Девушка вздохнула: «Кто ты ему, чтобы тебя предупреждать?». Смотрела, как Хенни зажигает свечи:
— В следующий раз сделаем медовик круглой формы, вырежем из картона трафарет* и украсим торт порошком какао, сахарной пудрой, поджаренными измельчёнными орехами. Знаешь, что такое трафарет?
— Не знаю, — вскинула глаза служанка.
— Долго объяснять. Увидишь, — пообещала Ника.
Подумала, что медовик можно украсить не только разнообразной посыпкой и засахаренными цветами. Если освоить приготовление масляного крема на сахарной пудре, то кондитерской гребёнкой можно сделать на поверхности торта ровные и волнистые линии, сетку, написать что-нибудь корнетиком* или разрисовать завитушками.
Ника вспомнила и записала в рецепт, как придать крему разные цвета при помощи сока свёклы, моркови, краснокочанной капусты, вишни, чёрной смородины, граната, куркумы, порошка мяты. Знала, что есть творожный крем, но, как ни старалась, не могла восстановить в памяти, что входит в его состав кроме сахарной пудры, творога и сливочного масла. Немного варенья? Надо экспериментировать.
— И этот слоёный пряник мы будем продавать? — вторглась в ход её мыслей Хенни.
— Разрежем на пирожные и да, будем продавать.
— Дорого, поди? А как узнаем стоимость кусочка?
— Высчитаем. Мы знаем, сколько и каких продуктов пошло на изготовление одного торта, знаем стоимость этих продуктов. Так?
Служанка кивнула, и Ника продолжила:
— Сложим стоимость продуктов и узнаем цену медовика. Поделим её на количество разрезанных частей, и высчитаем стоимость одной части. Умножим на два. Или на три.
— Дорого получится?
— Посмотрим. Не дороже денег, — улыбнулась Ника. — Торт — это маленький праздник, своего рода удовольствие. А за удовольствие нужно платить.
— Как складно вы говорите, — облизнулась Хенни, подбирая обрезки коржей с разделочной доски. — А этот пряник мы съедим бесплатно?
— И угостим всех причастных.
— И Гуго?
— Гуго в первую очередь, — рассмеялась Ника. — Он у нас самый ценный работник мужского пола. Хенни, — понизила она голос, оглядываясь на дверь, — не знаешь, как переманить Гуго к нам на постоянную работу? Он тебе не говорил, сколько платит ему Ван дер Меер?
— Ах, как было бы хорошо, — загорелись глаза у служанки. — Я спрошу, — пообещала она.
— Хенни, сколько я тебя буду ждать?
Шурша юбкой чёрного траурного платья, в кухню вошла госпожа Маргрит. Недовольно поглядывая на служанку, остановилась у разделочного стола:
— В последнее время ты плохо исполняешь свои обязанности. Пол в моём покое не метёный, перина и подушки не взбиты, слежались. Сегодня всю ночь не спала, спина болит. Напомни-ка мне, какое жалованье я тебе плачу? — мама повысила голос, недобро поглядывая на дочь.
Хенни отступила от стола и опустила глаза.
Ника вздёрнула подбородок:
— Насколько я знаю, вы ей не заплатили жалованье за прошлый месяц, хотя графин она разбила в этом месяце. Разумеется, вы вправе удержать за причинённый ущерб, но не более половины жалованья.
— Она живёт на всём готовом, — фыркнула госпожа Маргрит, скользя глазами по горе немытой посуды и беспорядку на разделочном столе. — С тех пор, как ты занялась обустройством кофейни, прислуга совсем распустилась. Не пора ли мне её сменить?
Служанка сдавлено ахнула и отступила в тень.
Ника довольно улыбнулась:
— Смените, буду рада. Хенни, пойдёшь работать в кофейню шеф-поваром? Жалованье положу шесть гульденов. В помощь тебе найму подсобницу, которую выберешь сама.
— Мне? Подсобницу? — послышалось едва слышное, нерешительное.
— Пока она не выплатит стоимость графина, никуда не уйдёт, — заявила госпожа Маргрит. Назидательно подняла указательный палец: — Графин с двенадцатью стаканами был сделан из горного хрусталя и доставлен из самой Моравии! Замечу, что графин редчайшей красоты с тончайшей нарезной росписью! Теперь набора нет!
Ника не выдержала:
— Произведения искусства держат в буфете под замком и только любуются ими, и ни в коей мере не пользуются. Сколько ты должна? — повернулась к служанке.
— Много, — промямлила Хенни со слезами в голосе.
— Я отдам за тебя долг сегодня же, а с тебя каждый месяц буду удерживать из жалованья два гульдена до полного погашения долга уже мне. Согласна?
Хенни молчала, глядя на госпожу Маргрит.
Не спуская глаз с матери, Ника добавила:
— Будешь жить в той каморе, которую выбрала. Аренду я плачу с компаньоном за весь первый этаж, поэтому жильё останется за тобой до тех пор, пока ты будешь работать в кофейне.
Мама смотрела на дочь, кривя губы и сверкая глазами:
— Мою столовую посуду снесёте в кладовую, что под лестницей. Ключ отдашь мне.
— Хорошо, — не отпускала её взора Ника. Уточнила: — Кухонной утварью позволите пользоваться безвозмездно или мне купить свою?
