— Шрайнемакерс, — поправил Адриан.
Ника собралась закрыть калитку за Ван дер Меером, но он поставил трость, не позволив створке закрыться. Спросил без тени участия:
— Всё так плохо?
— Всё прекрасно, как никогда, — Ника вздёрнула подбородок и криво усмехнулась. — Я получу богатого мужа, он — наш титул, чёрт бы его побрал, а ты — свои деньги. Надеюсь, после твоей встречи с женой, он станет подъёмным. Как ни крути, для всех взаимовыгодный обмен, — махнула рукой и опустила глаза на ноги соседа. — Как твоя рана? Не воспалилась?
Он промолчал, глядя на её шею. Траурный шарф съехал с головы, открыв взору пятна синяков.
— Почему молчишь? — настаивала на ответе Ника. — Воспалилась? Ты бледный. Жара нет? — вскинула руку, чтобы коснуться его лба, но Адриан отклонился, отступил.
Не отвечал, но и не уходил.
Ника сдалась, обмякла. Натянула шарф:
— Не сердись на меня. Я устала, себя не слышу. Не знаю, что делать.
— О Якобе и Виллемине правду сказала?
Ника хмыкнула:
— Думаешь, откуда у нас взялись деньги на погребение? Нашли сбережения Якубуса. Он собирался уйти со службы, купить пивоварню и вступить в гильдию. В его планы входила женитьба на Виллемине.
— Она знала о его намерении?
— Если бы ко мне открыто ходил парень, дарил дорогие подарки, оказывал другие знаки внимания, я бы знала, почему он так поступает.
У Ван дер Меера дрогнула верхняя губа:
— Ты не ответила мне, Руз.
— Спроси у неё, — буркнула Ника, опуская глаза. — Она честная, не солжёт. Ангел во плоти, — снова злилась.
Кэптен укоризненно качнул головой. Уходил.
Ника крикнула в его спину:
— Каждый верит в то, во что хочет верить!
Закрыла калитку и прикусила нижнюю губу: насильно мил не будешь. Как ни старалась сдержать слёзы, но они горячими каплями скатывались по холодным щекам.
Жалости к себе не испытывала. Она заслужила такое отношение. Могла сдержаться, сыграть роль убитой горем сестры погибшего брата, который был влюблён в красивую девушку и собирался на ней жениться.
Могла быть приветливой и дружелюбной, но охотно поддалась ревности Руз, граничащей с паранойей и даже испытала удовольствие, сыграв ведущую роль в разыгравшемся спектакле. Оболгала ни в чём неповинную… мелкую заразу.
Ника стёрла слёзы: пора делать выводы и умнеть. То есть пора становиться хитрой, изворотливой, лицемерной, лживой, какой никогда не была и вряд ли сможет стать.
Она немного постояла у открытой двери в дом, полной грудью вдыхая влажный воздух позднего весеннего вечера, и вернулась в дом.
Всё так же светила яркая луна; сместились тени, сгустившись в углах двора. Ничто не нарушало лёгкой весенней ночной тишины.
За высокой оградой соседнего дома недвижимо стоял Ван дер Меер. Сквозь щель в заборе наблюдал за повзрослевшей, дерзкой соседкой, изменившейся до неузнаваемости. Не мог её понять.
За три года изменилась не только она. Изменился и он.
Глава 29
За время отсутствия Ники почти все соболезнующие разошлись. Остались господин губернатор и банкир. Они сидели у стола в обществе хозяйки дома и о чём-то тихо беседовали.
Ника рассчитывала незаметно прошмыгнуть в свою комнату, но не вышло.
— Руз, дочка, иди сюда, — услышала она бодрый голос госпожи Маргрит.
Хенни убирала последнюю посуду, забивая до отказа поднос, стараясь как можно больше унести за один раз.
Из кухни слышались звуки льющейся воды. Раздавался звон фарфоровой и серебряной посуды, хрусталя. Кто-то из женщин остался помочь с уборкой.
— Мы тут поговорили… — мама дождалась, когда Хенни выйдёт и сказала дочери: — Закрой дверь и сядь, — указала на стул, стоявший напротив неё.
— Господин Ван Ромпей собирается уладить вопрос с нашим долгом Адриану Ван дер Мееру, — сообщила с воодушевлением.
Захотелось спросить: «Каким образом?», но Ника промолчала. Завороженно смотрела на опахало в её руке. Мягкое колыхание гибких пуховых перьев оказывало на неё странное действие.
Банкир деликатно прочистил горло:
— Насколько мне известно, господин Ван дер Меер намеревался купить подержанный торговый корабль, но у него для этого оказалось недостаточно средств. Если он отсрочит ваш платёж на три года, я дам ему кредит на покупку корабля и первой партии товаров.
— Кредит дадите под низкий процент? — уточнила Ника, мельком глянув на собеседника.
Господин Ван Ромпей неспешно дотянулся до кубка с вином, стоявшим на краю стола:
— Разумеется, — отпил из него, закусил ломтиком сыра и огладил бородку.
Пристально смотрел на молодую госпожу. После её разговора с соседом, она заметно изменилась. Лицо осунулось, потемнело, веки припухли — плакала.
Ника удивилась: «Предложение, от которого Кэптен не сможет отказаться». В чём подвох?
— Что от нас потребуется взамен? — не дыша, смотрела на госпожу Маргрит, которая отвернулась и что-то усердно высматривала на блюде со свежей нарезкой. Опахало в её руках заходило ходуном.
