вной системы.
К моменту закрытия кофейни девушка чувствовала себя выжатым лимоном. Она устала. Устала безбожно, чудовищно, чертовски. Гудели натруженные ноги; болели спина и руки; грудь сдавливал корсет, надетый по настоянию госпожи Маргрит; веки слипались. В висках долбилась одна мысль: «Спать, спать, спать…», но встать и уйти не было силы.
Вот и прошёл первый день работы кофейни — невероятно долгий и трудный.
Открытие состоялось.
Ника не совсем довольна, как всё прошло, но в целом начало работы заведения можно считать успешным.
Девушка поправила две диванные накладки под спиной, вытянула ноги и закрыла глаза. Слушала, что происходит вокруг.
Подавальщица мыла пол. Учащённо сопела, старательно исполняя свои обязанности. Мокрая тряпка снова и снова с характерным шлепком опускалась на мозаичные плитки пола, мягко елозила по ним, действуя на Нику усыпляюще.
Девушка прислушалась к рекомендации Хенни нанять подавальщицу — молодую женщину Софию, полгода назад вышедшую замуж, расторопную и аккуратную. Имея опыт работы в таверне, находившейся на другом конце города, она пришла на собеседование к Нике по настоянию Хенни и произвела на неё хорошее впечатление.
Не возразила Ника и тогда, когда Хенни привела себе в помощь немолодую молчаливую и покладистую Тёклу — вдову с тремя детьми, которая до этого работала прачкой. Её старшая девочка десяти лет оставалась дома и присматривала за младшими братом и сестрой пяти и трёх лет.
Девушка наняла обеих женщин с испытательным сроком и пониженным на это время жалованьем. Пообещала, что через месяц, если и её, и наёмных работниц всё устроит, они станут получать больше, чем на прежних местах работы.
Для Ники важно было сохранить душевное состояние Хенни, чтобы та продолжала оставаться энергичной и собранной помощницей, а не рассеянной и беспомощной страдалицей, оказавшейся сверх всякой меры ревнивой. Как Ника ни убеждала её оставить Гуго в покое, который, судя по всему, не слишком был заинтересован в налаживании более близких отношений с Хенни, она болезненно реагировала на заигрывания с ним Лины. Постоянно цеплялась к прислуге, не понимая, что та забавляется и намеренно выводит её из себя.
На днях Ника не выдержала. После очередного инцидента она подловила Лину на узкой лестнице и, прижав к стене, строго проговорила:
— Допрыгаешься, глупая. Жалко тебя, — дёрнула её за руку, толкнув со ступеньки. Тут же удержала, позволив наглой девчонке обеими руками мёртвой хваткой вцепиться в поручень. Поймав её испуганный взор, продолжила: — Оставь Хенни в покое или бери расчёт и уходи.
— Я ничего не делаю, — пискнула Лина. — Она сама…
— Молчать! — прикрикнула на неё Ника. Приблизив своё лицо к её лицу, мрачным шёпотом добавила: — Ты же не хочешь на всю оставшуюся жизнь остаться кривобокой, а то и вовсе упокоиться с миром на городском кладбище. Верно?
Округлив глаза и плотно сжав губы, Лина испуганно замолчала. Если бы Ника попыталась отцепить её руки от поручня, у неё это вряд ли бы получилось.
Ника отступила от прислуги. Развернувшись и направляясь вниз, через плечо бросила:
— Лестницы у нас слишком уж крутые. Споткнёшься, скатишься и всё — нет тебя. Печалька, — вздохнула с трагической серьёзностью.
После наглядной демонстрации Лина хоть и не обходила Хенни стороной, но заметно присмирела: на кухне появлялась редко, с Гуго на глазах у ревнивицы не заигрывала.
— Что это с ней? — торжествовала Хенни.
— Поумнела, — посмеивалась над Линой Ника. — Поняла, что садовник ничего интересного из себя не представляет. Тебе тоже стоит к нему присмотреться внимательнее. Глядишь, и ты прозреешь.
Госпожа Маргрит была настроена к Хенни не столь сочувственно. В штате её прислуги появились поломойка и две привлекательные молоденькие горничные, для которых она по совету дочери заказала у портнихи комплект однотипной одежды: тёмно-серые закрытые платья с длинными рукавами, узкими белыми воротничками и манжетами вкупе с такими же белыми фартуками и наколками из белоснежной ткани вместо чепчиков.
Нике всегда нравилась униформа горничных викторианской Англии — строгая и в то же время нарядная и аккуратная, подчёркивавшая социальный статус нанимателя.
Как и пообещала, мама управилась с ремонтом комнат второго этажа за оставшиеся девять дней до намеченной даты открытия кофейни. Но к заселению покои пока готовы не были. Госпожа Маргрит ждала доставку мебели, картин, ковров, циновок, портьер и выполнения в швейной мастерской большого заказа по пошиву стёганых покрывал и постельного белья с вышитой на нём монограммой «wZw» — «Ветер странствий».
На вопрос дочери, значит ли это, что гостевой дом станет называться как и кофейня, не вдаваясь в рассуждения, коротко ответила:
— Да.
Ника была польщена.