Хозяйка дома ответила не сразу. Выдохнув и немного расслабившись, снисходительно уступила:
— Пользуйтесь. Если что-то разобьёте или поломаете, восполните. — Сузив глаза, с едва заметной улыбкой проговорила: — Налог за дом и землю станем оплачивать пополам.
— Почему? — вскинула брови Ника. — Я плачу за аренду первого этажа. За приведение в порядок двора садовнику тоже заплатила я. Вторым этажом не пользуюсь.
— На третьем этаже ты заняла два покоя.
— Два из четырёх, — сдерживала участившееся дыхание. — Два оставшихся по площади в два раза больше двух занятых мной. Я оплачу лишь эту часть налога. Насколько мне известно, в плату за аренду первого этажа уже включены все причитающиеся налоги.
Ника разволновалась. Ей никогда не приходило в голову, что дойдёт до такого! Делить с матерью квадратные метры и оплату налогов? Впрочем, удивляться нечему. Вопросом оплаты налогов двух земельных участков, домов и склада всегда занимался покойный Якубус. Где он брал деньги, знали и мать, и дочь. Если у Ники будут средства для оплаты аренды, то где их теперь возьмёт госпожа Маргрит?
— Я полностью оплатила уборку дома, — мама решила выяснить отношения с дочерью до конца.
Ника утвердительно кивнула и сложила руки под грудью:
— Как и положено владельцу недвижимости перед сдачей дома или его части в аренду, — почувствовала нараставшую неуверенность заёрзавшей на сиденье стула госпожи Маргрит.
Женщина сникла и вздохнула:
— Пустой спор, — прошла к небольшому столу, за которым семья принимала пищу, и принялась убирать с него чистую посуду в буфет. — У меня всё равно недостаёт денег на уплату налогов в полной мере. Видно, и сюда скоро придут сборщики налогов, чтобы описать часть имущества.
Ника села за стол:
— Значит, вам следует подумать, чем заняться, чтобы этого не случилось. На мне лежит ответственность за возвращение долга Ван дер Мееру. Взять на себя ещё и полную уплату налогов по дому я не смогу.
Избегая смотреть на дочь, мама переставляла в буфете тарелки. Молчала, поджав губы.
Девушка вздохнула:
— Я забираю у вас Хенни. Она не справится и с готовкой блюд для кофейни, и с уборкой третьего этажа, и со стиркой.
— Я справлюсь, — раздался робкий голос за их спинами.
— Не справишься, — не поворачиваясь, ответила Ника. — Даже обсуждать это не буду. Хочешь остаться прислугой у госпожи Маргрит, оставайся. Я пойму. Выбор за тобой.
— Хенни, что скажешь? — мама села напротив дочери и просительным взором уставилась на служанку. — За разбитый графин я стану удерживать из твоего жалованья… — прочистила горло деликатным покашливанием, — частями.
Хенни шмыгнула носом и плаксиво прогудела:
— Выходит, на кухне появится чужая кухарка, и я никогда не узнаю, как засахаривать цветы и… много чего другого?
Воцарилось молчание.
Слышалось лишь надрывное дыхание Хенни, теребившей в руках полотенце да лай соседской собаки.
Ника подняла глаза к потолку: «Господи, эта псина когда-нибудь заткнётся? Видно, придётся нанести дружеский визит соседям и выяснить, почему их собака ведёт себя неадекватно».
— Госпожа Маргрит, — тихо заговорила Хенни. — Я люблю вас всей душой, но… — замолчала, учащённо засопела.
Хозяйка дома поспешно отставила подсвечник:
— Не продолжай, не в чужую семью уходишь. Готовить хоть будешь для меня?
— Буду, буду. Для всех буду, — обрадовано засуетилась Хенни, отбегая к камину, хлопотливо поднимая с горячей подставки утятницу с тушёным мясом и овощами. — Вечерять пора.
Ника довольно потёрла ладони:
— Ладно, по такому случаю, медовик отведаем уже сейчас, — от предвкушения рот наполнился слюной.
— Сначала повечеряем, пряник после, — во весь рот улыбалась Хенни. — Как же я всех вас люблю!
На стук отворившейся двери, женщины повернули головы.
В дверном проёме остановился Ван дер Меер. Держа перед собой накрытый полотном большой короб, укоризненно покачал головой:
— Чуть не убился в темноте.
Оставив трость у стены, перехватил ношу удобнее и строго спросил:
— Почему не горит свеча в коридоре? Меня не ждали?
Глава 8
Женщины переглянулись.
— Забыла, — прошептала Хенни.
— Не убился же, — улыбнулась Ника.
Кэптен выглядел бодрым; глаза светились весельем.
— Поешь с нами? — госпожа Маргрит забрала утятницу из рук растерявшейся прислуги.
Ван дер Меер поставил короб на стул:
— Поем. Но сначала…
Он снял полотно с короба и указал кивком в его тёмную глубину:
— Для тебя, Руз… кхм… собеседник.
Девушка подошла к нему с опаской и осторожно заглянула в плетёную ёмкость. Следом подошли госпожа Маргрит и Хенни. Оттеснив гостя, обступили стул.
На дне короба сидела крупная птица с закрытыми глазами — пепельно-серая, с красным хвостом.
Ника угадала в ней попугая. Удивилась:
— Жако́? — не знала, как реагировать на необычный подарок. — Для меня?
— Я́коу, — поправил Кэптен. — Ты же сказала, что тебе поговорить не с кем. Вот, разговаривайте. Утром принесу клетку и насест.