Банкир поднялся. Заложив руки за спину и сцепив их замком, расправил плечи. Подошёл к Нике.
Близко, непристойно близко.
Она не смутилась, не отступила. Слышала его глубокое свистящее дыхание. Смотрела на его морщинистое лицо землистого цвета, плотно сжатые тонкие губы. В блёклых глазах меркли слабые огоньки надежды.
— Вам не место в Зволле, милая госпожа Руз, — сказал он неожиданно твёрдым властным голосом. — Я снова предлагаю вам и госпоже Маргрит, — повернул голову в её сторону, — поехать со мной в Амстердам. Как и говорил, не стану вас ни неволить, ни связывать словом. Лишь помогу снять дом и ссужу достаточную сумму под низкие проценты для любого вашего начинания. Пожелаете — откроете кофейню либо займётесь похоронным делом.
Сделал паузу, выжидая, зорко следя за реакцией собеседницы.
— Не стану вам навязывать себя, — горделиво вскинул подбородок, отчего усы встопорщились, а бородка-клинышек стала похожа на клюв мифической птицы. — Вы молоды, хороши собой, рассудительны. У вас блестящее будущее.
Мысли Ники полетели в заданном направлении.
Бесспорно, большой город с его немалым населением откроет перед ней огромные возможности. Будет где развернуться, открыть одну кофейню, другую… Она не будет вынуждена стоять за прилавком, обслуживая посетителей, станет истинной хозяйкой сети кофеен. Станет свободной и богатой. Очень богатой.
«Так не бывает!», — думала девушка лихорадочно. Есть что-то, о чём она не догадывается. Что? В чём подвох?
— Ответить следует сейчас, — услышала она требовательный голос банкира.
Повисла пауза: глубокая, напряжённая, искрящая.
Ника знала ответ.
«В Амстердаме не будет Ван дер Меера!» — облилось сердце кровью.
Всё дело в нём! Не будет его — желанного мужчины, связанного по рукам и ногам цепями брака!
Знала и другое: Кэптен никогда не станет ни её возлюбленным, ни мужем. Размечталась!
Госпожа Маргрит в ярких красках расписала перспективу дочери на ближайшее десятилетие.
«Ирония судьбы», — мысленно усмехнулась Ника. Анника будет счастлива, живя со своим мужчиной, воспитывая их общего ребёнка и занимаясь сыроварней, одновременно обрекая своего настоящего мужа на безбрачие. Если Кэптен когда-нибудь решится на гражданский брак и у него будут дети, то он ни при каких обстоятельствах не сможет дать им своё имя. Сын Анники — бастард — вырастет и станет претендовать на имя Ван дер Меера. Получит титул, положение в обществе, состояние.
Ника передёрнула плечами: «Обяжет ли суд Аннику жить под одной крышей с законным мужем? А если она к тому времени родит ещё одного ребёнка от сыродела? Как в таком случае поступит Ван дер Меер?»
Девушка не стала думать, что при таком раскладе произойдёт с ней самой. Поразмышляет на эту тему в другой раз.
Её ответа ждали.
Геррит ван Ромпей не спускал с неё тяжёлого, давящего взора.
Со стороны госпожи Маргрит не слышалось ни шороха, ни вздоха.
Ника избегала смотреть на мужчину.
— Мне жаль, — сказала тихо. — Простите, что невольно дала вам надежду.
Мама передвинула чашку; зазвенело блюдце.
Банкир ответил он не сразу.
— Что ж, так тому и быть, — сказал он бесцветным голосом. — Напоследок, милая госпожа Руз, позвольте порадовать вас безделицей. С позволения сказать, в знак моего искреннего восхищения вами.
Он достал из внутреннего кармана кафтана бархатный мешочек и вручил Нике:
— Вещица простенькая, но для вас крайне необходимая. Поверьте, сей дар вас ни к чему не обязывает.
Девушка отрицательно качнула головой, собираясь отказаться от подарка, но Ван Ромпей опередил её.
— Не откажите старику в малости, милая госпожа Руз, — заключил её ладонь с даром в свои ладони, не дав ей вернуть его. — Доставьте мне удовольствие побаловать вас.
Ника со вздохом вскинула брови и растянула шнурок на бархатном мешочке.
На её ладонь выпали золотые часы-луковица с крошечным заводным ключиком на узкой розовой шёлковой ленте. Не просто часы, а ювелирное украшение, символ статуса, демонстрирующий богатство и изысканный вкус владельца.
Девушка затаила дыхание от восторга.
Назвать вещицу скромной не поворачивался язык. Стоили часы, судя по их виду, немало. Видела похожие у госпожи Сникерс, только те были серебряные, крупные, с виду простые.
Несмотря на изящество, они оказались довольно тяжёлыми. Тонкая крышка с цветочным ажурным венком открылась легко, на циферблате отчётливо проступали римские цифры.
«Одна часовая стрелка?»*, — обратила внимание Ника на отсутствие минутной стрелки. Необычно, но привыкнуть можно.
— Помните о скоротечности времени и бренности нашей жизни, — голос банкира прозвучал глухо и трагически.
Девушка закрыла крышку:
— Спасибо за подарок, господин Ван Ромпей. Я всегда буду помнить вас, — в порыве обняла мужчину, поцеловала в щёку. Заметила, как в уголках его глаз блеснули слёзы.
— Ещё чаю, господин Ван Ромпей? — заметно волнуясь, встала хозяйка дома.
— Откажусь, госпожа Маргрит. С вашего позволения откланяюсь. У меня намечена встреча.
