— Верно, Анника… как получила бумагу о смерти мужа и схоронила старшего Ван дер Меера, по требованию нового наследника покинула дом. Три месяца назад, в начале сего года… да, так, — кивнул Хендрик, — она вернулась в Зволле с завещанием и должна была получить в нашем банке все деньги Ван дер Мееров. Младший брат Адриана на ту пору ещё не вступил в наследство и крепко повздорил с невесткой. Она пришла ко мне просить содействия ускорить дело с получением наследуемой суммы. Из сострадания к ней я и посодействовал, помог. А оно вон как вышло.
— Как… вышло? — еле слышно прошептала Маргрит.
— Прескверно вышло, — пророкотал глубоким низким голосом Хендрик.
Женщина махнула на него полотенцем:
— Тише ты, перебудишь всех в доме.
— Кого у тебя тут будить? Мышей? Руз на втором этаже, поди, третий сон смотрит, а прислуга и вовсе на самом чердаке дрыхнет.
— Что вышло-то? — напомнила Маргрит.
— А-а, — поскрёб Хендрик подбородок, — Адриан утверждает, что не оформлял никакого завещания на жену. Более того, не видел её с тех пор, как ушёл на флот воевать с англичанами. Это почитай, три года. Обманула она всех.
— Обманула, — эхом отозвалась Маргрит.
— Выходит, завещание поддельным оказалось. Был бы живой Ван дер Меер-старший, не вышло бы такого. Он бы знал.
— А младший брат что говорит?
— Откуда мне знать? Пусть промеж собой разбираются. К тому же дело это банковское, не моё, — отмахнулся он.
— Но Адриан же к тебе в управу пришёл. Зачем? — допытывалась Маргрит.
— Из банка ко мне послали. Сказали, что я хлопотал за его жену. Думал, может, знаю, где сейчас её сыскать можно.
Женщина нетерпеливо заёрзала на сиденье табурета:
— Как узнает, что Адриан живой, сама вернётся. С деньгами.
— Не узнает, — откинулся Хендрик на спинку стула и громко сглотнул. — Слыхал, будто кто-то говорил, что она собиралась уехать в Америку. Она же вдова… вроде как. Куда захочет, туда и уедет. С такими-то деньжищами.
Маргрит сложила руки под грудью и сказала уверенно:
— Ван дер Меер отыщет её хоть в Америке, хоть в Африке, и деньги вернёт.
— Чтобы искать, нужно людей нанять. А с чего он наймёт? Деньги-то фьють, как водой смыло. Только дом остался, — он качнул головой в сторону улицы, — имеется какая-никакая военная пенсия и сбережения от офицерского жалованья. В отставку ушёл наш Андриан… по здоровью. С ногой у него непорядок. Хромает.
Маргрит часто заморгала, шмыгнула и вытерла нос полотенцем:
— Почему так вышло, что на него бумага о смерти пришла? Почему семье не сообщил, что живой? Отец бы не умер от горя.
— Сам не знал про бумагу. В Италии лечился после тяжёлого ранения. В том Форт-Рояле не пойми что творилось, в сражении столько матросов и солдат полегли, — крестился Хендрик. — Не счесть.
— Война как есть война, — скорбно вздохнула Маргрит. Придвинулась к возлюбленному и шёпотом спросила:
— Денег на счёте много было?
— Много. Там были деньги и отца, и Адриана. Их дела до войны в гору шли. Ты должна помнить. Регулярно три корабля в Ост-Индию снаряжались, и все всегда возвращались. Везучие были Ван дер Мееры. Были… Такие вот дела, моя Маргрит, мой лакомый кусочек, — он подался к женщине, обнял, прижал к себе. — Может, останусь у тебя до утра? Разморило что-то.
— Сегодня никак, Хендрик, а вот завтра, перед отъездом в Амстердам…
Ван Деккер взял её ладони в свои:
— Когда ты уже войдёшь в мой дом хозяйкой, а, госпожа Маргрит?
Она игриво улыбнулась:
— Не терпится? Ведь пожалеешь, старый лис.
— Никогда не пожалею, — загудел Хендрик шмелём. — Женщина ты разумная, во всех отношениях приятная.
Маргрит шутливо погрозила пальцем:
— Смотри, помни, что сказал. Как только дело с кредитом решу, подумаю над твоими словами.
Она встала, подавая ему корзинку:
— Тебе пора.
— Пора, — глухо отозвался Ван Деккер и нехотя поплёлся к выходу.
Ночь прошла беспокойно; Ника часто просыпалась.
В первые минуты пробуждения не могла понять, где находится. Лежала в постели, ощупывала себя, бельё, непослушными пальцами сжимала край толстого пухового одеяла.
Вслушивалась в обманчивую тишину чужого мира.
Незаметно засыпала и снова просыпалась, чтобы убедиться — она там, где быть не должна. Там, где оказалась по воле Провидения.
«Впрочем, здесь не так уж плохо», — уговаривала себя, ворочаясь в поисках удобной позы. Человек привыкает ко всему. Она тоже привыкнет.
— Госпожа, — услышала Ника сквозь дрёму голос Хенни. — Вы просили разбудить вас.
— Я? — отозвалась она машинально. После званого обеда, завершившегося неожиданным выигрышем, она успела забыть о своей просьбе.
Глаза открылись с трудом — не выспалась. Знакомое состояние. Такое случалось, когда она засиживалась допоздна, читая интересную книгу или делая эскизы будущих работ.
Смотрела, как служанка сдвигает в сторону тяжёлый полог.
