Ван дер Меер с неохотой перебрал эскизы и отбросил в сторону:
— Лишнее.
— Кто бы сомневался, — фыркнула Ника недовольно. — Были бы у меня личные деньги, заказала бы вывеску за свой счёт.
— Хорошо, что их у тебя нет.
— Скряга, — пробубнила она, собирая бумаги намеренно небрежно, задевая мужчину, вынуждая его отклониться раз, другой, третий.
— Шестьдесят пять на тридцать пять, — не выдержал Кэптен, хватая её руку, останавливая.
Ника досадливо прикусила нижнюю губу. С каждой крупной покупкой, оплаченной Ван дер Меером, её доля в общем бизнесе уменьшалась.
Мужчина понял её недовольство:
— Руз, не следует заказывать ничего лишнего. Надеюсь, больше крупных вложений не будет. Продукты по твоему списку доставят в срок. Что нужно ещё?
— Осталось купить столовую посуду, — сказала девушка.
— У меня много посуды, которой я не пользуюсь. Сходишь к экономке, выберешь. Я распоряжусь.
— Фарфор или фаянс не подойдут. Посуда в таких заведениях часто бьётся. Нужна недорогая креативная керамика.
— Креативная? — нахмурился Кэптен, услышав незнакомое слово.
— Непривычная, необычная, уникальная, какой ни у кого нет.
Ван дер Меер вздохнул. Собираясь о чём-то сказать, упёрся руками в колени и подался к компаньонке.
Ника остановила его жестом руки:
— Хочу, чтобы наше заведение произвело фурор в Зволле. Тогда от посетителей не будет отбоя. Деньги потекут рекой.
— Ты уверена? — с кривой ухмылкой уточнил мужчина. Не дал ей вставить слово: — Я знаю, как в короткие сроки окупить вложения и выйти на существенную прибыль.
Ника отстранилась и отошла к этажерке, на одной из полок которой лежали ракушки. Догадаться, что имеет в виду компаньон, было несложно.
— Только не вино, — сказала она.
Мужчина утвердительно кивнул:
— Именно вино, причём не худшего качества. Знаю надёжного поставщика.
Девушка упёрлась ладонями в столешницу и приблизила своё лицо к лицу Ван дер Меера:
— Я никогда не соглашусь сделать из кофейни забегаловку. Придумать такое! Рюмочная! — пыхтела она от возмущения.
— Согласишься, — закивал, усмехаясь, Адриан. — Спустя два месяца ты сама придёшь ко мне с предложением торговать вином на розлив. Не теряй время, компаньонка, — мазнул пальцем по кончику её носа.
Ника не успела отпрянуть.
«Нашёл время шутить», — раздула ноздри, тяжело вдохнув воздух; на бледных щеках проступил румянец.
Мужчина улыбнулся:
— Соглашайся.
— Я не стану обслуживать выпивох до полуночи! — хлопнула она ладонями по столу и с расстановкой произнесла: — Я… никогда… не превращусь… в кабатчицу.
— И не надо, — спокойно отреагировал Кэптен. — Вечером за прилавком будет стоять другой продавец.
— Бармен? — спокойнее уточнила Ника, вдруг представив за стойкой крепкого, приличного вида мужчину в форменной одежде. Он и выпивох обслужит, и выставит за дверь забияку.
Ван дер Меер потёр чисто выбритый подбородок:
— Вижу, что ты согласна.
Девушка отрицательно закачала головой:
— Никогда.
— Руз, поразмысли как подобает. Только продажа вина на розлив сможет в короткий промежуток времени вернуть вложенные нами средства.
— В насколько короткий? — уточнила Ника.
— Три — пять месяцев, — без колебаний заявил компаньон.
Девушка молчала, сознавая, что и здесь он прав. Ничто так стремительно не окупается, как продажа спиртного. Тяжело вздохнула:
— Остаётся взять в аренду второй этаж, сделать там ремонт, заселить смазливыми девицами лёгкого поведения и — вуаля! — Ника театрально взмахнула руками в пригласительном жесте, широко улыбнулась, закатила глаза, изображая миг блаженства. Продолжать не стала. Сбросила с лица игривую маску: — Хочешь рюмочную — пожалуйста! Но в другом месте и без меня.
В дверь стукнули — она распахнулась. Вошла Хенни:
— Ваш чай, хозяйка, со слоёным пряником, — внесла поднос.
— Как ведёт себя Жакуй? — спросила Ника, выставляя на стол лакомство.
— Госпожа Маргрит его кормят.
— Он ест медовик? — удивилась Ника. — Ему же нельзя. В его меню мучные изделия не заявлены.
— Хватает всё подряд, — с воодушевлением продолжила Хенни. — Сейчас ест мясо с овощами. Так смешно смотреть, — захихикала она. — Отщипывает по маленькому кусочку, катает на языке и глотает.
— Ругается?
— Молчит. Рот же занят.
— Вот, — Ника подняла палец, копируя жест мамы. — Еда — единственный действенный способ заткнуть клюв болтливой птице.
— Я верно понял, что Жакуй нашёл новый дом? Он остаётся? — спросил Кэптен.
— Остаётся, — заторопилась Хенни к выходу. — Госпожа Маргрит с ним договорились. Только, господин Ван дер Меер, я не поняла, спать ему надлежит в коробе или оставить сидеть на спинке стула? Я цепочку привяжу, чтоб в камин ненароком не залетел.
— Посадите его в короб. Так будет надёжнее.
Хенни ушла, предупредив, что в коридоре на стене оставила горящую свечу.