Ван Деккер заёрзал на сиденье стула и вздохнул, с опаской косясь на хозяйку дома.
Геррит ван Ромпей твёрдым голосом продолжил:
— Через две недели вы с госпожой Маргрит уедете из Зволле в Амстердам. Навсегда. Вопрос с передачей наследства я улажу. Из дома возьмёте всё, что пожелаете: любую мебель, картины, утварь. Сниму для вас дом, жить будете в пригороде, на природе.
Ника молчала, боясь думать о последствиях предложения банкира. Мысли текли вяло, нехотя, вязли, словно выдохшиеся мухи в меду. Две недели… У неё есть две недели, чтобы… чтобы что?
Она несколько секунд сосредотачивалась. Затем тяжело вздохнула и вскинула на Ван Ромпея озадаченный взгляд:
— Вы уже сделали предложение Ван дер Мееру?
— Я намереваюсь наведаться к нему утром, до его отъезда в Арнем.
«Знает о Кэптене всё. Госпожа Маргрит растрепала?» — присмотрелась к ней.
Та сидела смирно, с отстранённым видом, будто вопрос не касался ни её переезда, ни судьбы единственной дочери.
Господин губернатор налегал на закуски, изредка кивая, молчаливо соглашаясь с тем, что обсуждалось.
Банкир пожевал губами — разговор выходил заведомо трудным:
— Госпожа Руз, в Амстердаме ваше дело даст небывалую прибыль. Хотел бы уточнить у вас насчёт мемориалов и надгробий. Если вы сумеете делать чертежи сами…
Тихий голос мужчины казался глухим, далёким.
Ника рассеянно водила глазами по почти пустому столу:
— Сумею. Со скорбящими ангелами, стеллами, с чем угодно. На любой взыскательный вкус заказчика.
Похоронный бизнес в Амстердаме? Там население в разы больше, как и платежеспособность горожан. К подобному предложению она готова не была. Что-то ускользало от её внимания. Силилась понять, что?
Слушала дробный стук своего сердца, боковым зрением отмечая плавное, уже раздражающее качание опахала в руке госпожи Маргрит.
Повысившийся тон голоса Ван Ромпея вклинился в её мысли:
— Мне потребуется подробное описание всего того, о чём вы мне рассказали. Вам достаточно будет двух недель, чтобы сделать необходимые расчёты и представить для примера хотя бы один чертёж?
Ника кивнула:
— У меня только один вопрос: почему вы это делаете?
Ван Ромпей поставил пустой бокал на стол и вперил в собеседницу слезящиеся глаза:
— Не стану скрывать своих намерений, госпожа Руз, — не раздумывая, встал. — Вы мне нравитесь. Нравитесь настолько, что я готов связать свои оставшиеся годы жизни с вами.
Госпожа Маргрит ахнула и закрыла нижнюю половину лица опахалом. Её взлетевшие брови и заблестевшие глаза выдали плохо скрытую радость.
Ника выпрямилась на стуле. От макушки до пяток по телу прокатилась ледяная волна; сердце тяжело ухнуло и затихло.
Мужчина натужно кашлянул в кулак:
— Понимаю, что у нас большая разница в возрасте, но она не мешает нам хорошо ладить. Не так ли, госпожа Руз?
Она потрясённо молчала. Глаза расширились, сердце остановилось. В груди нарастала боль.
Мама села удобнее и вздохнула:
— Господин Ван Ромпей… иными словами… — её голос прозвучал глухо, в глазах вспыхнули искры победного торжества.
Банкир подошёл к Нике, взял её за руку и, смущаясь, заговорил:
— Признаюсь, увлёкся вами, милейшая госпожа Руз. Пощадите бедное сердце старика и не остановите его безжалостным отказом.
Повернулся к хозяйке дома:
— Прошу руки вашей дочери, госпожа Маргрит. Знаю, что не так всё должно быть, но… так уж вышло. Глубоко опечален, что не совсем подхожу вам, многоуважаемая госпожа Маргрит — каюсь, не титулован, но приложу все силы, чтобы соответствовать.
Заунывно вздохнув, Ван Ромпей вперил немигающий взор в виновницу:
— Смею ли надеяться на вашу благосклонность и лояльность, госпожа Руз?
С подобострастным вниманием переключился на её мать в ожидании ответа.
— Ах, как неожиданно, — госпожа Маргрит усиленно замахала опахалом. Тончайшее чёрное кружево её траурного шарфа затрепетало под напором нагнетаемого воздуха. Щёки залил яркий румянец.
Не услышав сиюминутного отказа, банкир самодовольно сообщил, поглядывая на молодую госпожу:
— Поступим так: через две недели я вернусь за ответом. Если вы мне откажете, это не повлияет на моё решение помочь вам обустроиться в Амстердаме. Распоряжения насчёт наследства оставлю у господина губернатора. Посему, смею откланяться.
Он задержал холодную руку шокированной Ники. Согревая её сухим тёплом своей руки, со вздохом сказал:
— Я сумею сделать вас счастливой, — и твёрдой, уверенной походкой направился к выходу.
Ван Деккер суетливо вскочил и, прощаясь с госпожой Маргрит и её дочерью, пообещал:
— Я зайду завтра, как только провожу господина Ван Ромпея в Амстердам.
Мама вернулась в гостиную. Не глядя на ссутулившуюся дочь, стала поворачиваться вокруг себя, горящим взором осматривая мебель, стены, картины.
Сложив руки в молитвенном жесте, с благоговением прошептала: