Ника недоумевала: почему выпустила девицу из вида? Ни о ком из прислуги не забыла, а о ней даже не вспомнила! Такая незаметно и ключ из каморы Хенни стащит, и назад его повесит, и в ночное время бесшумно спустится с чердака и откроет дверь кому угодно — за плату и подавно.
Ника попыталась вспомнить имя девицы. Нет, не помнила. Настолько та оказалась безликой. В сумерках пройдёшь мимо и не заметишь. Вот вам и подходящая кандидатка в помощь грабителям! Только причастность «мышки-норушки» к банде не докажешь. За руку не пойман — не вор.
«М-да», — опечалилась она. В двадцать первом веке причастность к преступлению оперативники доказали бы в считанные часы, прибегнув к помощи камер наблюдения, неспящих соседей, экспертов. В помощь — отпечатки пальцев, анализы ДНК…
— Не беспокойтесь, госпожа Марравельт, — протянула Ника задумчиво, — рассчитаю вас непременно. В качестве извинения за доставленные неудобства позволяю вам выбрать и взять с собой, что пожелаете из меню для постояльцев на ужин. За счёт заведения. Чтобы на новом месте вы могли заняться сугубо устройством быта.
Вдова оживилась, поёрзала в кресле. От удовольствия на щеках проступил румянец.
— Ах, госпожа Руз, как же так? — голос стал глуше, ласковее. — В вашем ведении очень приятное заведение, но, уж простите, замечу вам, что ваша упокоившаяся матушка подошла бы к сему вопросу крайне ответственно. Не следует ли вам нанять стражника?
— Стражника? Зачем? — деланно удивилась Ника, понимая, к чему клонит постоялица.
— Ну как же, миленькая госпожа Руз, вас разве не беспокоит защищённость ваших жильцов и своя собственная?
— Разумеется, беспокоит. Защита в доме на должном уровне. В кофейню, как и в гостевой дом, войти с улицы в ночное время невозможно.
Ника подошла к ней ближе и заговорила тише:
— Скажу вам по секрету, что среди прислуги оказался пособник бандитов, он ночью открыл им дверь.
— И кто этот пособник? — спросила госпожа Марравельт. — У вас же два мужчины в найме? Который из них? — глаза загорелись странным нездоровым интересом.
— Пособник — женщина и мы пока не знаем, кто именно. Скоро придут господин Ван дер Меер и капитан ночного дозора господин Алан Матфейсен, они возьмут отпечатки пальцев у всей прислуги.
— Что возьмут?
— Отпечатки пальцев, оттиски, — повторила Ника громче. — Поэтому, вам со служанкой придётся задержаться до их прихода.
— А зачем брать оттиски?
— О, это новейшая и уже получившая весьма широкую известность процедура в дознании для доказательства причастности преступника к данному преступлению. Называется дактилоскопия.
— Ничего не поняла, но крайне любопытно, — сказала госпожа Марравельт.
Она нервно облизнула губы, сняла со лба повязку и отдала её служанке.
— Вам смочить? — спросила та еле слышно.
— Не нужно, — отмахнулась хозяйка. И уже Нике: — Будьте столь любезны, расскажите мне, что за… дак… хм… сразу и не запомнишь.
— Если только в двух словах, — охотно отозвалась Ника. — Дактилоскопия — это способ опознания человека по следам пальцев рук.
Она достала из кошеля взятый у Хенни ключ и показала вдове:
— Вот этим ключом была открыта дверь в кофейню со стороны лестницы. На нём остались следы пальцев того, кто его брал.
Ника исподтишка наблюдала за служанкой. Говорила тихо, но не настолько, чтобы та не могла её услышать. Девица превратилась в слух, движения замедлились, но напуганной она не выглядела.
Госпожа Марравельт вертела головой, щурилась, внимательно рассматривая ключ в руке хозяйки заведения:
— Какие же на нём могли остаться следы? Он же железный.
— Следы есть. Возьмите стакан из хрусталя или приложите руку к оконному стеклу. Затем сосредоточьтесь и внимательно посмотрите на просвет. Вы увидите на стекле следы своих пальцев или отпечаток руки. Это пот и жир, который есть в небольшом количестве на нашей коже, — Ника потёрла кончики своих пальцев. — Следы остаются на всём, чего мы касаемся: на железе, посуде, дереве, бумаге… Если говорить коротко, то господин Ван дер Меер снял отпечатки пальцев вот с этого ключа.
Девушка зажала ключ между пальцами в вертикальном положении:
— Замечу, что он был осторожно изъят ещё до того, как попал в руки другого человека, то есть последним на тот момент его касалась пособница грабителей. Осталось взять отпечатки пальцев у прислуги, сравнить со снятым отпечатком и… пособница будет поймана. Обращаю ваше внимание на то, что во всём мире не найдётся двух людей с одинаковыми отпечатками пальцев.
— Ах, как интересно вы рассказываете! А как же их станут брать, отпечатки?
— Госпожа Марравельт, описание процедуры весьма утомительное. Увидите, как будут брать отпечатки у вашей служанки. Поэтому, пожалуйста, не съезжайте до прихода господина Ван дер Меера.
— А что станет с… ну, вы понимаете.
— С пособницей? — Ника взяла паузу. Выпрямилась, огладила подол нового платья, кокетливо поправила пышную чёлку и беспечно сказала: — Разумеется, повесят. Если бы не господин Ван дер Меер… Я чудом осталась живой.