Ника вздохнула:
— Надеюсь, у мамы не будет почесухи. — На вопросительный взор компаньона, пояснила: — У неё на шерсть котов и собак повышенная чувствительность. Не хочется, чтобы и птицы вошли в чёрный список.
— Вкусно, — Адриан указал глазами на медовик. — Я не слишком люблю сладкое, но этот пряник мне понравился.
— Медовик — это торт, — заметила Ника. — Если бы мы стали есть его завтра, он был бы ещё вкуснее.
— Какую картину писать собралась? — перешёл мужчина к новой теме разговора.
— Пока не знаю. Надо подумать.
— Лучше поразмысли о моём предложении, — попросил Кэптен.
Девушка глянула на него исподлобья:
— Не уговаривай. Рюмочной в кофейне не будет.
Ван дер Меер встал:
— Как скажешь, компаньонка, — взял трость, оставленную у этажерки. Задержался, провёл пальцем по глянцевой поверхности самой большой раковины. — Рогатой не вижу, — заглянул на нижнюю полку.
— Якубус разбил, — буркнула Ника, глядя в свою чашку с недопитым чаем.
Адриан коротко выдохнул, и девушка глухо спросила:
— Подоконники, консольную вывеску, доски для картин, керамическую посуду и… цветы… оплатишь? Это всё, больше ничего просить не стану.
— Заказывай, — также глухо ответил мужчина. — Тридцать на семьдесят.
Ника чертыхнулась. Провожать компаньона не пошла. С горечью смотрела на остатки медовика и серебряную ложечку, лежавшую на краю десертной тарелки гостя.
Кэптен сто раз прав. Как бы сильно ни хотелось, а в кратчайшие сроки встать на ноги не получится. Придётся туже затянуть пояс и потерпеть год, другой.
«Может, не упрямиться? Уступить?» — девушка всхлипнула; по щеке скатилась слеза; в груди защемило.
Продажа вина на розлив — прибыльный бизнес. Пусть по вечерам в кофейне местные благородные господа пьют вино и пиво, закусывают вкусными бутербродами, общаются. Всё же они культурные люди — не сброд с городской окраины.
Только что-то говорило об обратном. Не всякий подвыпивший аристократ может себя контролировать. Будут и шумные гульбища, и бурные выяснения отношений, и затоптанный пол, и залитые вином и пивом дорогие столы и диванчики. Будет такое, о чём думать не хотелось.
Ника легла в холодную постель — Хенни забыла принести жаровню, замоталась.
За окном лаем зашлась соседская собака.
«Зараза, — проворчала девушка, укрываясь одеялом с головой. — Днём лает, ночью лает. Отутюженная на всю голову. Дёрнул же чёрт выбрать именно эту комнату».
Глава 9
Поздним утром Ника спустилась в кухню и увидела Жакуя. Он сидел на высоком многоярусном насесте, стоявшем на столе у окна, и наблюдал за проходившими мимо горожанами. Здесь же находилась открытая просторная клетка с множеством перекладин, жёрдочек и маленьким зеркалом.
Ван дер Меер сдержал слово, но его приход девушка проспала. Она остановилась у разделочного стола, где Хенни чистила морковь. Поглядывая на птицу, спросила:
— Как наш новый жилец? — в глаза бросилось отсутствие цепочки на его ноге. — Не безобразничает?
Попугай повернул голову на голос и уставился на вошедшую.
— Странное дело, — ответила служанка. — За утро не услышала от него ни единого слова. Только разок щёлкнул на меня, когда я поставила ему свежую воду, положила в мисочку сыра и орехов. Вот скажите, хозяйка, когда он злобно щёлкает — это что значит? Он так ругается? Предупреждает, чтобы его не трогали?
— Наверное, — пожала плечами Ника. — Будь с ним осторожнее. У попугаев крепкий клюв. Вцепится в палец — откусит.
— Господь с вами, — оторопела Хенни. — Вот так возьмёт и откусит?
— Крови будет много, — заверила её девушка.
— Я ему не нравлюсь, — вздохнула служанка, приступая к чистке репчатого лука.
— Нашла, о чём переживать, — повернулась Ника к птице. — Будет выступать не по делу, продадим. Мне как раз деньги нужны.
— Разве можно его продать? Что скажет господин Ван дер Меер?
— Докладывать ему мы не станем. Спросит, где Жакуй, ответим, что улетел. Так, пернатый? — девушка подошла к птице и предупредила угрожающим тоном: — Будешь сквернословить, я тебя продам. Почему молчишь? Язык проглотил?
— Дрянь, — противным голосом прогундосил попугай.
— Невоспитанная гаргулья, — ответила Ника и погрозила ему пальцем. — Договоришься у меня.
Птица нахохлилась.
— Он понял, что вы сказали, — ахнула Хенни.
— Ничего подобного. Он, как и любое животное, понимает не смысл слов, а улавливает интонацию. Поругай собаку или кошку ласковым голосом, они будут радоваться, будто ты их похвалила.
— Откуда вы всё знаете? — задумалась над сказанным служанка.
— Учителя хорошие были, — ответила девушка. — Когда освободишься, пойдём с тобой к аптекарю пиявки мне ставить. Потом сходим к горшечнику.
— Поедите и пойдём, — сочувственно закивала Хенни. — Только сначала к горшечнику сходим, а уж потом к аптекарю.
— Почему попугай без цепочки? В камин не залетит? — зевнула Ника, снимая горячий чайник с крюка, и переходя к обеденному столу.