— Меня очень важные люди из ФНС ждут, — она притворно тяжело вздохнула. — Придется ехать.
— Ну и езжай! Удачи тебе, — я уже хотела попрощаться и повесить трубку, но Жанна затараторила как сорока, не остановить:
— Риточка, солнышко, ну, ты же меня не бросишь. Я одна, а там трое матерых мужиков. — Она едва перевела дух и продолжила: — Ты не переживай, ничего такого — да и кому мы с тобой, старые тетки, нужны? Молодых хватает. Им просто позарез меня приспичило увидеть: с одним мы в финансовом на одном потоке учились, а с двумя другими — не помню, как и где, но в студенчестве вместе пили. Им просто юность вспомнить захотелось. А у меня, сама понимаешь, интересы компании на первом месте. Хотя и тащиться никуда неохота. А уж одной, так просто смерть. Выручи, будь человеком.
— Ладно, — вот есть на свете люди, которым легче отдаться, чем с ними спорить. Жанна из их числа. — Поехали. На моем или на твоем?
— Да отпусти ты своего камикадзе! — от радости Жанна практически пищала. — Олег-то мой поспокойней: доставит в лучшем виде.
— Как скажешь. — Ну не было у меня сил сопротивляться! — Тогда я выхожу.
Олег на таком же «Фольксвагене», как у меня, — корпоративные машины всем руководителям закупили одинаковые — ждал нас с Жанной у выхода из офиса. Конечно, он нам улыбался, разумеется, дверцы с готовностью открывал, но во взгляде читалась такая вселенская тоска, что на мгновение мне его стало жалко. Интересно, почему я раньше таких настроений в его глазах не замечала? Он ведь на каждый «выход» нас с Жанной возил. Представляю, как относилась его жена к появлению суженого домой под утро. А может, не было у него никакой жены и зря я переживаю?
Пробки уже рассосались, но движение все еще оставалось довольно плотным — со всех сторон в глаза светили красные тормозные огни. Мы проехали мимо стадиона «Динамо», оставили позади Белорусский вокзал и Триумфальную площадь, а потом закружили по Пушкинской. Мимо «Шри Ла», за угол и под шлагбаум. Вообще-то я не знаток и не любитель казино, но, кажется, на этот раз нас занесло в «Европу». Куча юных девок на ресепшн, квадратные секьюрити у каждого дверного косяка — больше подпирать им было нечего — и фантомы в жопу пьяных клиентов. Как только мы зашли в зал, Жанна тут же отыскала глазами своих студенческих приятелей. Не по годам толстые дядьки без галстуков и пиджаков, в закатанных до локтей рубашках сидели за игорным столом. Просто сиамские близнецы. Да еще и с одной печатью подорванного алкоголем интеллекта на троих. Жанна мужественно приблизилась к их столу и позволила церемонно себя облобызать. Мне пришлось последовать ее примеру. Правда, приятели никак не могли вспомнить, где именно со мной учились, но это было так неважно, что плевать. Главный из них — чуть покрупнее прочих — жестом подозвал официантку и велел тащить все, что попросят дамы. Тем более что для него — постоянного клиента сего злачного места — и его гостей угощение и напитки должны подаваться бесплатно. Когда официанточка услышала эту обращенную прежде всего к нам с Жанной фразу, то сразу же занервничала и предложила пригласить менеджера. Сложной конструкцией из витиеватых матерных выражений «главный» разрешил «говнюка этого» позвать.
— Как это, б…, для меня? А для моих, с…, гостей? — И после непродолжительной паузы, пока менеджер объяснял что-то, мало вразумившее клиента: — Да иди ты на х…, п…! Уволен! Пошел на… и в…! Разберусь завтра! Поехали! — последнее слово явно обращено было к нам.
Несолоно хлебавши, даже не выпив — хотя нам с Жанной уже было до одного места, кто будет платить, лишь бы глотнуть чего-нибудь в качестве анестезии от предстоящей моральной травмы, — мы побрели в кассу, чтобы наши три богатыря обменяли оставшиеся фишки на толстенные пачки недопроигранных сегодня купюр. «Мальчики» долго парились, пытаясь попасть деньгами в портфели, матерились, крыли на чем свет стоит невозмутимых секьюрити, отпускали жесткие шуточки в адрес девчонок на ресепшн, а мы с Жанной завистливо вздыхали: вот бы тоже уйти в пьяное беспамятство. Все лучше, чем наблюдать подобные сцены на трезвую голову. Ненавижу казино, а его посетителей и того больше!
Не знаю, как другие, а я не представляю более идиотского занятия, чем сидеть за столом, покрытым зеленой суконной тканью, передвигать одеревеневшими от пьянства пальцами фишки и целенаправленно спускать деньги. В моей жизни встречались бравые ребята, которые умудрялись, просадив за вечер тысяч по сто евро, на следующий день снова прийти и продолжить игру как ни в чем не бывало. По мне лучше б уж все эти господа — продажные государственные чины и бандиты от бизнеса, которым и вправду некуда деньги девать, — раскрыли окна в своих кабинетах и начали разбрасывать деньги по ветру. И сами бы порадовались, глядя на то, как порхают по небу разноцветные бумажки, — на другого рода эстетическое наслаждение эти дегенераты все равно уже не способны, — и прохожим приятно.