— Хозяйка сегодня не идут на рынок, — сообщила Хенни буднично. — Мне велено купить лишь свежую зелень и дюжину яиц. Если пойдёте со мной, то вставайте.
Наблюдая, как молодая госпожа осторожно сползает с высокого ложа, уточнила:
— Есть будете?
— Буду, — оживилась Ника.
Её душа ликовала: есть можно что угодно и сколько влезет! Издеваться над чужим организмом, ограничивая его буквально во всём, Ника не станет. До критической отметки на весах худой и бледной Руз ой как далеко. Ей не помешает слегка поправиться.
Для похода на рынок Хенни принесла простое распашное платье из коричневого камлота18, отделанное узкой шёлковой чёрной лентой.
Упаковывания в жёсткий корсет избежать не удалось.
Ника набрала полную грудь воздуха и задержала дыхание. Смотришь, «удавка» будет не так сильно впиваться в тело.
Хенни в два счёта затянула шнуровку. Глядя на потемневший синяк госпожи, жалостливо спросила:
— Болит? Слабее сделать?
— Уже не надо, — буркнула подопечная.
Волосы пришлось убрать под симпатичный белый кружевной чепец, который Руз оказался к лицу. В нём она выглядела юной и необыкновенно хорошенькой.
У Хенни было приподнятое настроение. Она всё ещё не могла прийти в себя после получения выигрыша.
Ника с улыбкой вспоминала округлившиеся глаза служанки, когда от вида золотых монет она растерянно промямлила:
— Это слишком много. Не могу взять.
— Ты столько никогда не выигрывала? — прищурилась Ника подозрительно. То, как решительно Хенни приняла её сторону и сделала ставку, говорило об обратном. — Где ты играла? На что ставила?
Служанка ответила не сразу. Поиграв в раздумье бровями, вздохнула:
— В таверне «Старина Ханс», что на Стекольной улице. Там петухи дерутся.
— Петушиные бои? — уточнила Ника. Вспомнились слова Руз о том, что Якоб поставил не на того петуха.
«Он игрок», — дошло до неё. Судя по всему, заядлый и неудачливый.
— Выиграла? — спросила она у Хенни.
Та кивнула:
— Поставила два гульдена, получила один сверху. Мне нужны были деньги, чтобы отвезти домой. Мать руку сломала, долго не могла работать, нечем было налог заплатить. Я и пошла.
Ника пожала плечами:
— Значит, у тебя была такая договорённость с хозяином петуха. У нас с тобой никаких договорённостей не было. Поэтому, выигрыш делится пропорционально внесённому вкладу. Поскольку Якубус забрал свои пять гульденов, наш выигрыш составил двадцать гульденов. В итоге тебе причитается пятнадцать гульденов, мне — пять.
Хенни от волнения осипла:
— Это ж моё жалованье за… — опустила глаза на руку, пошевелила пальцами и сказала: — пять месяцев?
— Домой отвезёшь? — спросила Ника.
— Нет, — закачала головой Хенни. — Туда сколько ни дай, всё мало. Вы же знаете, какая у меня семья. Я собираю деньги на первый взнос для вступления в гильдию. Хочу стать мыловаром.
— Мыловаром? — улыбнулась Ника. — Почему мыловаром? — выбор показался странным.
— А кем ещё? Что бы ни случилось, мыться и стирать бельё господа будут всегда.
— Как есть, пить и умирать, — продолжила Ника. — Кстати, об умирать. Скажи, сколько человек хоронят каждый день в нашем городе? Сколько гробов изготавливает и продаёт гробовщик?
Хенни задумалась и погрустнела. Чтобы отвлечь её, Ника спросила:
— А почему ты решила, что я выиграю?
Служанка ответила не задумываясь:
— Вы были такая уверенная и глаза у вас горели. Вы же подсмотрели, что написал господин Ван Ромпей. Вы намеренно сказали ему написать ответ на бумаге, чтобы подсмотреть.
Ника не ответила. Действительно, в данном случае, кроме как подсмотреть, другого способа выиграть спор нет.
Уходя, Хенни спросила:
— Госпожа, вы же не просто так сказали про гробовщика. Вы хотите стать старшиной гильдии гробовщиков?
Пф-ф, — Ника подняла глаза к потолку:
— Почему старшиной? У меня хватит денег, чтобы сразу прибрать весь похоронный бизнес к рукам и стать главой гильдии.
— А как же господин де Гроот?
Ника не стала уточнять, кто он такой:
— Найдётся не один способ, чтобы его подвинуть. Как думаешь?
Хенни посмотрела на молодую госпожу с недоумением, но ничего не сказала.
Нике было всё равно, поняла её служанка или нет. Представив имя семейства Ван Вербумов на вывеске, сделанной по её эскизу, она хмыкнула:
— «Похоронное бюро госпожи Руз ван Вербум «Тихая обитель». Обалдеть!
Глава 12
Ника задержалась на невысоком крыльце и вдохнула прохладный воздух. Сделав вид, что поправляет туфлю, пропустила вперёд Хенни.
Четыре ступеньки вниз, шесть шагов по уложенной плиткой дорожке… Низкая кованая калитка открылась бесшумно.
Тишину серого промозглого утра нарушил грохот тележки. Зычный мужской голос прокричал:
— Свежее молоко!.. Парное молоко!.. Вкусное, сладкое, ещё тёплое!
Из дома напротив вышла женщина в белом чепце и зелёном переднике. Она окликнула молочника и постучала крышкой по бидону. Заметив Хенни и Нику, приветливо им кивнула.