.
Ги в удивлении приподнял бровь, дав тем самым понять, что Викки вела себя несколько грубо.
— Как себя чувствует мадам Жассерон? — спросил он.
Она не знала, сказала ли ему Сузи, что мадам не совсем здорова, но потом подумала, что это не имеет значения. Он просто из вежливости поддерживал разговор. Месье и мадам Бриссар, которые присутствовали в комнате, придавали реальность сцене, которая в противном случае могла показаться просто чьей-то фантазией. Поэтому Викки с огорчением наблюдала, как они покидают свои кресла и отправляются в сад.
Ги поудобнее устроился в своем кресле. Зная, что он ждет ответа, девушка сделала над собой усилие и не уступила желанию придумать какую-нибудь дурацкую отговорку и последовать за Бриссарами.
— Сегодня утром мадам чувствовала себя неважно, но к вечеру, когда я уезжала, ей стало лучше, — сдержанно произнесла она наконец.
— Боюсь, что недомогание еще будет беспокоить ее. Она все время нервничает, переживает за ребенка. Ее желудок реагирует на это спазмами и несварением, что создает ей дискомфорт. Как у нее с аппетитом?
— У нее очень хороший аппетит. — С тех пор как Викки приехала во Францию, она узнала много новых кулинарных рецептов и с удовольствием реализовывала их на фермерской кухне, когда мадам нездоровилось. Однако Ги избрал официальную манеру общения, которая исключала легкомысленные замечания.
— Последите, чтобы она ела легкую пищу. Поскольку в то время, когда она должна родить, я буду отсутствовать в связи с чтением лекций, я попросил моих коллег из Ниццы быть готовыми принять ее, если в этом возникнет необходимость.
Темные глаза Викки расширились от беспокойства.
— Вы думаете, что-то пойдет не так?
Он пожал плечами:
— Мадам Жассерон уже не молода. Первый ребенок — всегда риск. Но, как я уже вам говорил, местная акушерка — великолепный специалист в своей области.
— Я думаю, мадам Жассерон не поедет в больницу ни при каких обстоятельствах. Она полна решимости родить ребенка дома. Одно упоминание о больнице, и она сразу испугается, — взволнованно произнесла Викки.
Повисла пауза. Похоже, он был недоволен тем, что Викки берется рассуждать о вопросе, в котором не разбирается. Наконец он сказал:
— Акушерка — вполне надежный диагност, а в случае необходимости может сделать анестезию. Короче, она вполне способна заменить врача. — Взгляд его смягчился и перестал быть насмешливым. — Ваша сестра выглядит очень хорошо.
Викки восприняла быструю смену темы разговора, как указание на то, что вопрос исчерпан; это немного огорчило ее, потому что она хотела спросить его еще о многом. Она надеялась, что он запомнит, что мадам не хочет отправляться в больницу. Жаль, что его не будет на месте, ведь мадам Жассерон так верит в него, его присутствие несомненно помогло бы во время родов.
— Сузи в восторге от виллы, — сказала Викки. — Она не надеялась, что у нее будет собственный дом.
— Замок Бриссар такой большой, что вместил бы всю семью. Для нее он недостаточно современен?
— Это не вопрос современности. Просто все молодые пары чувствуют себя уютнее в собственном доме.
— Мне кажется, в отличие от вас, Сузи не возражала бы против того, чтобы жить в замке.
— Я никогда не говорила, что возражаю. Просто старые здания внушают мне некоторый страх. Однако стены не играют никакой роли, если человек находится со своим любимым.
— Даже в заброшенном монастыре? — неожиданно поддел он ее.
Осветившая его лицо хитрющая улыбка застала ее врасплох. Ей не пришлось отвечать, потому что раздался телефонный звонок.
— Я возьму трубку, — сказал он, сразу вскочив на ноги. — Может быть, звонят Жанере.
Ги вышел в холл, она слышала его голос. Это был деловой разговор. Вернувшись, он остановился на пороге:
— Извините, я должен ехать по вызову. Вопрос серьезный, и я, возможно, не вернусь. Пожалуйста, передайте мои извинения Роберу и Сузи. До свидания, Викки.