Мама проводила гостя к выходу.
Ника следовала за ними, любуясь часами.
— Вы остановились в гостевом доме господина Киккерта? — спросила госпожа Маргрит. — У меня к вам есть дело, которое требует безотлагательного решения. Дозвольте наведаться к вам после полудня или… когда вам будет угодно?
Банкир бросил прощальный взор на дочь хозяйки дома:
— Приходите после полудня, госпожа Маргрит. Всегда рад вас видеть.
Пронзительно звякнул дверной колокольчик.
Мама закрыла дверь на замок и порывисто повернулась к дочери.
— Глупая… маленькая глупая девочка, — выдавила из себя глухо. — Ты не моя дочь.
— Потому что не ищу во всём выгоду? — Ника прошла мимо неё, направляясь в кухню. — Если господин Ван Ромпей сегодня предложит вам стать его женой, вы согласитесь?
Ответа не ждала. Он ей не нужен. Бросила на ходу:
— Ухожу к горшечнику лепить пивные кружки, — вышло резко, с раздражением. — Вернусь к обеду. Или позже.
— Ты ходила к Де Йонгам? — догнал её гневный голос женщины. — Зачем?
Ника замедлила шаг.
«Дэниэл де Йонг», — быстро сориентировалась она. Такого имени художника золотого века нидерландской живописи она не помнила.
— Как приняла тебя старуха Лейфде? — лицо госпожи Маргрит исказила презрительная гримаса. — Впустила в дом? — голос сочился ядом.
— С чего бы ей меня не впускать? — остановилась девушка, поворачиваясь к женщине. — Это у вас с ней натянутые отношения. Ко мне она отнеслась… душевно, собиралась чаем напоить.
— Натянутые отношения? — скептично хмыкнула мама. — Ты это так называешь? Быстро запамятовала, кто повинен в смерти твоего отца.
У Ники пересохло в горле — приоткрывалась завеса над ещё одной семейной тайной.
— Не забыла. Только до сих пор не уверена в правдивости услышанного, — сказала наобум.
— Мальчишка похож на твоего отца, — госпожа Маргрит побагровела от негодования. — Нос, губы, подбородок… походка. Не разглядела? Жалкий изменщик, прелюбодей! — выплюнула злобно.
— Дэниэл мой брат? — оторопела Ника, сжимая во вспотевшей ладони часы-луковицу.
Мама сложила руки на груди, усмехнулась:
— Запамятовала, дочь?
Девушка не ответила. Плохо, когда не знаешь, да ещё забудешь… Вспоминала, зачем идёт в кухню?
Хенни стояла у разделочного стола, опершись руками о столешницу. Увидев хозяйку, торопливо бросила в миску с водой большую рыбу.
— Ты знала, что Дэниэл мой брат? — спросила Ника, озираясь, вспоминая, что собиралась здесь взять.
Знала, что служанка не могла не подслушать разговора с банкиром, не могла не слышать последних слов госпожи Маргрит.
— Все знают, — ответила Хенни, не поворачивая головы, перекладывая вымытую рыбу на доску, нюхая её.
Ника остановила глаза на эскизах столовой посуды, лежавших на подоконнике. Вот за чем шла — за ними!
— Ухожу, — сообщила она, скручивая листы в трубку.
— Ой, погодите, — спохватилась служанка. — Я пойду с вами.
— Не нужно. Дорогу я знаю, не заблужусь. Хватит меня водить за руку и опекать! — повысила голос.
Отряхнула низ платья, надела чепец, заимствованный у Хенни, убрала под него волосы. Ворчала:
— Кому интересна простая прислуга? Брать у меня нечего. В кошеле мелочи впритык. Едва хватит, чтобы заплатить лекарю за осмотр.
— Я приду за вами к горшечнику, — услышала в спину голос Хенни.
Не оборачиваясь, следуя по коридору, Ника крикнула:
— Оставьте меня в покое! — на ходу закладывала часы в кошель. — Отстаньте от меня! Все! Все отстаньте!
—————
* Первые карманные часы, ставшие предметом роскоши, разработаны в Нюрнберге в 1510 году. Их отличительной особенностью стала заводная пружина. Маятник как регулятор погрешности был изобретён в 1657 году. Минутная стрелка появилась в 1680 году.
Глава 16
Она запыхалась, раскраснелась. Поняв, что идёт слишком быстро, осмотрелась и замедлила шаг. Шла к лекарю.
Думала.
Не понимала, что её так расстроило? Разумеется, ничего хорошего нет в том, что отец Руз изменял госпоже Маргрит. Но вправе ли Ника судить его?
Она ничего не знает о Лукасе ван Вербуме. Не знает о его отношениях с женой, сыном и дочерью. Не знает, что происходило в их жизни до его смерти и после. Не знает всего того, из чего состоит жизнь отдельно взятого семейства.
Сомневалась.
Если бы в семье царили любовь и согласие, разве бы Якубус стал таким? А Руз? Как она вела себя по отношению к отцу? Оправдывала его или порицала?
Её отец любил другую женщину и имел от неё сына. Живи он в двадцать первом веке — развёлся бы с женой и стал счастливым. Госпожа Маргрит тоже нашла бы своё счастье с другим мужчиной.
Поднятая госпожой Маргрит тема о невозможности разводов в этом времени многое объяснила.
«Наглядный пример, ничего не скажешь», — вздохнула Ника, прокрутив памяти разговор с мамой относительно нерасторжимости брачного союза.