— Виселица, только виселица! — разгорячилась вдова. — Одного, второго повесят прилюдно, глядишь, у других отобьют охоту господ грабить и убивать!
От грохота упавшей крышки сундука, Ника вздрогнула и округлила глаза.
Госпожа Марравельт подпрыгнула в кресле, схватилась за грудь и повернулась к нерадивой служанке. Вскрикнула испуганно:
— Безрукая!
— Гаргулья! — завопил в коридоре Жакуй и залился сигнальным свистком.
В покой заглянул Дэниэл.
Девицу не держали ноги. Она села на сиденье стула и привалилась к спинке, при этом развалив стопку нижнего белья. Ахнула и взялась торопливо его собирать.
Ника вычеркнула госпожу Марравельт из списка подозреваемых. А вот её служанка вышла из тени на первое место.
— Не буду более докучать вам. Может, задержитесь у нас до утра? — Ника скосила глаза на бледную «мышку». — После закрытия кофейни все постояльцы соберутся в зале. Будем праздновать моё счастливое спасение. К тому времени пособница и грабители уже будут под стражей.
Вдова снисходительно улыбнулась и ничего не ответила.
Ника вышла из номера и закрыла за собой дверь.
— Теперь всё, — подмигнула Дэниэлу и подняла клетку с попугаем.
— Что ты там об отпечатках пальцев говорила? Это правда? — спросил парень, следуя за сестрой по коридору.
— Правда. Уникальность метода состоит в том, что, в самом деле, во всём мире не существует двух людей с одинаковыми отпечатками пальцев.
— Во всём мире? — усомнился Дэниэл.
— Во всём мире, — подтвердила Ника. — Скажу больше, недавно на восковой модели одной из скульптур Микеланджело нашли отпечаток пальца. На той скульптуре также есть отпечаток пальца художника, — она взглянула на брата и убедилась, что он знает, о каком художнике эпохи Возрождения идёт речь. — Когда их сравнят, то выяснят, сам ли Микеланджело изготовил модель или исполнял чей-то заказ. Можешь себе представить?
— И что?
— Ничего. Когда я думаю об этом, то чувствую себя странно. Человек жил пять веков назад, творил, любил… На его изделиях остались отпечатки его пальцев. Если бы художники всегда оставляли отпечатки пальцев на своих картинах, их в будущем можно было бы безошибочно идентифицировать.
— Что можно было бы? — замедлил шаг Дэниэл.
— Можно было бы доказать, что ту или иную картину написал, к примеру, Дэниэл де Йонг, а не тот, кто её присвоит в дальнейшем. Когда имеешь дело с красками, воском или глиной, то на них часто остаются отпечатки пальцев мастера. Так что, когда будешь лепить панно или писать очередную картину, оставь там хотя бы отпечаток своего пальца. Будет прикольно найти твои картины в будущем, — рассмеялась Ника.
— Что будет? — смеялся вместе с ней Дэниэл.
Девушка взяла брата под руку:
— Будет здорово! Идём в мастерскую, покажешь свой эскиз. Кстати, тоже приходи после закрытия кофейни. У кого-то из постояльцев я видела скрипку. Повеселимся.
— Хочешь чаю, зар-раза! Хочешь? — бесновался в клетке Жакуй, раскачиваясь на жёрдочке, поддерживая весёлый настрой неунывающей компании.
Дэниэл хихикал, заканчивая кормить жако, сидевшего на насесте:
— Как же он мне нравится. Как интересно он ест райское яблоко.
Попугай держал в лапке четвертинку граната, выбирал из неё зёрна и между делом говорил:
— Жакуй хор-роший, зар-раза.
— А что значит слово зар-раза, которое он часто повторяет, не знаешь? — спросил Дэниэл у Ники.
Девушка озадачилась — сходного бранного слова на голландском языке она не знала.
— Понятия не имею, — ответила, пожав плечами. — Словцо, видимо, из его недавнего африканского прошлого.
— Звучит угрожающе, — погладил парень птицу.
Ника закончила обсуждать с братом эскиз панно и только намеревалась расспросить Дэниэла об учёбе во Франции, как в дверь постучали.
— Вас там Гуго просит спуститься, — сообщила Лина испуганным голосом.
Сетуя на то, что их беседу прервали на самом интересном месте, Ника оставила Жакуя с Дэниэлом и сошла на первый этаж.
Служанка госпожи Марравельт оказалась довольно шустрой. Не прошло и полчаса, как она уже сидела запертой на замок в будущем санузле.
— Не вздумай вылезти в окно. Под ним глубокая яма, — предупредила её Ника, не обращая внимания на слёзы и всхлипы, доносившиеся из-за двери. — Вывалишься неудачно, раньше времени шею свернёшь. А мне хочется посмотреть на тебя, болтающуюся на виселице.
Сзади хлопнула дверь в кухню. Кто-то из прислуги поспешил уйти от греха подальше.
«Мышка-норушка» притихла, и Ника прислушалась. Не услышав ни звука, заговорила громче:
— Если станешь сотрудничать со следствием и расскажешь всё без утайки, то виселицу заменят каторгой или тюремным заключением.
— Может, руки ей связать? — спросил Гуго, убирая в сторону дорожную сумку девицы. — Как бы в самом деле в яму не сверзилась.