Она кивнула, получив удовольствие от звука своего имени в его устах. Завершающая часть вечера прошла ровно и спокойно. Викки не хотелось оставаться, хотя она и поболтала бы с Сузи и Робером. Но ведь тогда ощущения от разговора с Ги сменятся другими…
Когда гости уходили, Робер задержался в дверях, чтобы переброситься несколькими словами со своими родителями. Сузи усадила Викки на софу, а сама поднялась наверх и вернулась с подарком для Викки.
— Тебе, дорогая, — протягивая маленькую коробочку, сказала она.
Викки раскрыла яркую обертку и обнаружила изящную ночную рубашку и флакон парижских духов.
— Как это мило со стороны вас обоих, — сказала она, тронутая вниманием. — Вот уж не предполагала, что ты будешь думать обо мне во время своего медового месяца. Все прелестно!
Она стала укладывать подарки обратно, и Сузи в ужасе воскликнула, глядя на ее руки:
— Бедняжка! Эти раны должны были причинить тебе ужасную боль!
— Они уже почти зажили, и потом, я не совершила ничего героического. Я ведь сама виновата, что растения загорелись. Не нужно было поджигать листья, — ответила Викки.
— Если бы такое случилось со мной, я просто потеряла бы голову и вилла сгорела бы. Я рада, конечно, что вилла сохранена, но какой ценой! Шрамы ведь не останутся, правда? — Она испуганно посмотрела на вдруг рассмеявшуюся Викки.
— Здесь не было таких ран, от которых остаются шрамы. Царапины пройдут, а ожоги были поверхностными, так что и они заживут.
Сузи передернулась:
— Но ведь ты могла запросто сгореть!
— Глупости. Это сказал ваш драгоценный хирург?
— Ги? — Сузи обняла свои колени и сидела, покачиваясь. — Я говорила Роберу, что нам надо найти тебе мужа. Так хорошо быть замужем! Я хотела бы, чтобы и ты обрела счастье. Я знаю, что ты не очень веришь в брак с тех пор, как развелись наши родители, но когда влюбишься, все кажется иным, если рядом мужчина, посланный самой судьбой.
Викки с нежностью взглянула на нее:
— Мне сейчас достаточно того, что я вижу счастливой тебя!
Сузи сморщила носик:
— Я рассказала Роберу, как ты говорила о Ги, о том, что они с Жанерой обследуют друг друга и обменяются данными медицинского анализа, прежде чем заключат брак.
— Ты не могла сказать ему это! — в ужасе вскричала Викки, и тут она замерла, увидев, что в комнату входит Робер вместе с Ги. Неужели он все слышал? Дверь оставалась распахнутой, а голос Сузи был звонок. Ее взгляд встретился со взглядом Ги, но по его спокойному лицу невозможно было понять, слышал ли он что-нибудь. К ее огорчению, она почувствовала, как кровь приливает к щекам, а сердце начинает бешено биться.
Сузи же ничего не заметила. Она легко поднялась и пошла навстречу, чтобы снова приветствовать Ги.
— Я рада, что вы вернулись. Идите сюда и сядьте, а Робер приготовит нам выпить. Мы задержали Викки, чтобы поболтать, и вы тоже можете к нам присоединиться.
Схватив его руки, она потянула его к креслу. Викки осталась неподвижно, как статуя, сидеть на софе и молча приняла напиток, которого ей совсем не хотелось. Слава богу, Сузи устроилась рядом с ней.
Робер остался стоять с бокалом в одной руке, другая рука была в кармане.
Ги одним глотком опустошил бокал наполовину, словно пытаясь прийти в себя.
— Сердечный приступ. Старый Вильер. К сожалению, он стал последним для него.
— Мне очень жаль, — грустно произнес Робер, — замечательный был старик. Ему было за восемьдесят, не так ли?
— Восемьдесят четыре. Хорошо, что я оказался рядом. Жанера пережила бы шок, сними она трубку.
Его смягчившийся при упоминании Жанеры голос был как нож, вонзенный в сердце Викки. Он определенно любит ее. Он радуется, что ему удалось оградить ее от присутствия у смертного одра. Если он способен заботиться о ком-то, Жанера для этого идеальный объект. У них так много общего, они занимаются одним делом, они люди одного круга!
Удивительное спокойствие охватило вдруг Викки. Все, можно перестать терзать себя. Наконец-то появились окончательные доказательства того, что Ги не для нее и никогда не будет принадлежать ей. И все равно ей хотелось, чтобы эта леди доктор стала бы более нежной, потому что Викки так любила его, и единственное, чего она хотела, — это его счастья.