Конечно, идеальной тратой денег было бы вложение в проекты, связанные с образованием, культурой, — а то в вузах давно учат кое-как, надеясь на русский «авось», по телевизору накачивают народ такой розовой мутью, что неудивительно, откуда берется столько придурков. Конечно, если все время, без перерыва, подсовывать здравомыслящему человеку Ксюш, Тин, Дим, у кого хочешь голова перестанет работать. И вывод напросится один: раз показывают только этих, значит, никого лучше и талантливее во всем государстве российском нет. И деваться некуда — надо на них равняться. Иначе ты не гламурная леди, не правильный подонок, и общество, особенно высший свет, тебя не примет. Это надо ж было государству так постараться — замусорить мозги своим беззащитным детям и молодежи! Ради чего? Да, видимо, чтобы получить правильные кадры для всех этих казино, публичных домов, замаскированных под клубы, а еще просто иметь под рукой толпы на все готовых ради денег парней и девок. Ох, е-е-е. Старой, похоже, становлюсь — докатилась до морализаторства. Забываюсь. Как будто много лет назад жизнь моя не вошла в тот же самый крен.
Пока я сама себя накручивала, позволив голове недопустимые при моем образе жизни мысли, нас с Жанной вывели на улицу.
— Так, — «главный», разумеется, взял инициативу в свои руки, — скажите своему, чтоб рулил за нами. По коням! — скомандовал он.
Мы залезли в Жанкин «Фольксваген» с помощью печального Олега, который заученно улыбнулся нам, тяжело вздохнул и полез за руль.
— Слышал? — поинтересовалась Жанна у своего водителя. Тот молча кивнул. — Тогда выполняй.
Крутились мы по ночному центру Москвы совсем недолго. А потом снова въехали под какой-то шлагбаум. Господи, когда же все это кончится?
— Жанна, — за неделю я так смертельно устала, что только усилием воли умудрилась не заснуть, — ну, ты что, не могла уже в казино их обработать? Куда мы опять?
— Ритулик, не злись! Не могла, — она сочувственно погладила меня по руке. — Ты же видела, как он завелся и не умолкал ни на минуту. Когда мне было влезать?
— Ну-ну, зато теперь нам обеспечено веселое продолжение банкета. Что здесь за заведение-то? — спросила я, не особо рассчитывая на ответ.
— Не знаю, — Жанна расстроенно пожала плечами.
Наши кавалеры повылазили из своих «Лексусов» — «Мерседесов» и, спотыкаясь обо все, что попадалось под ноги, направились к двери. Обычной железной двери: ни вывесок, ни названий. Куда это нас черт занес?
Опять ресепшн, опять секьюрити. Темные лабиринты коридоров, арки просторных комнат. Поплутав немного в недрах заведения, мы вслед за нашим предводителем вошли в зал с низкими кофейными столами и диванчиками, на которых тут же и расположились. Улучив минутку, когда «мальчики» отвернулись, мы с Жанной заказали коньяк. Целую бутылку. Чтобы официантке потом сто раз туда-сюда бегать не пришлось. И почему-то апельсиновый сок. Страшно хотелось есть, но, судя по формату заведения, таких глупостей здесь не предлагали.
Как только мы все расселись, а Жанна, как и планировала, добралась наконец до «главного» и завела с ним долгий и эмоционально насыщенный разговор — кажется, для начала «друзья» вспоминали прошлое, — в противоположном конце зала зажегся мягкий свет. Перед глазами гостей предстала сцена с шестом и увивающаяся вокруг последнего девица. Из одежды на ней было только полупрозрачное белье. Я решила, что мне пора выпить. Пока разливали по бокалам, чокались и опрокидывали в глотки положенные сто грамм, девушка избавилась и от этого: лифчик расстегнула и откинула прочь, трусы стянула, присев на высокую — тоже часть скудных декораций — табуретку. После этого на худеньком теле осталась одна только подвязка. Я успела еще разок налить себе и выпить до того, как звезда незамысловатого спектакля подошла к нашему диванчику и встала так, что ее дочиста выбритый лобок оказался прямо у нас перед глазами. Мужики заерзали, полезли за деньгами, и, поскольку они пока были заняты, девушка придвинулась ко мне. Она извивалась под музыку, прикасалась ко мне голыми ногами, всем видом показывая, что ее можно и нужно трогать. Я потрогала — жалко, что ли. Кожа у нее была шелковой на ощупь и чуть влажной. Сама девушка была такой узенькой и хрупкой, что казалось странным, как это существо двигается и живет вообще.
— А мальчиков у вас в заведении нет? — спросила я. Скорее из интереса узнать, умеет ли эта фея говорить. Оказалось, умеет. Надо ж!
— К сожалению, нет, — она сочувственно улыбнулась.
— Ладно, нет так нет. Иди накинь на себя что-нибудь и присаживайся рядом, — смилостивилась я.
Девушка радостно убежала, предварительно собрав в подвязку несколько тысячных купюр, и вернулась через пару минут все в том же полупрозрачном белье. Ну что, надеть ей тут больше нечего было?
Через какое-то время к каждому посетителю оказалась приставлена юная полуголая нимфа, которую можно было гладить, ласкать сколько угодно, а при желании и забрать на ночь с собой. То есть, выражаясь их языком, «уволить». Последнее, разумеется, как бы неофициально, но все обо всем прекрасно знали. И заведение свою долю получало. Я рассудила, что общаться с обрюзгшими мужиками мне нет никакого резона — это пусть Жанка выуживает из них, что ей там надо, — и переключилась на свою персональную стриптизершу.