Девять дней ремонта она перенесла стойко. С ним совпала доставка продуктов. Чтобы рабочие не вытоптали цветы в дворике, девушка попросила Гуго соорудить временные ограждения вдоль дорожек. Временные ли? С сожалением сознавала, что нет ничего более постоянного, чем временное.
Ника с удовольствием сделала бы третий вход в дом с другого торца, где имелся проход в особняк через калитку. При этом пришлось бы лишиться кладовой и бельевой, к чему девушка совершенно готова не была. Лишних помещений в доме нет, а уменьшать кухню за счёт обустройства кладовых неразумно.
Кухня с двумя входами, насосной установкой и подвалом с ледником и без этого поделена на три зоны: зону готовки, моечную и сервизную с громоздкими буфетами. Половинчатая дверь большую часть времени оставалась открытой настежь.
«Всё же вышло бы неплохо», — пожалела Ника о недостаточно большой площади первого этажа. С улицы можно было бы попасть прямиком к лестнице, ведущей на второй этаж. Отдельный вход позволил бы изолировать ванную комнату и дворик.
Выслушав предложение дочери и чуть подумав, госпожа Маргрит согласилась, но с оговоркой: большую часть расходов дочь возьмёт на себя. Нынешний вход маму вполне устраивал и неудобств не доставлял, а постояльцы, как правило, господа состоятельные, воспитанные и тихие.
Ника поделилась задуманным с Ван дер Меером.
— Руз, не сейчас, — в спешке ответил он. — Данным вопросом можно заняться позже.
«Позже так позже», — согласилась она. Не отказал категорически — уже хорошо.
«К заезду первых постояльцев распорядиться заменить замки на дверях второго и третьего этажей», — сделала мысленную зарубку. После ремонта выяснилось, что врезные замки заржавели и к некоторым из них утеряны ключи.
В последние десять дней Кэптен приходил хоть и каждый день, но времени с компаньонкой проводил ничтожно мало. Проверял доставку продуктов, сверялся со своими бумагами, спрашивал, нужна ли его помощь и торопливо уходил.
Ника провожала его тревожным взором. С мужчиной что-то происходило. Он стал задумчивым и немногословным, часто исподтишка наблюдал за ней. Она всегда чувствовала его взгляды, и когда они встречались, Адриан немедля отводил глаза.
Делиться личными переживаниями с компаньонкой он не стремился, а она в душу к нему не лезла. Догадывалась, что заметно ухудшившееся настроение Кэптена может быть связано с прошениями, месяц назад отправленными в адмиралтейство, страховую компанию и в церковный суд.
Понятно, что ждать каких-либо вестей рано, но уж очень не терпелось получить положительные ответы. Нике казалось, что результатов она ждёт сильнее Ван дер Меера. К тому же Анника вот-вот должна родить, и Адриан невольно станет отцом чужому ребёнку.
Посмеяться бы над странными играми судьбы, но смеяться Нике не хотелось.
Глава 25
Поменяв позу и вытянув под стол ноги, Ника слушала звон монет и шелест бумаги.
Госпожа Маргрит считала выручку: беззвучно шевелила губами, складывала медные стюверы и серебряные гульдены в столбики.
Кэптен изучал спрос блюд и напитков по небрежным записям компаньонки, сделанным в процессе обслуживания клиентов. Щурился, разбирая её испорченный спешкой почерк.
Совмещать учёт проданных блюд и напитков с их одновременной продажей оказалось делом хлопотным. Параллельно Нике приходилось взбивать венчиком в густую пену горячий шоколад. Без умения и сноровки выходило медленно. Хорошо, что в кувшине за один раз можно было приготовить восемь чашек напитка. Его подогрев упрощал работу.
Помогала София. Оказавшись скорой на руку, она успевала обслуживать посетителей, убирать грязную посуду, вытирать столы, по очереди с хозяйкой взбивать горячий шоколад.
За приготовлением второго кувшина Ника поняла, что ей не хватает как минимум ещё двух, а лучше четырёх рук. Понимала, что завтра в кофейне не будет столько жаждущих испробовать все выставленные на витрине невиданные блюда. Сегодня нужно потерпеть и приветливо улыбаться.
Она и улыбалась. Казалось, что улыбка намертво прилепилась к её лицу, а скулы свело так, что хотелось всех и всё послать в преисподнюю. Прав Ван дер Меер — стоять за барной стойкой весь день Неженке не по силам.
К слову, он выполнил своё обещание. На собеседование приходила женщина лет сорока в траурном платье, и даже заинтересовала Нику, но на следующий день, когда они договорились о повторной встрече, она не пришла. Завтра Ника повесит на дверь кофейни объявление о свободной вакансии и посмотрит, кто на него откликнется.
Увидев, что из-за стола встал посетитель и направился к витрине, а София занята, девушка подозвала Лину. Прячась за створкой двери, ведущей в хозяйскую половину дома, та подсматривала за клиентами.
— Делала когда-нибудь подобное? — спросила её, указав на серебряный кувшин с горячим шоколадом.
Пойманная с поличным, но ничуть не смутившаяся Лина неопределённо пожала плечами и отыскала кого-то глазами среди посетителей.
Ника проследила за её взглядом. С облегчением вздохнула, когда увидела, как госпожа Маргрит кивнула своей прислуге одобрительно.
Да и выхода иного не было.